— …и Кристина Брихт, — закончил перечисление Билл и поднял на нас глаза. Я встала рядом с Робертой в ожидании песни. — Вам достается «Girl On Fire» Алиши Кис. Удачи и до послезавтра.
— Все знают песню? — спросила Роберта, шатенка с глубоко посаженными серыми глазами, когда мы вышли.
— Я ее знаю, одна из любимых, — ответила Диана, худая высокая темноволосая девушка. Если бы я не сбросила пару кило за эти дни, я бы сейчас ой как комплексовала! Хотя, по-моему, еще есть куда стремиться. Партнерши вопросительно посмотрели на меня.
— Я не знаю ее совсем, — я развела руками.
— Понятно. Надеюсь, это для тебя не слишком проблематично?
— Нет, обычно, я быстро учу текст…
— Девушки, как с песней? — подошла съемочная группа. Тяжело придется, много говорить, много… играть.
— Не все ее знают, но, думаю, мы сможем, — ответила Диана, я закивала головой.
Мы сели на диван и ждали других участников. Везло с песнями всем с переменным успехом. Светловолосая девушка (кажется, Беатрис) и кудрявый итальянец едва ли не прыгали от счастья, а мужчина рядом с ними только улыбался. А вот четверка девушек, среди которых я заметила рыжеволосую Лизу, явно не была в восторге. Группа парней недалеко от нас обсуждали свои голоса и песню, а высокая смуглая темноволосая девушка со своим партнером (кажется, я его где-то видела) уже вспоминали текст, которые знали еще до этого. Знакомая мне Лаура со своей компанией пребывала в нервном предвкушении и одновременно неуверенности. Все сгруппировались естественным образом, хотя было заметно, что не у всех ладилось между собой. У нас же в основном царило молчание, я не тянула на общительный тип личности, и две других девушки, видимо тоже.
Потом вместе с другими конкурсантами, мы двинулись в отель, в котором мы уже расселились по номерам. Свой мне нужно было делить с той француженкой и Лизой, что, в целом, меня радовало.
— Мне повезло с соседками, — улыбалась я на камеру, — они обе милые девушки.
Я и не врала. Лиза привлекает меня своим бескрайним позитивом и непосредственностью, с ней забываешься и невольно становишься расслабленнее. А Лаура… Я стала маленьким фанатом ее голоса с французским акцентом, она мила, скромна, но обладает собственным мнением и завидной целеустремленностью. Плюс реакция Билла, когда ее объявляли в самом начале, оставила у меня в памяти неоднозначное отношение. При всей моей любви к нему, я не могла перестать трезво смотреть на вещи не видеть, что он ведет себя слишком манерно для парня, замахивающегося на гетеросексуальность. Я ни разу своими глазами не видела, чтобы ему нравилась девушка, поэтому его взгляды и улыбочки меня, как фанатку, удивили и насторожили. Но будет забавно, если прямо при мне развернется роман.
Так как выступление будет только послезавтра, сегодня мы отдыхали и мечтали о лучшем, то бишь, о Карибах. Когда нам занесли тексты, мы попытались сесть за них и поучить, но надолго нас не хватило, и мы опять пустились обсуждать кастинг, чего ожидать от жюри, будет ли потом сложнее, что будем делать, если вылетим и так далее. Лиза, похоже, совсем не боялась самого выступления в отличие от меня, просто поставила галочку «выучить текст», а в остальном была совершенно уверена. Я же дрожала за подачу и мою треклятую неуверенность в себе, плюс страх реакции родителей, если я пройду и в этот раз. Лаура беспокоилась за слова, которые могли вылететь в любой момент у нее из головы, по ее словам. Я, слушая ее беспокойства, мало сомневалась в том, что она не пройдет. У нее шикарный голос и симпатия Билла, что значит бонусную симпатию Тома. Какие еще могут быть сомнения?
— Я всегда представляла, что приду на шоу, что спою, все смогу, но на деле страшно так, — делилась впечатлениями Лиза.
— По тебе не скажешь, — хмыкнула я.
— Это такой вид успокоения, я просто болтаю больше, — пожала плечами девушка и заразительно улыбнулась. — Ты вообще выглядишь даже слишком спокойной.
— Во мне борются два страха — если я не пройду, то моя гордость будет унижена, а если пройду, то не знаю, как буду объяснять родителям, что вообще в этом всем участвую.
