Воровка артефактов

Я рассматривала наручники на своих запястьях, сидя на жесткой скамейке в зале суда. Здесь уже собрались все старейшины, ожидавшие только Одина, царя города богов. Осмотрев помещение, которое моментально надоело, я стала вытаскивать скованными руками отмычку из кармана. Спустя несколько минут я сбросила массивные цепи на пол и размяла пальцы, слыша хруст костей. Меня плотной стеной окружали стражники, о попытках побега и думать не стоило, но я была рада тому, что хотя бы вернула себе свободу движения. Мои мысли были где-то далеко отсюда. Я думала о том, что за стенами дворца на маленьком корабле меня ждал Сейрус, помогающий в похищении магии и ценных артефактов. Надеюсь, ему хватило ума не дожидаться меня два лишних часа, и он уже скрывается где-нибудь в Ванахейме. Первый раз за всю историю жизни меня поймали, да еще в тот момент, когда я почти что сбежала с сокровищем! Моя репутация стремительно рвется по швам. Я родилась в семье светлых эльфов на планете Альвхейм, будучи полукровкой. Мой отец был темным цвергом, а мать — прекрасной эльфийкой. Однажды, когда под предводительством Малекита цверги напали на нашу планету, Лорем, мой отец, заметил Нерину, мою мать, и, как говорится, влюбился с первого взгляда. Он твердо решил поселиться в Альвхейме, оставив позади себя мрачное прошлое. Когда на свет появилась я, родители назвали меня в честь цветка — Эдельвейс. Каким образом, мне не известно, но в один прекрасный день Малекит прознал про измену со стороны моего отца. И на наш дом напали. Нерина успела помочь мне бежать. Мои родители погибли из-за жестокой расправы предводителя цвергов и темных эльфов. Будучи ребенком восьми лет, я толком не могла осознать произошедшее и бежала вперед, как велела мне мать. Несколько раз я падала, разбивая коленки в кровь, но все равно продолжала бежать, куда глаза глядят. Так я наткнулась на деревню, где меня приютил Харрис. Он залечил мои раны и расспросил о том, что случилось. Я рассказала все, что видела. Тогда эльф разрешил мне остаться у него. Он не смог заменить мне отца, но все равно, был добр и заботлив. Поначалу я принимала это, но затем стала все агрессивней относиться к проявлению доброты в мою сторону, замкнулась в себе, проявляла равнодушие и хладнокровность. Лишь только с Сейрусом, сыном Харриса моего возраста, я стала общаться и дружить. Мы выросли вместе. Харрис, будучи воином, обучил меня тому, как нужно правильно нападать и обороняться. Я научилась владеть клинками, мечами и всем тем, что попадалось под руку. Большинство тренировок я проводила сама, на манекене. Лишь когда я стала делать хоть что-то правильно, на место набитой соломой куклы пришел живой противник. Сейрус был проворен и опытен. Я не раз падала ему под ноги от безболезненного удара. Но вскоре, после изнурительных и беспощадных тренировок уже я укладывала Сейруса на лопатки. Когда я пришла к Харрису ребенком, он тут же сделал полный осмотр, и увидел, что я панически боюсь огня. Каждый эльф с рождения наделялся особой магией, передаваемой от предков. Я оказалась повелительницей воды, чем объяснялась моя любовь к ней в любой консистенции. Я могла придать воде ту структуру, которая была мне необходима. Заморозить, или, например, обратить в пар. Так же я умею призывать свою силу в виде определенного зверя. Моим оказался волк с большими водными крыльями за спиной. Собственно, я умела превращаться в такое существо, но крылья не помогали летать. Они служили чем-то вроде щита или опоры в нужный момент. Были у меня и уроки обращения в волчицу, что делала я крайне редко. Мне все время казалось, что пребывать в настоящей ипостаси гораздо легче. Я