Однажды (рабочее)

«Взрывчатка, ну конечно же», — думала Анна Валериус, глядя на то, как Карл, организовавший целую научную лабораторию на территории одного отдельно взятого стола, перегоняет селитру и купорос*. Суть процесса была ей не очень ясна, жители Васерии взрывчаткой практически не пользовались. Да и из взрывчатых веществ у них был только порох. А химиков и вовсе не было. И вот теперь Карл, вдохновленный тем, что Анна Валериус проявила интерес к его работе, воодушевленно рассказывал ей о пироксилине** и методах его получения. Если бы Карл был в своей собственной лаборатории в Риме, он бы с большим удовольствием синтезировал нитроглицерин, но в данных условиях это было невозможно. Анна внимательно слушала, смотрела и запоминала. Она бы с удовольствием ещё и записывала, но это могло навести на подозрения. Конечно же, она не смогла бы сама получить пироксилин, да и едва ли она сумела бы им воспользоваться, но идея, возникшая в её голове, в этом и не нуждалась. Монстр не должен достаться Дракуле ни при каких обстоятельствах. Если бы взрывчаткой были нашпигованы обе кареты, это могло было бы вызвать подозрения у вампира. Карл положит свою взрывчатку, созданную по последним научным технологиям, в пустую карету. А в карету с монстром Анна лично заложит энное количество селитры. В случае, если на них нападут и отбиться шансов не будет, достаточно будет просто поджечь карету. От керосинового фонаря, к примеру, чтобы совсем уж случайно выглядело. Наличие в карете селитры объяснить можно просто и логично: опасались нападения, взяли с собой как можно больше оружия, в том числе и порох. А для достоверности прихватить парочку старых ружей, которые этим порохом заряжаются. Логичного объяснения тому, зачем им нужны эти ружья, если у них уже есть револьверы и пули к ним, Анна придумать не смогла, но решила, что объяснение «пусть будет на всякий случай» здесь вполне уместно. В лесах Трансильвании случай и в самом деле может быть всякий. Свою часть обязательств она выполнила: честно рассказала Владиславу про план Гэбриела с двумя каретами, но вот её собственный план столкнулся с некоторыми препятствиями. Для того, чтобы привести его в действие, нужно чтобы монстр Франкенштейна обязательно ехал в той карете, в которой поедет она сама. «Ты понимаешь, что собираешься взорвать живое существо?» «Он не живой. Он состоит из останков мертвых людей». «Он не злой. А вот твой поступок — очень даже…» «Он не должен достаться Дракуле». «Ты понимаешь, что вместе с ним можешь взлететь на воздух и ты?» «Я постараюсь, чтобы этого не произошло.» Анна постаралась мыслить максимально четко и рационально. Если просто разбить один из керосиновых фонарей, которые крепятся к карете, огонь перекинется сначала на крышу и пройдет некоторое время до того, как он охватит всю карету и порох взорвется. Нужно будет просто быстро перелезть на спину одной из лошадей, отцепить их от кареты и… «Закончить жизнь под копытами перепуганных животных», — пессимистично закончил её мысль голос разума. Анна вздохнула. Альтернативы не было. Она сильная и ловкая. Она замечательная наездница, она сумеет справиться с лошадьми. Всё обязательно получится. Бог не может быть к ней настолько равнодушен. — Ну что, скоро уже всё будет готово? — голос Ван Хелсинга, зашедшего в комнату, звучал нетерпеливо. Анна его понимала: чем дольше будут длиться приготовления, тем позже они выедут. Осенью темнеет рано, а бороться с вампирами в темноте затруднительно, поскольку они в ней видят прекрасно. А вот люди — нет. — Вот не надо меня поторапливать, — сказал Карл. — Я, между прочим, с взрывчатыми веществами работаю, одно неверное действие — и придётся прерваться на лечение и ремонт помещения. Ван Хелсинг поморщился. Такое происходило с завидной периодичностью даже когда Карл делал, по своему мнению, всё правильно. Охотник посмотрел на Анну. Она выглядела грустной и обеспокоенной. Каштановые волосы рассыпались по плечам и Гэбриел неожиданно для себя ощутил сильное желание к ним прикоснуться. Она сидела в кресле, положив руки на колени, и смотрела перед собой. Он опустился на соседнее. — Полагаю, монстру лучше ехать с вами, — сказал Ван Хелсинг, после минутного молчания. Анна подняла на него глаза и, стараясь ничем не выдать своих эмоций, спросила: — Правда? — В поле их зрения попадёт первая карета, на неё они и нападут. Будет лучше, если в ней поеду я. Вы поедете во второй карете другим путем и возьмете с собой монстра. «Он сам предложил мне это. Тем лучше», — машинально подумала Анна, а затем вдруг осознала: «Он за меня боится. Боится, что я не справлюсь, если на меня нападут». Самостоятельная и независимая часть принцессы Анны моментально захотела осадить этого вообразившего себя невесть кем охотника. Она сама в состоянии о себе позаботиться. С другой стороны… «Он за меня волнуется. Ему на меня не наплевать. А я… Я сдала его Дракуле ради призрачной возможности спасти брата…» Анна ещё крепче сжала руки на коленях. От Ван Хелсинга это не укрылось. Он трактовал это волнение по-своему. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо, — тёплая рука охотника сжала замерзшие пальцы принцессы. — Вам холодно? Анна осознала, что и в самом деле замерзла, тонкая рубашка совсем не грела, а корсет и вовсе был бессмысленным дополнением к одежде, от которого одни неудобства. А ещё впервые за последнее время кто-то прикоснулся к ней. Дракула, тащивший её на руках через лес, не считается. Это было совсем другое. Прикосновение Гэбриела было теплым, нежным. Его карие с золотыми искорками глаза смотрели с участием. Анна замерла. Он ей нравился. Он определенно ей нравился. Возможно, она тоже ему нравится. Скорее всего.