— А что в этом такого? — пожали плечами девушки, искренне не понимая, в чем дело.
— Они всегда были против, почему что это несерьезно, — пожала я плечами и улыбнулась так, словно извинялась. Обычно, меня не понимали в этом плане. — А если пройду дальше, конкурс займет много времени, и это не вписывается в планы с высшим образованием и прочим.
— Но ведь это твоя жизнь, ты можешь делать, что хочешь, — заметила Лиза, и моя улыбка стала горчить.
— Да, но они этого не понимают.
— В любом случае, уверена, катастрофического ничего не случится, — рассудила Лаура. — Возможно, это даже пойдет на пользу, таким образом ты покажешь, что способна принимать за себя решения.
Она была права, но это не значит, что мне не было страшно. Я не уверена, что конкурс того стоит, но… пройти дальше мне хотелось. Не победы ради, просто для себя. Поехать на Карибы, постоянно профессионально заниматься тем, что я люблю, и периодически видеть Каулитцев казалось мне чем-то фантастическим, как поехать на бал. Я вряд ли так уж сильно расстроюсь проигрышу, но все же…
Когда я проснулась утром, Лизы уже не было. Как она и заверяла нас вчера — пошла на улицу учить текст, чтобы не отвлекаться. Лаура еще спала, и я решила спуститься вниз позавтракать, потом тоже налечь на незнакомую песню, а пока послушаю ее через интернет.
— Привет. Не против, если я присоединюсь? — отвлек меня мужской голос.
— О, да без проблем, — я подобралась и села ровнее, стараясь казаться воспитанной. Желающий потрапезничать со мной оказался Винсентом из третьей группы. Не слышала, как он пел, но вроде бы на них всех возлагают большие надежды.
— Кристина, верно? Я помню тебя еще с кастинга.
— Ух ты! Неожиданно. Я тебя тоже помню, но я ушла быстрее, чем ты спел.
— А, ясно. Какую песню вам дали?
— «Girl On Fire» Алиши Кис. Попса, — я пожала плечами.
— Не твой жанр?
— Не совсем, но, в принципе, могло быть и хуже. А у вас что?
— «Wie soll ein Mensch das ertragen», — ответил парень, и я положительно закивала.
— Классная песня. Люблю ее, хотя ее часто парням отдают, типа мужской вокал, — я поморщилась. — Ее было бы проще петь.
— Девушкам часто дают попсовые песни, — пожал он плечами.
— Ну да, — без особого удовольствия кивнула я.
Повисло недолгое молчание, которое нарушила Файруз, без лишних вопросов о «можно ли» севшая рядом со мной.
— Со вчерашнего дня ничего не ела, чертовы нервы, — пожаловалась она, подзывая официантку.
— Да, конечно, мы совсем не против, чтобы ты села с нами, мы рады твоей компании, нам очень приятно с тобой познакомиться, и мы крайне тебе сочувствуем, — произнесла я на одном дыхании, весьма убедительно состроив серьезное лицо. Винсент засмеялся.
— О, прошу тебя, не будь занудой! — застонала девушка в ответ. Я не слишком люблю бесцеремонных людей, но она мне нравилась. — Текст уже смотрели?
— Ну так... — повела я плечами, поедая омлет, Винсент только покивал головой.
— Весь вечер на его заучивание потратила. Они меня в прошлый раз еле допустили до второго отборочного, если я и в этот раз забуду текст через две минуты, как рыбка, то Карибов мне не видать.
— Ну, это хорошая мотивация, — пожала я плечами.
— К черту мотивацию! Если я провалюсь, то я не Файруз Футси! — горячо проговорила девушка и принялась за принесенный ей салат.
— Да, мое волнение по сравнению с вашим ничтожно, — удивленно проговорил Винсент, и я невольно рассмеялась.
— Мой мандраж придет завтра утром. Поверьте мне, я буду истерить!
— Верим, — хором ответили они.
Но зачатки волнения начали проявляться еще тогда, когда после завтрака я встретилась с другими девушками, и мы начали делить текст. Я не так уж часто общаюсь с другими вокалистами, и вот я оказалась среди огромной кучи таких же, как и я. И неделю назад я была уверена в своем голосе, а сейчас мне кажется, что я ничтожна.
— Давайте я начну, — предложила Диана, подчеркивая карандашом строфы.