почесала затылок и нетерпеливо шевельнула острыми ушами. Когда уже великая асгардская задница соизволит почтить нас своим появлением? От нечего делать я стала наблюдать за тем, как старейшины рассматривали бумаги и перешептывались между собой, кося взгляды на меня. Я усмехнулась. Да, там было на что посмотреть. Наконец, широкие массивные двери распахнулись, и внутрь вошел Один. Его взор тут же пал в мою сторону, хладнокровный и безразличный. Я со скучающим видом принялась накручивать на палец прядку волос, рассматривая цветную лепнину на потолке. Изображение являло собой закованного в цепи преступника, которого, видимо, приговорили к смерти. Эта лепнина была своеобразным намеком на то, что же ждет людей после прослушивания их дела. Один занял место посередине старейшин и стукнул своим посохом об пол. В зале моментально повисла тишина. Слушание началось. — Рассмотрению предъявляется дело преступника Локи, — безэмоционально произнес Всеотец и кивнул на дверь. — Привести моего сына. Мой рот немного приоткрылся от удивления. Я думала, что все здесь собрались только из-за меня. Ан нет. Я совершенно не знала, что судить будут еще и трикстера. Естественно, ни у кого не было ни малейшего интереса мне об этом сообщить. Я обратила свой взор на дверь, когда та открылась, желая увидеть преступника. Внутрь ввели черноволосого мужчину, закованного в цепи. Его холодные изумрудные глаза с явным безразличием пробежались по зале, на секунду затормозив на мне. Видимо, Локи не ожидал, как и я, что будут судить еще кого-то. Из общих источников я кое-что знала о нем и его судьбе и даже имела честь однажды созерцать его исподтишка, когда подбиралась ко дворцу, разведывая самые безопасные лазейки, но вот за что его привели сюда, я понятия не имела. Поэтому и навострила уши, приготовившись слушать его дело. — Локи Лафейсон, известный ранее как Локи Одинсон, сын Лафея и Лаувейи, пытавшийся разрушить Йотунхейм, мир ледяных великанов и спустившийся в Мидгард с целью «восстановить там порядок», укравший Тессаракт, камень бесконечности, и убивший при этом несколько сотен смертных людей, признаешь ли ты свою вину за содеянное? — зачитал его дело старейшина с длинной бородой, поднявшись с места. Я заинтересованно шевельнула ушами. Ничего так, преступления, еще похлеще моих, наверное, будут. Локи при всех этих словах даже не вздрогнул, лишь растянул свои губы в усмешке. Все это время я не сводила с него взгляда. — Я бы не назвал это преступлением, — уверенно сказал он, а затем добавил. — Да, признаю. Что? Вот так просто? Насколько я знаю, бог обмана по словам народа отпустил бы еще сотню колкостей по такому поводу. От удивления я даже оставила в покое прядь волос и подалась вперед. Старейшины снова зашептались, тоже явно не ожидавшие такого ответа, и передали бумаги Всеотцу. — Локи Лафейсон, ты приговариваешься к пожизненному заключению в асгардской тюрьме, блокирующей магию, — сухо заключил Один, ставя подпись на бумаге. Я едва заметно поежилась. Такая клетка похуже обычной. Она медленно высасывает из тебя энергию, заставляя умирать от истощения. Не думаю, что трикстер долго в такой протянет. После подписания дела Локи должны были увести, однако стражники не сдвинулись с места. Я недоумевающе посмотрела на них. В чем дело? — Эдельвейс Лоремсон, — неожиданно зачитал старейшина. Я взметнула свои брови вверх, однако в ту же секунду догадалась, в чем дело. Старейшины хотели, чтобы Локи услышал мое дело, видимо, они считали, что это унизит меня. Мне вдруг страшно захотелось показать им язык и дать понять, как же они ошибаются. — Предпочитаю просто Эдель, — смело ответила я, поднимаясь с места. Через мгновение