Не было бы счастья, да несчастье помогло

Утробное рычание двигателей самолета, уносящего пассажиров прочь из солнечной Испании, вызвало их рассеянные улыбки. Кто-то смотрел в иллюминатор и пронзительными взглядами прощался с полюбившимися пейзажами, другие дремали, некоторые же решили предаться воспоминаниям об отдыхе. Но были и те, кто с безразличным лицом взирали вокруг, в то время как внутри у них бушевал ураган. Те, кто еле сдерживал слезы, грозившие затопить салон самолета с преимущественно русскими пассажирами. Кто оставлял на чужбине слишком много, чтобы просто улететь домой. Туда, где уже не будет целого тебя. Где все время будет не хватать чего-то болезненно важного, но безвозвратно потерянного. Небольшой самолет, державший курс на музыкальную Вену, был наполнен надеждой. На новую жизнь, друзей или удачное вложение. Людьми, искренне верившими в то, что все они поступают правильно. Но, как и в большинстве случаев, в этой компании было исключение. Рядом с тем местом, где должен располагаться тринадцатый ряд, отсутствующий в самых суеверных авиакомпаниях, неотрывно глядя на небо и судорожно сжимая ручку кресла, сидела девушка. Она, должно быть, относилась к той группе тех самых "неполных" людей, насильно покидающих страну. Отличалась от них лишь тем, что оставляла на берегах лазурного моря не просто какую-то часть, а всю себя, целиком и полностью поглощенную золотым песком и лижущими его волнами. И, признаться честно, ее все еще терзали сомнения: правильно ли поступила, решив идти по легкому пути? Оставив в маленьком доме у моря чересчур много... Сомневалась, совершенно не зная, что делать теперь. Ведь, как известно, с тем, кто уносит частичку твоего сердца, не расстаешься до конца жизни. А может, и долее того... *** POV Dani Тело мгновенно сжалось и тут же расслабилось, ослабевшие руки упали с подлокотников на трясущиеся коленки. Линия горизонта выровнялась после короткого изменения наклона и теперь заслонялась пушистыми облаками. Совсем скоро, стремительно убегая от палящего солнца, я встречу закат в быстрой перемотке. От меня не укрылась символичность данного факта: в Барселону я летела за солнцем, согревающим меня до костей, а сейчас мчусь прочь от уютного тепла чужих ладоней. Я заставила себя думать, что сильная. Вовсе не пытаюсь сдержать рвущиеся наружу соленые ручьи и сохранить внутри истошный крик раненного зверя. На деле оказалось, что отвлечь от собственных страданий меня могут лишь три вещи: еда, сон или задушевный разговор. Слезливая история с ясной моралью, чтобы убедиться, что все не так плохо. И, действительно, бывает хуже. Глубоко вздохнув и кое-как собравшись с мыслями, я решила разведать обстановку. Несколько удивляло то, что я, слишком поглощенная своими грустными мыслями, не вспомнила о своей соотечественнице, которая должна была лететь со мной. Немного приподнявшись и окинув взглядом ту часть салона, которую мне было позволено увидеть, я убедилась, что подруги в нем нет. Что ж, она вполне могла проспать после вчерашней вечеринки. Надо будет позвонить ей по прилету и убедиться, что все хорошо. А если она осталась в Барселоне…То тогда все просто прекрасно! В голове вспыхнули события вчерашней ночи, порой яркие, а местами покрытые белой дымкой. Вчера, меньше суток назад, казалось далеким прошлым. И, как всегда, прошлое это было показательно счастливым. Внимание привлекла пожилая пара, сидящая рядом. Моей соседкой оказалась женщина лет шестидесяти, но, тем не менее, прекрасно одетая и ухоженная. Светлые волосы были собраны в аккуратную прическу, на шее перевались перламутром жемчуга, а губы, накрашенные розоватой помадой, не переставали искривляться в улыбке. Представительного вида мужчина одного возраста с попутчицей, сидел у прохода и активно жестикулировал, доказывая что-то своей жене. Через пару минут дискуссии он встал и, хмурясь и бурча, направился в сторону уборных. Женщина вновь улыбнулась, проводя его взглядом, и повернулась ко мне. – Пошел стюардесс клеить, Казанова на пенсии! – добродушно усмехнулась она и подмигнула, очевидно, заметив мою заинтересованность. Моя вымученная ответная улыбка лишь подтолкнула ее на продолжение разговора. – Ты чего такая грустная, дочка? Прям как я, когда Рик отказался покупать мне прекрасные лодочки Chanel, и мне пришлось выходить замуж в старых туфельках, – привела веселый пример соседка. – Я была бы безмерно счастлива, если бы мою проблему можно было решить новыми туфлями, – хмыкнула я. – Запомни, девочка моя, новые туфли – ответ на любой вопрос! Особенно, если это Jimmy Choo, – как бы для себя заметила она. – Не зря ведь женщина, едва расставшись с мужчиной, первым делом бежит в магазин? Эх, знала бы я в свое время о существовании Nando Muzi, сколько бессонных ночей смогла бы спасти! – Сомневаюсь, что даже Cristian Louboutin мне поможет, – со слабеющим энтузиазмом ответила я. – Душка, неужели все так серьезно? – удивилась собеседница. – Переживу, – отмахнулась я, но даже не надеялась на такое легкое окончание беседы. – Элизабет, – пожала протянутую руку в перстнях и ответно представилась. – Дани, – по привычке произнесла я и не стала исправляться. – Что же могло случиться, дорогая? Ты, верно, рассталась с любимым?