— Тогда я с «she got both feet on the ground», а эти «ооо», по-моему, лучше вместе спеть, нет? — включилась я в работу.
— Согласна, тогда если я возьму припев, Диана снова начнет, потом я продолжу, припев будет уже у Кристины, а последний — у Дианы.
— Да, на вот эти первые строчки мы по очереди, потом три вместе, ну, а в конце припев мой. Вообще-то, там еще «ооо» будет много, но это у мы уже под минус положим. Идет?
— Я согласна! — Роберта кивнула в согласии, я тоже «за».
Когда подошла очередь моего припева, оказалось, что я срываюсь на фальцет, а другого звучания не могу подобрать, как не пытаюсь. Отложив это до похода к учителю, мы продолжили работать с текстом и поняли, что проблемы с припевом есть не только у меня, кроме того, Роберта путается в тексте.
— Здравствуйте, девушки, — улыбнулась Мадлен, встречая нас. — Уже распределили текст? Есть проблемы?
— Срываюсь на фальцет, — призналась я.
— Не могу удержать голос, — сказала Диана.
— А я просто срываюсь, — с неудовольствием пожала плечами Роберта, а потом вздохнула. — Как и сказал Том, меня надо «отработать».
Я не сдержалась от улыбки. Да, Том может. Мадлен предложила пока спеть так как есть, а потом уже будем думать, что делать. Проблемы начались те же самые, и ей пришлось нам помогать. Как только голоса выровнялись, хромать стала другая область.
— В чем дело? Тебя что-то беспокоит? — она внимательно посмотрела на меня, и я немного смутилась.
— Я нервничаю. Это нормально. Я всегда нервничаю, — не решилась произнести «никто на меня и смотреть-то не захочет».
— Да, но ты ведь сюда не просто так пришла, верно? Если не отбросишь этот нервоз, то не сможешь выступать с наибольшей отдачей. Ты ведь нечасто пела на публику? — Мадлен проницательно посмотрела на меня, и я почувствовала себя капризным неразумными ребенком. Ненавижу это чувство.
— Верно, я не слишком любила это делать.
— Но ты артист, — женщина сделала большой взмах руками. — Ты поешь из-за и для публики, ты должна заставить их что-то чувствовать и переживать. Певец без публики не существует.
— Да, верно, — пробормотала я, отводя взгляд.
Я не думала об этом, когда подавала заявку. Как и не думала о том, чего от меня будут просить. Вообще-то, я не рассчитывала, что пройду, и мое нахождение здесь мне доставляет сейчас большие сложности, но выбор у меня невелик. Совсем сюда не придти было бы глупо, но и казаться самонадеянной дурочкой я не хочу.
— Как у вас там обстановка? Какая песня? — посыпались вопросы от сестры, едва я взяла трубку. Пришлось хотя бы ей рассказать, что происходит, чтобы она могла меня прикрыть в случае чего.
— Привет, Джу. Обстановка рабочая, практически все занимаются. Песню дали Алиши Кис «Girl On Fire».
— Классика попсы.
— Здесь все шоу такое, — я пожала плечами, хоть она и не видела. — Мы в группе втроем, текст поделили, я уже выучила его, вот оттачиваем… Родители спрашивали что-нибудь?
— Да, поспрашивали, что за друзья, можно ли им доверять, ну и как обычно.
— Ох, зачем я в это ввязалась! — простонала я. — У меня живот от этого вранья скручивает, а тут еще конкурс этот… Я даже проиграть не смогу как надо, Джу, это же Каулитцы! Понятное дело, я не встречу их потом в супермаркете, и мне не придется перед ними оправдываться, но… Я поклонялась им всю юность, потому что они сделали, что хотели, а у меня поджилки трясутся от гнева родителей. Это лицемерие.
— Ну и что тебя сдерживает? Возьми да сделай, сама знаешь, прощение выпросить проще, чем разрешение.
— Ладно… посмотрим по завтрашней обстановке.
Мы репетировали до поздней ночи, и едва я приземлилась на кровать, как заснула мертвецким сном. Утром я вдруг обнаружила, что текст настолько прочно обосновался у меня в голове, что стоит перед глазами в прямом смысле этого слова: я видела этот чертов листок с эмблемой DSDS и складками там, где я его сложила. Меня радовало, что хотя бы тут в грязь лицом не упаду, но я до сих пор волновалась насчет припева, того, что опять буду чувствовать себя неуместно, и из-за родителей.