я почувствовала на себе прожигающий взгляд со стороны бога обмана. Старейшина сделал вид, что не заметил моей колкости и стал читать дело. — Известная как искусная воровка артефактов и магии. Тобой были украдены Гьяллархорн, золотой рог, и священный меч Грам, а так же еще несколько весьма ценных артефактов. Сегодня тобой была совершена попытка украсть Эфир. По данным свидетелей ты была замечена с неизвестным нам человеком, сотрудничающим с тобой. Признаешь ли ты свою вину? — Я не виновата в том, что преследую свою цель, — усмехнулась я, с вызовом смотря Одину в глаза. Старейшины снова стали совещаться, едва слышно шурша бумагами. — Не желаешь ли поведать нам, в чем заключается твоя цель, ради которой ты похищаешь ценные артефакты? — внезапно поинтересовался Всеотец, заставив меня слегка растеряться. Однако я быстро взяла себя в руки. — Месть, — спокойно ответила я и сжала губы, показывая, что большего говорить не собираюсь. Один еще долго смотрел на меня, пока старейшины не выдали ему свои бумаги. — Эдельвейс Лоремсон, ты приговариваешься к пожизненному заключению в асгардской тюрьме, — заключил Всеотец, ставя подпись. Я коротко хмыкнула. Значит они не знают о том, что мои руки запачканы в крови. При похищении меча Грама у цвергов меня окружили в кольцо. Пришлось обороняться их же артефактом. Если бы старейшинам было известно об убийстве, меня вряд ли оставили бы гнить в обычной тюрьме. Стражники зашевелились, скручивая мне руки, и повели к выходу. Я даже не стала сопротивляться, только выпрямила спину и гордо удалилась из зала, напоследок скользнув взглядом по богу обмана. Мы долго петляли по коридорам асгардского дворца, спускаясь все ниже и ниже, пока не дошли до тюрьмы. Здесь было довольно-таки мрачно и холодно, лишь золотое свечение стен камер, состоящих из сплетенных рун, разбавляло темноту. На меня снова успели нацепить наручники, которые выглядели уже несколько сложнее, чем предыдущие. Стражники вели вперед, меж тянущихся рядами камер, где были заключены самые разнообразные преступники. Где-то цверги, где-то пара великанов, пузатые чибисы, рукокрылые стёрхи* и много кого еще. Я узнавала практически всех, поскольку за всю жизнь успела побывать на стольких планетах, что уже и не сосчитать. Меня бесцеремонно впихнули в пустую камеру, и отверстие тут же покрыла золотая дымка, а затем появилась прочная стена из рун. Я негромко рассмеялась, провожая взглядом стремительно удаляющихся стражников. Поймав свое отражение в плитках, которыми был уложен пол камеры, я замерла. Черные волосы с фиолетовыми кончиками рассыпались по плечам, скрывая ссадину на щеке. Разводы на лице, оставшиеся от некоего грима для маскировки, только придавали образу неприязни. Я оглядела себя с головы до ног. Кожаные штаны были испачканы от того, что мне пришлось пару раз кубарем прокатиться по полу, верхняя часть одежды, представляющая собой кожаную куртку, тоже была в пыли. На высоких изящных сапогах с твердой подошвой растянулись ремешки. Я присела и затянула их, попутно ощупывая карманы в поисках заколки для волос. Жаль, та была последняя, и она потерялась во время побега. Потратив несколько минут на освобождение от наручников, я с довольной ухмылкой наблюдала, как они падают на пол. У меня не стали отбирать отмычки, хранящиеся в поясе под курткой, и несколько метательных клинков, а так же лезвие, покоившееся в сапоге. Отлично, хоть какое-то развлечение среди голых стен оставили. Я достала самый легкий клинок и со всей силы метнула его в золотую стену, стремясь попасть в середину. Нож не врезался в сплетенные руны, а лишь коснулся концом и с глухим звоном упал на пол. Стена запульсировала