Forever and a day

*** Катя изо всех сил старалась сфокусироваться на чтении материала к завтрашнему семинару, но ее мысли упорно возвращались к куда более насущной проблеме – Паше. Они, крепко обнявшись и уютно утроившись на диване в его комнате, читали учебники – Катя по современной архитектуре, Паша – по мировой экономике, слушали один ipod на двоих – специально подобранный плэйлист, в котором половина песен были Катины любимые, половина – Пашины. И внешне этот вечер ничем не отличался от множества других, которые они проводили вместе. Внешне. То, что не давало покоя Кате - это новое и странное чувство беспокойства. И если раньше его объятий и тихого вечера было достаточно для того, чтобы она расслабилась, успокоилась, отдохнула от безумств мира вокруг и учебы, то сейчас это Паша был причиной ее волнения и смутного чувства грусти. Они были парой вот уже пять месяцев и если бы ее попросили описать их отношения одним словом, то она бы выбрала слово «волшебство». Паша действительно старался быть лучшим для нее – заботливым, внимательным, не таким заносчивым как с остальными… За эти пять месяцев было все: обиды, маленькие ссоры, недопонимания, но им достаточно было поговорить, поделиться проблемами, быть терпеливыми друг с другом и все становилось на свои места. Но не в этот раз. Потому что они даже не были в ссоре. Просто всю неделю Паша вел себя отстраненно, по-другому, замкнуто, этот вечер был первым, которые они проводили вместе за последние несколько дней. Катя прокручивала в уме эту неделю, пытаясь понять, что же она сделала не так, в чем ошиблась… Тяжело вздохнув, она сильнее прижалась спиной к Пашиной груди. Искать у него защиты и покоя было уже рефлексом, даже если он сам был причиной ее беспокойства. Наверное, она могла бы спросить, в чем дело, возможно она даже могла бы устроить ему сцену, разве не так было у всех других людей? И порою Кате действительно хотелось просто сказать что-то колкое или даже стукнуть Пашу, когда он был особенно вредным. Но несмотря на то, что у нее никогда не было парня до Паши и она понятия не имела, как строить отношения, интуитивно она знала, что вести себя, словно ворчливая престарелая жена было вовсе не тем, что нужно Паше, да и любому мужчине вообще. И всякий раз, когда она была раздражена или даже зла на него, она старалась досчитать до десяти и подумать обо всем том, за что она его любит. Ведь она, Катя, была тоже не самой идеальной девушкой, у нее были свои «моменты», когда она могла просто молчать весь день и, оградившись от всего мира музыкой в наушниках, просто тихо сидеть в углу комнаты. И в такие времена Паша не теребил ее, не доставал расспросами, а садился рядом, забирал один из наушников и просто был рядом. Именно поэтому Катя не тревожила его всю эту неделю. Когда он будет готов – он расскажет все сам. Если, конечно, дело не в ней… Но ведь он обещал быть честным в их отношениях… Катя почувствовала, как Паша вынул ее наушник и, нежно поцеловав мочку уха, прошептал: - Пенни за твои мысли. - Я думаю о модернисткой архитектурной мысли 60х годов… - Катя улыбнулась и подняла свой учебник, словно в доказательство. - Врушка. Ты одну и ту же страницу уже час читаешь. – Паша прижался своей щекой к ее и отложил оба учебника в сторону. - Ммм, а ты уже разговариваешь со мной? – Девушка изо всех сил старалась не придавать своему голосу обиженный тон. Последнее, чего она хотела - это сделать Паше больно или заставлять его чувствовать себя виноватым. Он в свою очередь быстро приподнял ее подбородок своими пальцами, заставляя развернуться и смотреть ему в глаза. - Я был придурком всю неделю, да? - Нет, ты просто был другим, холодным, не моим… - И по шкале от одного до десяти?.. - Твердая пятерка… – Катя действительно не хотела, чтобы Паша чувствовал себя виноватым, но и избавлять его от ответственности она не собиралась. Их отношения были неизведанной территорией для них обоих, но как еще они собирались быть вместе «всерьез и надолго», если не будут работать над ними, а просто плыть по течению? Из краткого экскурса в тайны семьи Волжанских она уже знала, что брак его родителей строился именно таким образом, и закончилось все это плачевно. Паша, ничего не ответив, уткнулся головой в пространство между ее шеей и плечом, самое теплое и безопасное место на свете, этот жест был одновременно и нежным и извиняющимся. - Ты можешь начать говорить сейчас… - Предложила Катя, зная, что него это всегда трудно – начать говорить. Впрочем, как и для нее – они слишком долго были одинокими и одиночками. Но молчать о чем-то, что лежало тяжелым грузом на душе, было неправильным выбором, в этом они оба были согласны. - Это все опять из-за них… - Голос Паши был приглушен, он не поднимал голову, и каждое слово обдавало ее шею жаром его дыхания. И, конечно же, он говорил о своих родителях. – Они всю жизнь вбивали мне в голову, что брак – это святое, что благородство, верность и любовь – значат все в этом мире. А сейчас я наблюдаю за тем, как они развелись и грызутся из-за денег, как мать изо всех пытается собраться себя и свою жизнь по кусочкам, а отец только и делает, что бухает и спит с девчонками вдвое моложе него. Они разрушили все, облили грязью все мои воспоминания, они все испортили… Катя ничего не ответила, но крепко сжала его руку – их фирменный жест для того, чтобы показать, что она с ним и внимательно слушает. Тема его родителей была одна из самых болезненных, тем более что сам процесс закончился лишь на прошлой неделе и это был не самый красивый развод в истории человечества… Паша поднял голову и нежно убрал упавшую прядку волос с ее лица. - Я знаю, что достал тебя с этими разговорами о родителях. Сколько можно все об одном и об одном, да? - Я так не думаю… - Просто ответила Катя. – Иди сюда… - Она развернулась так, что могла обхватить ногами бедра Паши и, одним жестом опрокинув его на спину, оказалась сверху него, быстро поцеловала в лоб, и продолжила: - Ты вовсе не надоел мне с этими разговорами о своих родителях. Я знаю, что это сложно. И вряд ли это когда-либо станет легче. Мне вот до сих пор не стало легче, после смерти мамы и после того, что делал отец… Это как… фантомные боли, что ли… когда ты думаешь, что все, нечему болеть, а оно болит… Я не знаю, что еще сказать, кроме того, что я здесь, с тобой. И я люблю тебя… Паша приблизил ее лицо к своему, нос к носу, в эскимосском поцелуе, который всегда так смешил Катю. - Я бы совсем пропал без тебя, ты знаешь? - И Катя знала, лучше, чем кто-либо еще… - Знаешь, что я думаю, когда смотрю на твоих родителей и на то, что стало с их браком? – Тихо прошептала Катя, покрывая легкими поцелуями Пашино лицо, проводя носом нежные линии по его носу, по его скулам. - Что? – Его дыхание уже было прерывистым, а все тяжелые мысли постепенно исчезали из сознания. - Они не просто плохой пример родителей или брака… Они могут научить нас быть лучше, показать нам, какими мы не должны становиться. Бывает же по-другому, у нас все по-другому… И прежде всего ты не должен молчать, когда что-то тревожит тебя. Мы ведь лучшие друзья… Паша улыбнулся глупой блаженной улыбкой и в одно движение уложил Катю на спину, склонившись над ней. - Напомни мне, почему мы до сих пор не женаты? - Не могу поверить, что сначала ты в ужасе от того, во что превратился брак твоих родителей и в следующую минуту ты сам хочешь жениться… - Настроение у обоих заметно улучшилось, и Катя вновь могла быть веселой и легкой с ним. И ей действительно было интересно, почему при всем том, что они наблюдали за последнее время: развод его родителей, ее отца и Нины (и к этому можно добавить все то, что они видели в браке Камориных и фермеров), Паша говорил о том, что хочет жениться на ней. Не то чтобы сама Катя была против… В конце концов, у них все действительно было по-другому, волшебно… - Мы ведь другие… - повторил ее мысль Паша. – И несмотря ни на что, я верю в любовь, дружбу, брак, в ту магию, которая происходит со мной и тобой… Катя тихонько рассмеялась, стараясь скрыть свою нервозность по этому поводу. Это ведь были слова, которые хотели бы услышать многие девушки в этом мире, верно? И все же она не чувствовала себя абсолютно счастливой от этой мысли. Здесь до сих пор было недоверие, к себе самой и к Паше тоже (И Катя совершенно не гордилась этим, но разве доверие – это не то, что выстраивается годами?). И то, что Паша все время говорил о браке с ней в шутливой форме, тоже не помогало воспринимать его всерьез. - Нет, подожди, не смейся… - Паша резко сел и нервно провел рукой по волосам. – Я серьезно, послушай… Что-то в его тоне и взгляде было такое, что Катя перестала смеяться и даже улыбаться и тоже села, оправив задравшийся свитер. - … Я знаю, что я все делал не так и ты думаешь, что я несерьезно, но… Кать, я хочу, чтобы ты была моей женой. Потому что я хочу, чтобы мы с тобой были не просто парой подростков, которых никто не воспринимает