Но в своем нервозном настроении была не одинока, хоть и по другим причинам. Лаура мучительно учила текст, аж зажмуриваясь от напряжения, шептала его, когда красилась, одевалась и даже ела. Лиза проговаривала отдельные слова, видимо, практикуясь в произношении. Она говорит на диалекте, которого стесняется, и теперь работала над тем, чтобы его не было, по крайней мере, в песне. Остальные конкурсанты, с которыми мы встретились в комнате ожидания, мало отличались от нас. Кто-то пел вместе, кто-то слушал песни на своих плеерах, кто-то учил тексты, писал шпоры, абстрагировался от всего мира или просто пытался успокоиться. Когда в зал вышел Матео, внимание сконцентрировалось на нем, а он отпустил пару комплиментов по поводу «ножек», голосов, с некоторыми сфотографировался и ушел.
Наконец, объявили первую группу, группу Лауры, и они направились в коридор. Все утро они чувствовали себя не слишком хорошо, плохо помня текст и морщась от любого шума, как от головной боли. Остальные двинулись к засветившемуся монитору. Я беспрерывно облизывала губы, не чувствуя ни рук, ни ног — страх подкрался незаметно.
Трагедия развернулась быстро. Прямо со второй строчки. Текст, который Лаура учила все последние сутки, вылетел из ее головы, как пробка, и я схватилась за голову, чувствуя, как меня накрывает паника, словно это я стою там. Билл неожиданно остро среагировал, буквально вытаскивая девушку, и я цепким фанатским взглядом проследила за гаммой эмоций на его лице. Взволнован, переживает. Странно. Дитер этим явно не доволен, но дива не обращает на это внимание, напряженно смотря на конкурсантку. Дальше — хуже, партии заваливались, сжевывались, слова забывались, ритм сбивался. Мы практически с открытыми ртами наблюдали за катастрофой и втайне боялись угодить в такую же ситуацию. Девушек прогнали, видимо, собираясь посовещаться. Первая провальная группа вышла пристыженная, в слезах, и утешать их было нечем. Лаура держалась на остатках самообладания, пыталась подбодрить остальных, я, глядя на нее, думала, что ее, скорее всего, вытянут. Все же это странно.
Собравшись, группа угрюмо поплелась обратно, ожидая приговора. Я снова вперилась глазами в телевизор, ожидая, пока там покажут решение жюри. Они выходят, успев смириться со своей судьбой.
— Мне было бы интересно узнать… Как вы сами это видите? — поинтересовался Билл. — Как вы сами оцениваете себя? Как чувствуете себя после выступления?
— Хреново, — ответили все по очереди.
— Да, по правде говоря, это было довольно-таки хреново, — признал Каулитц.
А дальше болезненная процедура отшивания. Я каждый раз морщилась, словно это было в мою сторону и все ждала, когда-то же скажут и Лауре, продолжая надеяться.
— …и… Эм… Лаура, ты можешь спеть еще раз.
Мои глаза непроизвольно округлились. Я все подумала правильно. Она понравилась близнецам, но главный инициатор — Билл, и я это знаю точно. Эта фраза — чистый динамит, взорвавший всех вокруг коротким гулом возгласов и нервы остальных участников группы, не получивших шанс. Можно было сказать, что началась война миров. Агустина наступала, доказывая, что это несправедливо, и я была с ней в какой-то части согласна, но у нее слишком невыгодная позиция, чтобы говорить это. Жюри с успехом отвергало ее доводы (уже все, не только Билл), и у нее, в целом, не было никаких шансов. Оставшаяся тройка появилась в зале, расстроенная, заплаканная и злая. Издалека я слышала возгласы в адрес Билла и Лауры, и я была бы возмущена, но… это нормально. Здесь так все и происходит.
— Лаура, у тебя есть фанаты в жюри, и мы решили дать тебе еще один шанс, — я даже знаю, кто это.
— Я буду петь «Because of You» Келли Кларксон, — произнесла Лаура, понимая, что шанс использовать надо и другого не будет.
— Расслабься, — в успокаивающем жесте раскинул руки Том, — хорошенько сконцентрируйся. Если этого не хватит, мы все равно будем рады, что ты была здесь и… Всего хорошего.