от удара, видимо перезапускаясь, а затем снова побледнела в цвете, оставив лишь золотую дымку. В глубине души я понемногу начинала ненавидеть золотой цвет, а здесь его было за глаза и за уши. Подобрав клинок и запихав его обратно в отдел из пояса, я сползла вниз по стенке прямо на прохладный пол. В голове волчком вертелись мысли о побеге, но я понимала, что сейчас за мной усиленно следят, поэтому придется выждать какое-то время, чтобы ослабили охрану, и уж потом бежать. Нужно еще умудриться Эфир прихватить, не уходить же отсюда с пустыми руками. Я вытянула вперед ладони, согнутые в локтях, и замысловато пошевелила пальцами. Через секунду в помещении похолодало, и в воздухе возник волк. Его крылья, на этот раз представлявшие собой льдинки, пару раз приветливо взметнулись вверх. Моя стихия опустилась рядом. Как я уже говорила, магия эльфа представляет собой определенное существо, наделенное мыслями и чувствами. Это в некотором роде твой спутник и друг, хотя второе каждый считает, как хочет. Когда эльф обращается в существо, данное ему, то он сливается со своей магией и представленным животным воедино. Тут надо держать определенный контроль, чтобы одна душа не завладела другой. Во время тренировки со мной один раз произошло такое, и я целый месяц ходила в ипостаси волка, сбежав в лес. Харрису удалось вытащить мою душу из плена магии, однако после этого обращения проходили только под его контролем. — Тише, тише — уговаривала я волка на эльфийском. Он нервно крутил головой в разные стороны, не подставляясь под мою ладонь. Спустя некоторое время уговоров он устроился рядом со мной и позволил потрепать за ухом. Я задумчиво прикусила нижнюю губу и провела рукой по сложенным крыльям волка, заставив сменить консистенцию. Теперь в воздухе струились потоки воды. Я принялась направлять их, придавая крыльям самые разнообразные формы. У дверей тюрьмы послышались чьи-то шаги. Мои уши дернулись, взметнувшись вверх. Волк тут же растворился, впитываясь магией в мое тело сквозь пальцы. Я заинтересованно поднялась и подошла к золоченой стене камеры, посмотрев вдаль. Определенно, сюда привели еще одного заключенного. Каково же было мое удивление, когда в камеру, пустующую рядом, привели Локи. Я постаралась не привлекать к себе его внимание и с равнодушным видом опустилась обратно на пол, доставая из кармашка пояса клинок и вырезая на полу подобие руны воды. Но то ли я что-то неправильно вырезала, то ли моя магия не так подействовала, но когда я провела ладонью над эльфийской руной, вместо обычного голубого свечения появилось ярко-красное. Отшатнувшись, я принялась рассматривать пылающую руну, так напоминающую огонь, не понимая, что же не так. — У этой руны другое написание, — прошелестел низкий голос за моей спиной. Я обернулась, заметив, как Локи стоит у самой стены, разделяющей наши камеры. — Тебе-то какое дело? — огрызнулась я, снова отворачиваясь и пытаясь вспомнить правильное написание Нэн. В обучении с рунами у меня было крайне плохо. Сейрус на пару с Харрисом, бывало, по три часа втолковывали мне значение той или иной руны, при этом я с раздраженным нытьем опускала голову на учебник и пыталась делать правдоподобный вид того, что выучила хотя бы описание. Как только я достигла сто восемнадцати лет, проведя всю жизнь на домашнем обучении, меня отправили в Галлу, иными словами, в академию по обучению таких вот бездарных эльфиек, как я. Так я стала квалифицированным боевым магом второго уровня, с учетом того, что последние экзамены мне активно помогали сдать Харрис и Сейрус. Моей способностью являлось умение передвигать предметы на расстоянии с помощью телекинеза. И я этим частенько