всерьез, я не хочу играть в семью. Я хочу, чтобы мы были настоящей семьей. И чтобы у нас было все то, чего нас лишили… мои родители, смерть твоей мамы… настоящая семья, настоящий дом, забота и тепло, настоящие чувства… Я люблю тебя и мне кроме тебя никто не нужен, мне нужно только наше волшебство… В этот момент Катя почувствовала, как ее рот открывается от удивления. Оболтус-притворщик говорил как настоящий мужчина. И в этот момент она не могла любить его больше. Он был таким искренним в своих словах, что Катя забыла о своем недоверии и страхах. Они не исчезли, но когда он смотрел на нее с таким обожанием и с такой уверенностью, она верила, она знала, что с ними все будет хорошо. - … Скоро мать переедет за город, мне нужно будет переезжать из этой чертовой квартиры. Я хочу, чтобы ты переехала со мной. Но не как моя девушка, а как моя жена. Чтобы все было по-честному и по-настоящему. Внезапно Катя почувствовала, как что-то катится по ее щеке и, подняв ладонь к лицу, она поняла, что это слеза. Она была так заворожена Пашей и его словами, что даже не заметила, как начала плакать. От счастья, конечно же. Потому что ее принц не только не превратился в аутиста, а медленно, но верно превращался в мужчину, ответственного и надежного. Потому что в душе она уже давно дала ему ответ, еще там, в самолете. Потому что любит его до Луны и обратно и доверяет ему свою жизнь. Страшно ли это – вверять свою жизнь кому-то, страшно ли это смотреть в будущее, словно в бездну и не знать, что их ждет там? Катя прекрасно знала ответ на эти вопросы – чертовски страшно. Но стоило ей внимательно взглянуть на Пашу, сидящего перед ней в неказистой позе, ладони, держащие ее руки – влажные от нервов и чуть дрожат, глаза горят таким же страхом и любовью, как ее собственные – стоило ей увидеть все это и будущее впереди не казалось таким уже страшным. Потому что они оба будут бороться – в этом она не сомневалась. Потому что он всегда что-нибудь придумает, решит любую проблему, как делал это на острове и все эти месяцы здесь, дома. - Кать… Скажи что-нибудь… Катя непонимающе моргнула и сфокусировала взгляд на Паше, который смотрел на нее, явно ожидая ответа или хотя бы какой-то реакции. Но все, что могла сказать Катя, все еще витающая в своих мыслях было: - Ты у папы спросить должен… Паша сделал громкий раздраженный выдох, не веря своим ушам. - Блин, ты вообще не собираешься сделать это легче для меня, да? Катя еле заметно покачала головой. На этот раз Паша решил, что от слов пользы мало и перешел к действиям. Одно ловкое движение спустя, Катя снова оказалась под ним и его поцелуями. За эти месяцы вместе Паша уже сумел узнать, насколько чувствительна ее шея, мочки ее ушей, как легкое покусывание нежной верха ее груди заставляет ее выгибать спину, что совершенно сводило его с ума, еще больше его сводило с ума ее сбившееся дыхание и тихие стоны. Паша не переставал представлять, каково это будет, наконец, довести начатое до конца, слышать ее стоны, которые становятся громче и громче… Катины руки скользнули под его рубашку и Паша вздрогнул, пытаясь удержать внимание на реальности. Если он не остановится в этот момент, он уже не сможет остановиться. Но это должно произойти не так и не здесь… Паша отстранился от Кати и нежно поцеловал ее в висок, сжимая в крепком объятии, но давая понять, что этим все и ограничится. К его удовольствию она недовольно хмыкнула и прижалась к нему ближе, целуя в шею. - Напомни мне, почему мы всегда останавливаемся? – Пробормотала она последнее слово в фразе перешло в легкое «ах» в тот момент, когда Паша нежно укусил ее ушко. - Потому что ты так и не согласилась выйти за меня… - Поднеся к губам ее руку, Паша поцеловал каждый пальчик в отдельности. Секс был темой, которую они обсуждали одной из первых в начале их отношений. Но не потому, что это была настолько важная тема, а просто для того, чтобы им обоим было комфортно. Катя сказала, что была не готова, и Паша принял это как само собой разумеющееся. Это не сократило число их страстных поцелуйных сессий (впрочем, как и количество принятых Пашей холодных душей), а наоборот придало им обоим больше уверенности в себе. И, в конце концов, Катя стала чувствовать себя абсолютно комфортно рядом с ним и ее страстная натура начала проявлять себя чаще и чаще. Катя счастливо улыбнулась той самой улыбкой, которая каждый раз грозила довести Пашу до сердечного приступа: - Где мне расписаться, чтобы получить больше?