Но она не имеет ни малейшего понятия, что сейчас нужно делать. У Анны был большой опыт общения с мужчинами в Совете, со знакомыми отца, но никогда ей не приходилось общаться с кем-то, кто ей нравился. Ей часто делали комплименты. Те, что касались её владения оружием, она принимала с видимым удовольствием. Те, что касались её внешности, её смущали, но она умело скрывала это за чувством юмора или холодностью. Анна знала, что многие находят её привлекательной, но сама она до сих пор никем не интересовалась. Мужчины, окружавшие её, были в основном либо старше неё, со сложившимися уже семьями, либо совсем молодыми охотниками, чья жажда показать свою удаль и произвести впечатление раздражала. Она помнила Гастона, который всеми силами пытался завоевать её расположение. Она не отвечала ему взаимностью, хотя не отрицала, что он весьма хорош собой. А потом Велкан сказал ей, что Гастон — охотник во всех смыслах этого слова, и жертвами его выступают не только оборотни, но и хорошенькие девушки. Особенно те, что не отвечают взаимностью. Гастону доставляло особое удовольствие добиваться расположения объекта обожания всеми правдами и неправдами, но как только желаемое было достигнуто — ему становилось неинтересно. После этого Анна стала сторониться всех молодых людей, пытавшихся ей понравиться, и Гастона в частности. Впрочем, он давно пропал без вести.       Анна едва заметно поморщилась. — У вас есть семья, мистер Ван Хелсинг? — неожиданно спросила она. — Я не знаю, — он пожал плечами, — надеюсь когда-нибудь узнать. — Как так получилось? — в этом человеке определенно есть какая-то загадка. Ей стало интересно. Наверное, неприлично разговаривать с малознакомыми людьми на такие личные темы. Хотя у неё сегодня есть все шансы взорваться в карете с порохом вместе с монстром Франкенштейна. Так какая разница? — Я… Почти ничего не помню о своей жизни, которую вел до того, как попал в Орден, — охотник снова пожал плечами. «А ещё время, судя по всему, надо мной не властно. Но это не то, о чем стоит говорить сейчас», — мысленно добавил он. — Наверное, это ужасно — не иметь никаких воспоминаний, — тихо сказала Анна, глядя ему в глаза. — Разве только если воспоминания не настолько ужасны, чтобы их было лучше не помнить, — как можно более легкомысленно ответил Гэбриел, стараясь не думать о том, что ему, судя по всему, придётся встретиться со своими. — Я бы ни за что не хотела забыть свою семью, — тихо произнесла принцесса. Гэбриелу хотелось сказать ей что-то важное. Что-то, от чего ей бы стало легче, и что она в то же время не могла бы принять за жалость, такие как она не терпят этого по отношению к себе. — Я вам не мешаю? — ехидно спросил Карл. — Никому случайно не интересно, как у меня дела? Есть ли у меня семья? Будет ли кто-то горевать обо мне, если из-за вашей дурацкой затеи я погибну молодым? Кстати, я почти закончил. Осталось совсем чуть-чуть. Анна снова вздохнула. Её жизнь стремительно катилась куда-то совершенно не туда, куда надо. — Пойду посмотрю, приготовлены ли кареты, — сказала она и вышла из комнаты. Погода была замечательная. Не было ни ветра, ни дождя, сквозь прорехи в плотных серых облаках временами пробивались лучи солнца. Почему-то у Анны возникло стойкое ощущение, что за ней наблюдают. Она внимательно осмотрелась, но ничего подозрительного не заметила. «Если у вас паранойя, это ещё не значит, что за вами не следят», — мрачно подумала принцесса. Она не доверяла вампиру. И едва ли он доверял ей. Естественно, что каждый из них ожидает от другого какого-то неприятного сюрприза. У Дракулы пока преимущество, но монстра он не получит. Выполнит ли он своё обещание исцелить Велкана, если не получит Франкенштейна? Ведь они договаривались лишь на то, что ей нужно будет рассказывать ему о планах Ван Хелсинга. Но у него преимущество: он сильнее. А значит, может пересматривать договоренности по ходу дела, не опасаясь своего противника. Анна старалась не думать о том, что будет, если Владислав узнает о том, что монстр с её легкой руки фактически едет на пороховой бочке, которая может прервать его существование в любой момент. За спиной раздался шорох, Анна обернулась, автоматически вскинув руку с револьвером… — У вас хорошая реакция, — смеясь сказал Ван Хелсинг. — С плохой в наших местах долго не проживешь, — ответила она. — В Ордене будут рады знакомству с вами. А я с удовольствием покажу вам Рим. — Вряд ли я смогу задержаться там надолго. Я и так поступаю неверно, оставляя свой народ. — Тяжело, наверное, нести ответственность за стольких людей, — заметил он. — Я вот никогда не отвечал ни за кого, кроме себя. Они стояли очень близко друг к другу. Ещё чуть ближе — и это станет неприличным. «Мне двадцать лет, я могу умереть сегодня, а я ни разу ни с кем не целовалась». Мысль совершенно неуместная. Анна тряхнула головой, чтобы отогнать её, каштановые локоны подпрыгнули. Получилось как-то игриво. — Скоро выезжаем, — сказала она и по-дружески хлопнула Ван Хелсинга по плечу. — Удачи вам. Тот улыбнулся ей в ответ.       *Путем перегонки селитры и купороса получают азотную кислоту, которая необходима Карлу для того, чтобы сделать взрывчатку.       **Пироксилин получается путем смешивания древесины с азотной и серной кислотами.