пользовалась. — Мной движет желание помочь непутевой эльфийке, которая даже не знает стандартного написания Нэн, — внезапно ответил на мой агрессивный вопрос Локи. Я снова обернулась, смотря на него холодным взглядом. — В помощи заключенного бога обмана не нуждаюсь, — съязвила я, нетерпеливо дернув остроконечными ушами. Эта бессмысленная беседа, которую завязал Локи, начинала надоедать. — Зачем тебе понадобился Эфир? Неужели ты думала, что вот так спокойно заберешь его и вынесешь из дворца? — продолжил допытываться бог обмана, сложив руки за спиной. Я недовольно хмыкнула. Что же, ты думаешь, что я ничего не просчитала? Нет, у меня все было предусмотрено. Просто в мои планы не входило то, что когда я взяла стеклянный сосуд с Эфиром, он внезапно ожил и стал биться о стенки. От неожиданности я потеряла драгоценное время. — План был идеален, — сухо ответила я. — Просто не ожидала, что когда прикоснусь к сосуду с Эфиром, эта красная хрень внезапно оживет. В глазах трикстера промелькнул интерес, и он недоверчиво оглядел меня с головы до ног, видимо, недоумевая, почему Эфир ожил именно в моем присутствии. Я тем временем подошла к золотой стене клетки и всмотрелась в даль тюрьмы, где находился вход, прикидывая, сколько же стражников там может быть. Затем я тщательно осмотрела стену из сплетенных рун, пытаясь найти слабое место. — Отсюда нет выхода, — довольным тоном сообщил мне бог обмана, наблюдая за тем, как я, тихо шипя, одергиваю пальцы от стены. Слабый, но болезненный удар током заставил меня отойти на шаг назад. — Я бы не делала такие поспешные выводы, — холодно ответила я, снова усаживаясь на пол. Изумрудные глаза пристально изучали мое лицо. Я тоже подняла взгляд на трикстера. Эта игра в «гляделки» продолжалась добрых пять минут. — Мы так друг в друге дырки прожжем, — буркнула я, не отводя взгляда. — Как ты умудрилась стащить священный меч Грам? Из камня его может вынуть только избранный, — внезапно поинтересовался Локи. Естественно, я привлекла его внимание, как искусная воровка. Ему наверняка хотелось узнать мои методы действия. — Не имею привычки делиться своими секретами с богами обмана, — я сделала ударение на последние два слова и от скуки опустила уши, снова что-то вырезая на полу. — После того, как твое дело зачитали, это уже не секрет, — возразил Локи, улыбаясь. Я задумалась, прикидывая, может ли мне быть выгодна эта беседа с трикстером. Насколько я была осведомлена, он знает дворец как свои пять пальцев и знает, как расправиться с тем железным человеком, который плюется огнем, таким образом защищая все артефакты. Одного раза мне уже хватило, он мне чуть задницу не подпалил, и это если еще не учитывать то, что я панически боюсь пламени. Сколько бы я ни оборонялась от него потоками воды, эта железка продолжала наступать. Жаль, я не была осведомлена, как с ним расправляться. Никто в округе об этом не знал. — Ну хорошо, я расскажу тебе, как мне удалось вытащить меч Грам, а ты взамен скажешь, где находятся самые не защищаемые выходы во дворце и как убить железного великана, что охраняет артефакты, — ровным тоном проговорила я, подходя к стене, разделяющей наши камеры. — Неравноценный обмен, тебе не кажется? — усмехнулся трикстер, успевший устроиться прямо у стекла, вытянув ноги и скрестив их. Я последовала его примеру и тоже села. — Могу поведать тебе еще что-нибудь, — предложила я. — Зачем тебе знать выходы дворца? Ты все равно не сможешь выбраться отсюда, — заверил меня трикстер, но я отрицательно помотала головой. — Даже из самой охраняемой тюрьмы Асгарда есть выход, — уверенно ответила я и приготовилась рассказывать про свой поход к цвергам за священным мечом Грам.