Цена фальши.

Солнце ярко светило в глаза сквозь незакрытые шторы, заставляя морщиться. Было как-то странно лежать в объятиях Валялкина и дышать перегаром (он никогда не умел пить).Голова не раскалывалась на тысячи и один осколок, а лишь неприятно ныла тупой болью, пара бокалов вина, слава Богам, что всего-лишь пара, не сделали утро мучительным. Хотя... лучше бы болела голова, чем сердце. Вчерашняя не до встреча с Василисой то и дело отдавались болью в груди. Чувство несправедливости, так или иначе раз за разом вспыхивало, заставляя помутиться разум от ненависти к Жанне, а главное к себе. "Она всего лишь ребенок, у нее нет пока что собственного мнения, иди и познакомься с ней," — разум безумно нашептывал ненормально-нормальные мысли. Голова шла кругом, ужасно хотелось лечь на кровать и не двигаться, а главное не думать. "Хочу" было каким-то навязанным, нереальным, придуманным, а главное никак не похожим на "Буду". Если точнее, то "Не буду". Не буду знакомиться, не буду жить с ней, не буду радоваться и радовать ее. Одна из причин "Не буду" — Глеб. Бейбарсов, казалось бы, кто, как ни он, должен быть отцом Василька, но я не могла представить жизнь рядом с ним, не могла представить вообще другую жизнь, где не будет Вани, нашей избушки вблизи Иртыша, вечно бурчащего домового. Неизвестность пугает, какая бы хорошая она ни была. Жить с дочерью не просто хотелось, это было какой-то несбыточной мечтой, поглотившей все мысли, ставшей целью существования. Неимоверно хотелось прижать к себе ту частичку себя, поделиться с ней любовью, но... Причины, причины... Жанна, кто она для них двоих? Может просто сестра Бейбарсова, возможно его любовница, либо домработница, или же кто-то другая... Кто-то из детей врезался мне в живот. — Ой... простите, — Василиса, непонятно что забывшая посреди пустого коридора, мило покраснела и прикусила губу, прямо как я в детстве. Что-то было в этой крохе такое, что заставляло тянуться к ней всей мембранами души. — Что ты тут забыла? — вопрос прозвучал, как-то слишком строго, заставляя девочку нахохлиться, как воробей, стало безумно стыдно за то, что я так себя повела по отношению к малышке, и, присев, более теплым голосом произнесла— Почему молчишь? — Хочу и молчу, — "Упрямая, вся в отца!" - мысль о том, что это я скорее упрямая, наглая пришла чуть позже, когда мы с Василисой шли по коридору, и она рассказывала о каком-то зеркале желаний, находящимся в лиловом городке. Ничего об этом городе я не знала, да и не удивительно. После войны многие задумались о детях, ведь некоторые из них стали сиротами. То что в Тибе было что-то для детей - замечательно. К слову лиловый городок, оказался старым залом для боевой магии (где-то читала, что здесь проводились раньше занятия, на которых спаринговали ученики, но после эти занятия прекратились). Самое удивительное, казалось бы ну увеличили с помощью пятого измерения и что, но все было настолько чудесно. Казалось, что попадаешь в сказку: высоки замки, великолепные парки и многое другое, но все было лилового цвета. Василиса с уверенностью направлялась куда-то, ничего при этом не говоря. Ее не интересовало то, что было вокруг нас. Нет. Упрямство, которое передалось ей от меня и Глеба, заставляло упорно ее двигаться вперед. Чем-то она напоминала меня себя десятки лет назад, а кажется, что прошла вечность, Васек такая же хитрая, юркая, с ведьминским огоньком в глазах, а рыжие волосы упрямо торчащие во все стороны? Она явно моя дочь. Вот только вряд ли, я нужна их семейке. Девочка считает, что я их бросила, ну и пусть! Докажу ей обратное! — Василиса, а что мы ищем в этом городке? — мой голос мягкий, дружелюбный, заставил вздрогнуть девочку от неожиданности. — Я же говторила! Ты тоже меня не слушаешь, как и все! — она обиженно надула губки, но не остановилась, продолжая идти. — Я хотела спросить, зачем тебе зеркало? — Хочу увидеть маму, — я вздрогнула, — Жанна говорит, что она нас бросила из-за светлого мага. — Но это неправда! — девочка изумленно посмотрела на меня, в ее взгляде был немой вопрос, но я не могла продолжить. Рассказать сейчас было неправельно, не вовремя, но я не могу этого не сделать. Присев рядом с девочкой и набрав полную грудь воздуха, я начала тихо говорить. С каждым словом Василиса менялась в лице. Она толи грустнела, толи становилась более серьезной, но я не могла уже остановиться. Говорила-говорила, а потом выдохлась... по моим щекам текли слезы, эмоции взяли верх на холодным разумом. Смотря в глаза девочка, я ожидала ее реакцию. Она неуверенно подошла ближе и обняла. — Мама...