– меткое предположение заставило поежиться. – Элиза, ты снова рассказываешь историю о том, как я не купил тебе новые туфли? – устало подметил вновь подошедший сосед. – Простите, что она вам надоедает! – искренне улыбнулся он и сел на место. – Тише ты, Ричард! – взволновано шикнула она на мужа. – У девочки горе – ее бросил жених! Должно быть, один из этих сексуальных испанских футболистов, верно? Эх, была бы я лет на сорок моложе!.. – Это произошло по обоюдному согласию, – пискнула я. – Прямо как у нас с тобой, Рик, помнишь? Обоюдное согласие – какой вздор! – Мне пришлось ждать эту взбалмошную девицу целых пятнадцать лет, – с задумчивой ухмылкой произнес Ричард. – Молодость – чудесное время! Правда, если бы кое-кто сорок лет назад прислушался к своему золотому сердцу, а не пустой голове, мы бы не потеряли столько времени, – подвела итог англичанка и легко толкнула соседа в бок, а затем прижалась к нему с блаженной улыбкой. – Как вы уже поняли, меня зовут Ричард, – вежливо представился он. – Дани, – повторила я. – Позвольте узнать, что же все-таки у вас случилось? Моей жене не терпится поделиться печальным опытом в любовных похождениях, – снисходительно произнес Рик. – Элизабет крайне проницательна, – смущенно заметила я, чувствую, что еще немного, и выложу этой странной парочке все как на духу. – Не расстраивайся, дорогая. Знаю я этих испанцев – они так хороши... – по лицу можно было понять, что она окунулась в сладкие воспоминания. – Дай угадаю: кто-то из вас решил, что так будет лучше для обоих?– саркастично спросил англичанин. Выразительное молчание выдало мое согласие. – Если бы я мог вернуться в прошлое, хорошо надавал бы себе двадцатилетнему. – А я бы постарались избежать встречи с моим третьим мужем, – хмыкнула Элиза. – Вы, правда, ждали друг друга пятнадцать лет? – впечатлено спросила я. – Это лучше, чем четверть века. Времена были трудные. Я благодарен Богу, что он дал нам второй шанс – такое счастье выпадает немногим. – Можно было понять и с первого, – буркнула англичанка. – Осмелюсь дать совет, – заботливо начал он, не обратив внимания на недовольство жены. – Никогда не расставайтесь с теми, кого любите. Прекрасно понимаю, что бывают привязанности и порой чувства остывают, но, поверьте, в такие моменты стоит прислушаться к сердцу. Оно всегда знает верный ответ. В то время как влюбленные вспоминали долгую историю своих отношений, я отвернулась к окну и переваривала полученную информацию. Солнце осталось позади – пару мгновений, и его лучи исчезнут в зареве заката, а потом и вовсе пропадут, уступая место звездам. Было ощущение, что я не закончила, не поставила жирную точку в этой истории, оставив пустое место для желанного продолжения. Оставалось лишь принять последнее, окончательное решение. За горячим чаем с молоком и яблочным пирогом время пролетело незаметно. Я обнялась на прощание с эмоциональной Элизабет, которая не уставала доказывать мне, что необходимо пройтись по магазинам, а все остальное уляжется само собой. Мудрый и в то же время более романтичный Ричард чувственно пожал мне руку, а затем сделал едва заметный жест: слегка похлопал себя по груди с левой стороны. Там, где должно быть его «золотое сердце», как выразилась его любимая. Во избежание долгого и скучного ожидания в зале аэропорта, время между рейсами сделали минимальным – 30 минут, чтобы заново пройти контроль и подняться на борт нового самолета, который доставит меня домой. Такое короткое и в то же время важное слово – дом. Как много с ним связано: теплые семейные вечера, неожиданные встречи, знакомые лица и безграничная любовь ко всему, что с этим связано. Место, где тебе знаком каждый уголок и лист на еще не обнажившихся деревьях. Город, в который влюблен с рождения. Куда всегда, где бы ни был, хочется вернуться. В чем было дело непонятно. То ли я ненароком приговорила пачку успокоительно, то ли вчера, как и многие другие, перебрала с алкоголем, но была спокойна, как удав. Возвращение на Родину не вызывало во мне ровным счетом никаких эмоций. Безусловно, я скучала по родным и друзьям, но сложный механизм внутри меня, отвечающий за генерирование ощущений приятного возбуждения и необоснованного волнения, был неисправен. Должно быть, спеша оставить так полюбившийся мне город и аккуратно укладывая вещи в чемодан, я нечаянно оставила на верхней полке стенного шкафа кое-что намного важней пары новых туфель. Когда пассажиры самолета ступили на австрийскую землю, день неумолимо стремился к завершению. Солнце растекалось оранжево-алой лавой по взлетным полосам, ослепляя пилотов. Войдя в казавшееся непроницаемо-черным здание, я оказалась на предугаданной развилке: проверка на следующий полет или выход в основное корпус крупнейшего аэропорта Европы. Пока я стояла в охватившем меня так внезапно оцепенении, мимо прошла молодая семья с маленьким мальчиком, одетым в знакомую до коликов в животе футболку. Немного, и сине-гранатовые полосы с ярко-желтой десяткой скрылись за спинами спешащих на рейс пассажиров. Я глубоко вздохнула и, бросив последний взгляд на указатели, подняла ладонь и приложила к сердцу, стремясь ощутить его бешеный стук. Прислушалась, отстранившись от окружающего мира и зажмурив глаза, как испугавшийся ребенок. Затем резко их распахнула и уверено, для скорости размахивая руками как все тот же малыш, пошла вперед. Теперь мне были неважны обманчивая правильность или ошибочность свершенных действий и принятых решений. Я собиралось сделать то, что подсказывало мне сердце. А оно, как известно, всегда знает верный ответ.