Конечно, Лаура спела хорошо, это даже под вопрос не ставилось. Я наблюдала за пропевающим за девушкой слова Биллом и терялась в догадках, зачем так явственно показывать свою симпатию, я уже видела, насколько это не понравилось Дитеру, а значит ничего хорошего француженку не ждало. Но тем не менее, она была первой, кто получил билет на Карибы.
— Я же говорила, что ты пройдешь! — сказала я, пока мы прыгали в обнимку.
— Ты тоже пройдешь! Ты обязана пройти! — она твердо посмотрела на меня, и я сама невольно поверила в это.
Наша группа четвертая, то есть после группы Винсента, Михи, Эрвина и Тима. Обе группы после группы Лауры пели отлично. И если голосами Рикардо и Дженифер я восхитилась, то от выступления группы перед нами у меня появились мурашки. Но тут наступила и наша очередь. Лаура пожелала мне удачи, а я только натянуто улыбнулась. Мои нервы — бомба замедленного действия, истерика будет ровно через две минуты. Сложные противоречия внутри меня по-прежнему разрывали на двое.
— Текст все помнят? — спросила Диана, заламывая руки.
— Помню, но могу забыть! — мысли путались, я ходила по коридору, жестикулируя самой себе и невероятно нервничая.
— Я надеюсь… Надеюсь, что не забуду, — проговорила Роберта, пробегаясь по строкам глазами. Я выкручивала пальцы из суставов, царапала запястья в надежде отрезвить рассудок, но тщетно. Слишком трясло.
— Проходите, пожалуйста, — невысокая женщина выглянула из-за двери и скрылась за ней.
Делать нечего, мы друг за дружкой устремились к сцене, держась за руки и сжимая их до побелевших костяшек.
— Привет, — по отдельности поприветствовали мы жюри. Я опять боялась на них взглянуть, но когда сделала это, стало чуть легче. После двух удачных выступлений, они ждали от нас того же, что почему-то не пугало, а вид двух знакомых с почти детства лиц успокаивал.
— Привет. Как вы? Нервничаете? — спросил Том. Ох, ты бы знал, насколько! Тут он перевел взгляд на меня, и мне как-то не понравилось, что я начала краснеть. — Я все еще здесь, если тебе опять нужно убедиться в реальности.
— Эм, нет, спасибо, в этот раз я вполне верю своим глазам, — я неловко улыбнулась, кусая губы и смущаясь того, что мне выделено отдельное внимание. И почему!
— Как с песней? — задал резонный вопрос Дитер.
— Проблемы были, но надеемся, что больше они не появятся, — ответила Диана.
— Ну, что ж, давайте попробуем, — кивнул он. — Вперед!
Вступление идет прямо сразу, так что успокоиться не удается до конца, только ждать своей партии. Черт, гори все синим пламенем, будь что будет!
Sheʼs just a girl, and sheʼs on fire,
Hotter than a fantasy, longer like a highway.
Sheʼs living in a world, and itʼs on fire
Feeling the catastrophe, but she knows she can fly away.
Эти прыжки вверх-вниз по октавам Мадлен так и оставила, только сгладила. Теперь голос брюнетки варьировал, скользил, пленяя вибрацией. Я бы заслушалась, если бы не знала, что теперь моя партия.
O-o-o-h!
Хором разнеслось по помещению. Так как надо, вольно, легко, без лишней загруженности.
She got both feet on the ground,
And sheʼs burning it down.
Подстраиваюсь под Диану, но со своим голосом и стилем. Ощущение, что я катаю волны на языке, выталкивая их наружу. Именно здесь, когда четверо глаз устремлены на меня, когда от этого так много зависит, я отпускаю себя, позволяя себе плыть по течению.
O-o-oh!
Снова хором.
She got her head in the clouds,
And sheʼs not backing down.
Снижающаяся интонация, я невольно улыбаюсь, проскальзывая глазами по жюри, но не стремясь знать их оценку.
This girl is on fire,
This girl is on fire.
Sheʼs walking on fire,
This girl is on fire.
Роберта. У нее как и раньше срывается голос, и она почти кричит эти строчки, пытаясь выровнять тон, но не получается. Невольно поджимаю губы, но не кидаю взглядов на нее. Надеюсь, она сможет спеть куплет.
