DSDS или "Это все нервы"

      — Да почему нет? — спрашивала я, искренне недоумевала я. — Ты дважды была солисткой в местных группах, чего ты боишься?       — Это было несерьезно, у меня в мыслях не было выступать всерьез. Ты ж понимаешь, что это значит. И промо всякие, записи, хуяписи, да и… Если так, я не думаю, что тогда наши отношения с Каулитцами долго продержутся в тайне.       — А чем ты думала заниматься? Только не говори мне, что устроилась бы социологом, пока мы будем альбомы писать, не поверю.       — Ну, — движением плеч Джу соглашалась со мной, но боялась последствий.       — Слушай, если уж на пошло, то я не уверена, что ты долго сможешь скрываться в тени, рано или поздно нас всех четверых засекут, а если будет более-менее известно, что мы с тобой ищем народ в группу и активно вдвоем занимаемся музыкальной деятельностью, то твое житье-бытье в ЛА будет оправданно. Я-то понятно, что попадаю под обзор, но меня это не пугает. А мне нужна группа, мне нужна команда любителей музыки, которые в ней шарят. Сама я не справлюсь, а полагаться на композиторов-профи мне не хочется, мы с тобой это обговаривали. А тебе нравится это! Ты это умеешь и можешь, сколько текстов ты записала хотя бы за последний год?       — Дай мне время подумать, — выдохнув, проговорила Джу. Я по глазам видела, что идея ей нравится, но ей необходимо все обдумать.       Мы говорили об этом уже с неделю, и нужно было определиться в течение пяти дней. Потом окончательная встреча с Universal и непосредственное подписание контракта. В промежутках между разговорами и собеседованиями мы носились с визой, а я ходила по интервью. Парни в это время ездили в Берлин, и между «рабочими днями» мы сидели у них в отеле или у нас дома и говорили-говорили-говорили… Говорить было о чем. Несмотря на приближающуюся дату переезда я ощущала Лос-Анджелес пока очень далеким и застряла в настоящем, где мы с Томом, сидя у меня на кровати, изучали друг друга… отнюдь не во всех смыслах.       — У вас серьезно нет второго имени? — спросила я как-то, вдруг вспомнив причину многих споров в фандоме.       — Нет. И по паспорту мы именно Билл и Том, — у него точно это спрашивали не в первый раз. Я почувствовала себя несуразной.       — Ваша мама прям революционерка. Было бы классно будь я просто Крис. Мне не нравится полное имя. «Кристииииина», — протянула я, противно смурзившись. — Банально и второсортно.       — Ну, я тоже когда-то хотел сменить имя, — снисходительно ответил он.       — На какое?       — Ник.       — Что? — я не поверила своим ушам и расхохоталась. — Боже, Том, зачем?       — Том — это банально и слишком просто, а так девушки могли бы говорить «Nick, give me a fick».       — Give me a fick, — я рыдала от смеха, уткнувшись в диванную подушку. — Ник-на-хую-вертельник! Ник-сливосборник! Ник-стоячий-краник! А-а-а!       — Барбел-хуярбел, — слабо отбил подачу Ник-плохой-шутник, и я, выбравшись из ущелья диванных подушек, подозрительно воззрилась на него.       — Ты откуда мое второе имя знаешь? — на это Ник-хуевый-загадочник только хитро прищурился и пожал плечами. — У Джу выведал, прям сто евро ставлю.       — Могла бы и сделать заинтригованный вид.       Мне часто мешало отсутствие опыта. Я могла в самый неожиданный момент замкнуться и начать выкобениваться, прикрывая этим то, что я чего-то испугалась. Чего угодно. Излишней откровенности, излишней открытости… излишнего чего угодно. Я переживала по любому поводу, с непривычки играла в горделивую пафосную сучку, и, если честно, не понимаю, как Том еще не передумал. Герр Идеальность измывался над моим оскорбленным видом, подыгрывал пафосности и искал лазейки в непробивных стенах так незатейливо, словно всю жизнь готовился к этому дикому экзамену под названием Я. А я чувствовала себя несуразной, недотягивающей, неопытной, слишком… жесткой. Словом, испытывала то, что предрекала прежде, но все пыталась это преодолеть, часто разговаривая на эту тему с сестрой.       — Господи, я иногда себя так глупо веду, что стыдно становится, — казнила себя я, покрывая ногти лаком. Джу рядом стирала макияж с лица. — И зачем он это терпит? Я ж неопытная и колючая, как еж-девственник.       — Ну, вообще-то, именно это ему и нравится, — улыбнувшись, ответила сестра.       — Долбаеб, — пробурчала я. — Нормальные люди бегут от тех, кто ведет себя так по-дурацки.       — Ты хочешь, чтобы он от тебя убежал?       — Нет.       — Тогда зачем ты себя так ведешь?       — Потому что я так привыкла, — вздохнула я, завинчивая кисточку. — Я привыкла скрывать слабости за неприступностью и жесткостью. Цундере, епт. Я рядом с ним мягенькая, как жалейка, и меня это пугает, что задеть меня ему ничего не стоит, надо просто сказать что-то не то. Он меня расслабляет и выворачивает пузиком наружу, вот я и пытаюсь свернуться.       — Чувствуешь себя незащищенно?       — Да.       — Не доверяешь ему, — это даже не вопрос, а грустное утверждение. Джу была за меня рада, в ее глазах она одержала победу, заставив меня принять нежданное счастье, но даже с ним в руках я все искала фальш. И не моя вина в том, что так сложилась моя жизнь, из-за которой я не доверяю всему подряд. Особенно нежданным негаданным счастьям.       — Я не умею, Джу, — ответила я, вздохнув. — Ты прекрасно знаешь, что у меня нет опыта в этих делах, я теряюсь от того, что мои прежние алгоритмы тут не работают. Это ты у нас опытная.       А они с Биллом резко контрастировали по сравнению с нами. Рядом с ними едва ли не розы распускались от переизбытка ауры влюбленности в воздухе. Том ворчал, потому что его брат стал несколько рассеянным и мало заинтересованным в работе, но, в целом, за него радовался. Я относилась к ним… спокойно. Как и всегда относилась к отношениям сестры, после одних продолжительных. Я всегда сомневалась, не доверяла и оценивала, как долго они продержатся. И хотя сейчас было достаточно причин, чтобы не сомневаться в крепости их симпатии, я не торопилась за них радоваться. Билл это чувствовал и расценивал по-своему. Я не сразу поняла, в чем дело и расценивала его лисьи прищуры в мою сторону, как ревность, но он скоро не выдержал и вывел на откровенные разговоры.       — Боже, нет, с чего ты взял, что я против ваших отношений? — фыркнула я, улыбаясь.       — Ну ты так… — он неопределенно повел плечами. — Словно бы с холодом к этому относишься. Не сказать, что радуешься.        — Билл, это не в обиду будет сказано, но у моей сестры были парни до тебя. В общем, не только парни, — выдохнув, честно начала я, цепко подмечая его реакцию. — И они недолго выдерживали, так что я пока не тороплюсь с выводами. Но это не значит, что мои выводы повлияют на ваши отношения, они только ваши. Странно, что для тебя это вообще важно.       — Ты девушка моего близнеца и сестра мой девушки… с чего бы мне не интересоваться твоим мнением? — рассудил парень. — Ну и к тому же, ты мой друг. В первую очередь. По крайней мере, я надеюсь на это.        — Это… так мило, — я польщенно растянула губы в улыбке. — А я переживала, что мы не поладим.       — Эй, я не такой недогадливый, как мой брат, — хохотнул он, и на том недомолвки были устранены.       Родители относились ко всему этому… двояко. Поначалу они посмеялись и восприняли несколько несерьезно. Особенно папа. Особенно по отношению к Биллу и Джу. Потом понаблюдали за нами, посерьезнели. Стали радоваться за старшую дочь с ее избранником и с прищуром продолжили смотреть на меня с Томом. Каждый — со своим. Мама беспокоилась, папа откровенно ржал. Не так давно он изъявил волю поговорить с глазу на глаз со старшим Каулитцем, и, как я поняла, это была командная акция. Вернулся ко мне в комнату Том в несколько подвыпитом и весьма веселом настроении. О чем говорили, рассказывать наотрез отказался.       А вообще, кажется, они переживали больше нашего. Выспрашивали у Каулитцев подробности жизни в ЛА, мама пыталась составить списки, что нам там понадобится, папа давал советы, как переживать похмелье и не принимать всякую непотребную херню в незнакомой компании. Оба старались, побольше проводить с нами время в выходные, словно больше никогда не увидимся, и вообще вели себя очень трогательно.       Близнецы за этим всем наблюдали с умиленной улыбкой. Лично я диву давалась, что они все это время были здесь, хотя по их повадкам было ясно, что они привыкли к другой жизни. Понятно, конечно, что в основном это инициатива Билла, он на моторе любви разве что не бороздил небеса, но все же…       — А почему ты думаешь, что нам в лом здесь быть? — поинтересовался Том, когда я поделилась с ним мыслями. Мы сидели на заднем дворе и наблюдали за собаками. Купер моложе Барри, так что последний периодически отставал и, присев, переводил дух. Принцесса Билла лежала рядом и подставляла макушку под ласки.       — Ну, по вашим разговорам, у вас совсем другие привычки и образ жизни. Клубы всякие, текила, марихуанна, секс и так далее. А тут обломы во всех местах, начиная с клубов и заканчивая сексом, — я старалась произнести последнее без стеснения и предательской дрожи. Мы, конечно, увлекались всякими маломальски-откровенными вещами, но до главного блюда не доходило. И, оценивая ситуацию, я понимала, что это не произойдет в ближайшее время. Из-за этого я чувствовала себя не то виноватой, не то… бракованной.       — Любишь ты везде искать негатив, — Том щурился на солнце, и я пыталась удержаться от неприкрытого любования. — Нет бы расслабиться и радоваться жизни.       — Это не значит, что я не рада тому, что вы здесь, — ответила я поспешно, и парень расслабленно и лениво издал смешок.        — Я в этом не сомневаюсь, — он бросил на меня короткий взгляд, заставив меня бороться со смущением и делать вид, что я вообще не понимаю, о чем он. — А вообще, мы ж не клубные наркоманы. Вообще, все дело в том, что здесь все… немного по-другому, незнакомо. Билл с этого ловит вдохновение, а я отдыхаю. В ЛА классно, но иногда… тоскливо что ли. Не знаю.       Я молча оценила это откровение и больше на эту тему не заикалась. Вдохновение Билла принесло свои плоды, и однажды вернувшись из Берлина, объявили, что альбом отменяется. Я готова была покусать обоих, но потом они пустились взахлеб рассказывать, что они вот приехали, засели в студии, и как будто вообще музыка сама пошла, прям как по маслу, и вообще это невероятно, и материал в разы лучше предыдущего, прям стопроцентные хиты. Переглядываясь, мы с Джу слушали и понимали, чем это вызвано. И язык не поворачивался говорить, что они подводят фанатов.       — Мы хотим дать вам послушать одну песню, — заметно нервничая и трясясь руками заявил Билл. Том молчал и кусал губы. Джу поощрительно улыбнулась, и парень полез в телефон в поисках трека.       Я осознавала, что за моей реакцией следят и приготовилась сдерживать мимику во избежание казусов. электронное начало, четкие ударные, приглушенный шепчущий голос Билла, дополняющая партия гитары… Отдает Гуманоидом, но чище, без налета непонятно, чего, квинтэссенция электро и альтернативы. Припев, на мой вкус, хуже куплета, но живая, сильная кульминация. Я не сразу поняла, что начинаю непроизвольно покачивать, отмеривая ритм, и по лицу Джу было заметно, что она чувствует примерно то же. На акапелле мелодия оборвалась.       — И? — Биллу не терпелось.       — Включи еще раз, — попросила я. И это была победа, потом на второй раз мы уже непроизвольно нашептывали текст, на третий — я тихо подпевала. Том выпрашивал сиюминутный кавер, Билл вытаскивал подробности от ощущений.       Старший Каулитц вообще стал фанатом моего голоса. Бесчисленное количество раз он просил спеть ту или иную песенку, это без учета того, как часто я пела непроизвольно, начиная от рекламы шампуня и заканчивая недавно выпущенным синглом Arctic Monkeys.       — Are you looking for happiness? Are you looking for something better? — напевала я, нарезая огурцы в салат. Том напротив откровенно филонил, разрываясь между телефоном и помидорами. Зря я попросила его помочь, конечно.       — У тебя такой шикарный тембр, — в очередной раз проговорил он, отвлекаясь от своих занятий. Я слышала это не в первый раз, что не мешало мне лишний раз смутиться и закрыть рот. — Просто, с Биллом все не так, много перезаписывать приходится, править, автотюн… А с другими голосами я не работал, вообще не так уж часто сейчас слышу действительно хорошие голоса. Наверное, это мечта, когда исполнитель не хрипит, не сипит, не пищит, не срывается на визг, знает свой голос и на что он способен.       — А Билл свой голос не знает? — удивленно спросила я. Мне казалось, за столько времени работы в шоу-бизнесе стоило бы знать себя.       — Он у него непрерывно менялся все время вплоть до нынешнего момента, и сейчас, когда он заглушил его алкоголем и курение, забросив обучение вокалу, пытается в фальцет, — уныло ответил Каулитц, тоскливо вздохнув. Я хмыкнула. — Но знаешь, я готов коллекционировать моменты, когда после каждой попытки он хрипит и говорит в микрофон «Том, я больше не могу». Это бесценно.       — Ты такой вредный, я бы в жизни с тобой работать не стала, — фыркнула я со смешком.       — Да и не будешь. А какие песни ты еще рассматривала на кастинг? Спой.       — О господи, Том… — я закатила глаза, изо всех сил пытаясь делать вид, что я не смущаюсь ни разу.       — Ну пожалуйста.       — Hey! You’re giving me a heart attack! You’re giving me a cardiac arrest when I’m sitting at the traffic light, — прокашлявшись, пропела я первое четверостишье. — Но мне показалось это слишком панково. Ну, то есть, в начале-то все хорошо, а потом признание в любви сиськам с татухой. Неформат. Очень долго я разрывалась с песнями The Pretty Reckless, но те, что я хотела, тоже были слишком панковыми.       — Например?       — Wait a minute girl, can you show me to the party? I said wait a minute girl, can you show me to the party? Please let me in through the backdoor, just let me in through the backdoor, baby, just let me in through the backdoor, just let me in! Wait a minute girl, can you show me to the party? — песня всегда правила мной, я пела так, как того требовал текст и тон. Непроизвольно двигаясь под мелодию голоса, я смахнула нарезанный огурец в миску и, подняв взгляд, уперлась взглядом в застывшего с ножом в руке Тома с потемневшими глазами. Кашлянула, снова посмотрела в доску. — Кхм, в общем, и от этой идеи отказалась. Scorpions хотела, долго думала над вариантом попсы, который точно надо было продумать. Ты помидоры режь, не отвлекайся.       Том промолчал и переключил внимание на овощи. Во избежание всяких казусов.       Единственное, что долго не давало мне покоя — Рия. Я долго думала, как подобраться к этому вопросу, не выглядя при этом сильно ревнивой дамой, но терпелка быстро кончилась. Стоило мне случайно увидеть ее имя у него в телефоне.       — Что у тебя с ней? — спросила я грозно.       — С кем? — сделал он непонимающий вид.       — С Рией.       — Был — контракт, сейчас — уточнения о его разрыве, — спокойно ответил Том, словно все это время к этому готовился. Я сощурила глаза и недоверчиво засопела. — это был пиар, расслабься.       — Да я спокойна, — уже просто на инерции держала я уязвленный ревнивый вид. — Падумаешь, таскался больше года до меня с какой-то бабой и за жопу ее лапал на камеру.       — А как у вас с Рикардо? — прозрачно провел Каулитц параллель, и я, усмехнувшись, расслабилась.       — Давно не списывались, все закончилось, как только он выехал из лофта. Да нет, я, правда, спокойна, просто давно хотела спросить, потому что вообще не в курсе, что у вас было.       — Это был пиар, — пояснил Том и, поморщившись, добавил: — И периодический секс, должен признать. Но скучать она будет вряд ли, мы не особо ладили, да и наш фандом ее достал.       — Ясно, — коротко ответила я, не ощущая ревности, но чувствуя какое-то… недовольство что ли. Иррациональное чувство, что он не только мой. С которым мне нужно мириться, и я об этом знала. Но логика не всегда побеждает эмоции.       А время отлета приближалось быстрее, чем казалось. В ночь перед отлетом я широко распахнутыми глазами смотрела в потолок и не могла заснуть от нервозной дрожи по телу. Так много мной пройдено за этот год. Через весь десятый сезон DSDS насквозь, через все перипетия со своими чувствами. У меня за плечами опыт и неоценимые воспоминания, в кармане — контракт, согласно которому я ищу себе команду вместе с сестрой и нарабатываю материал. Я встречаюсь с мужчиной своей мечты и вот — завтра я покину родной Мюнхен и вообще родную Германию. Прежде я не ощущала патриотизма, не хваталась за отчий дом, только немного тосковала по знакомой обстановке, когда была на Карибы. И почему сейчас мне так горько улетать? Почему так страшно?       И позже, когда была пройдена регистрация, когда кончились короткие прощания и утешения, когда я смотрела из иллюминатора, как самолет отрывается от земли, я чувствовала себя русалочкой, которая ради принца из другого мира распрощалась с хвостом, званием морской принцессы и голосом. Я не ощущала это жертвой… скорее подобием реинкорнации. Я чувствовала и знала, что вскорости стану другим человеком, что впереди в ЛА не только перспективы и светлое будущее. Это не конец.

28 апреля 2014 — 1 февраля 2015. Сергиев Посад