Looks like a girl, but sheʼs a flame,
So bright, she can burn your eyes,
Better look the other way.
You can try but youʼll never forget her name,
Sheʼs on top of the world,
Hottest of the hottest girls say:
Диана пританцовывает, старательно вытягивая ноту за нотой, прямо обращаясь к жюри, даже подмигивая им иногда. Вытягивает последнюю ноту и уступает место шатенке.
Oooh!
Поем вместе, поднимая руки.
We got our feet on the ground,
And weʼre burning it down.
Смогла! Вытянула! Едва не сорвалась, но смогла!
Oooh!
Хором, чуть покачиваясь.
Got our head in the clouds…
Забывает строчки и мотает головой. Забыла. Черт!
This girl is on fire,
This girl is on fire.
Sheʼs walking on fire,
This girl is on fire.
Мой голос оставляет мое горло и летит. Я чувствую что-то, близкое к эйфории, чувствую эту песню, и едва не теряю управление над голосом, готовым завернуться в самые непредсказуемые пируэты.
Everybody stands, as she goes by
Диана.
Cause they can see the flame thatʼs in her eyes.
Я.
…
Неспетая строчка, забытая Робертой. Мы кинули взгляд на потерянную почти паникующую девушку.
Nobody knows that sheʼs a lonely girl
And itʼs a lonely world.
But she gon' let it burn, baby, burn, baby.
Шатенка подхватила только последнюю. Нервы дают о себе знать, она потерялась совсем.
This girl is on fire,
This girl is on fire.
Sheʼs walking on fire,
This girl is on fire.
Диана. Почти кричит, потому что не тот стиль, но она тянет, с трудом, но делает это. Остались лишь «Oooh!», которые мы пропели уже без всяких проблем, и пусть я пару раз чуть не заплутала, потерявшись в нотах, это было почти не заметно, как будто специально.
Закончив, мы посмотрели друг на друга. Диана была довольна результатом, но вот Роберта готова разрыдаться прямо тут. Мы сжали ее руки с обеих сторон и посмотрели на жюри. Оба Каулитца явно были удовлетворены. Билл широко улыбался, хоть и иногда хмурился, смотря на Роберту, Том просто смотрел взглядом, который я хотела увидеть вот уже лет пять. Увы, даже описать его сложно, особенно сейчас, когда я в обморок готова рухнуть. Матео кивал головой, но хмурил брови, лицо Дитера же было непроницаемым.
— Спасибо, — поблагодарил Билл. Думаю, это все же вежливость. А жаль.
Некоторое время они переговаривались, и по часам это было не так уж долго, а я проклясть была готова эти тикающие секунды моих нервов. И вот к нам обратился Том. Мечты все же сбываются.
— Роберта, — начал он, устремив на девушку взгляд. Я снова сжала ее руку. — Как я и говорил тебе на кастинге, у тебя хороший голос, но тебе нужно учиться управлять им, обработать его. Ты не смогла этого сделать сейчас. Может быть, ты сможешь через пару лет, но… Не сейчас. К сожалению, ты покидаешь нас.
Я интуитивно чувствовала, что она еле держится, и готова была расплакаться вместе с ней. Что-то подсказывает мне, что я прохожу. Я была спокойна и хорошо спела, но… ох, лучше бы она была вместо меня.
— Диана. Как и первом отборочном ты показала хороший результат. Мы ждали этого от тебя, и хочу тебя поздравить — ты прошла, — лицо девушки озарилось улыбкой, но она как будто не до конца понимала, что это правда.
— Кстати, мне жаль, что в этот раз не было этого, — Матео изобразил жесты, с которыми она, видимо, раньше сопровождала свое пение.
— В следующий раз будет, — улыбнувшись, пообещала она.
— Кристина… — о, произнеси мое имя еще раз! — Ты сегодня явно… более раскованна, чем в прошлый раз, к пению вообще никаких претензий нет, так что… ты тоже проходишь.
— Нет! — воскликнула я и почувствовала, как меня обняли две пары рук, но это «нет», было в моей голове не до конца радостным.
— Поздравляю, — Матео улыбнулся.
И пока я, дрожа и не в состоянии придти в себя от осознания того, что ждет меня дома, Роберта уже не могла сдерживаться. Уже рыдая, она выбежала из комнаты, и до меня вдруг дошло это болезненное понимание конкуренции.
