Путь иллюмината

Как можно призрачной мечтою греться, И спать спокойно, глубоко дыша, Когда от боли в клочья рвется сердце, И жаждой мести сожжена душа?… "Король и Шут", "Неупокоенный". Александр переступил порог богатого номера своей новой пассии. Зося сидела напротив него на низенькой софе и разливала чай. Императору хотелось как можно быстрее познать душу этой женщины чтобы влюбиться и позабыть с ней все свои печали. Как истинный джентльмен и поклонник прекрасного, государь преподнёс даме букет белых роз и изящную коробочку с пирожными от своего лучшего повара, перевязанную золотой ленточкой. - Благодарю, - улыбнулась хозяйка, открыла коробку со сладостями и поставила цветы в высокую вазу. Зося была нынче потрясающе хороша: белое летящее платье, открывающее мраморные плечи, волосы цвета спелой пшеницы, высоко зачесанные вверх и схваченные изысканным гребнем, изящная подвеска в форме хрустальной слезы. Но главным её украшением были, несомненно, глаза. Их горячий блеск мог бы затмить даже сияние бриллиантов. Зосю не смущала её беременность. Она чувствовала себя прекрасно и старалась не брать во внимание это новое для себя состояние. Благо небольшой срок позволял скрывать ото всех сие пикантное обстоятельство. - Чудесная у вас обстановка, - Александр улыбнулся, сразу же оценив романтическое настроение, царящее в номере. Приглушённое освещение создавало атмосферу интимности и некой мистики, а огромная кровать, застеленная розовым атласом, настраивала на нужный лад и манила прохладой… Зося в свою очередь оглядела гостя. На нём был простой тёмно-синий сюртук и светлые брюки – одежда обычного горожанина. - А вам идёт одеяние простых смертных, Ваше Величество, - заметила златовласка. - Такое перевоплощение просто необходимо, сударыня, иначе нам с вами не удастся уединиться. Мы же не хотим, чтобы сюда сбежался весь дворец, а завтра все газеты гремели о нашей встрече. На самом же деле его не столь смущала людская молва, просто император решил спрятаться ото всех в этот вечер: от сложных отношений с Юлией, от боли в синих глазах Лизхен, ревнивого Чарторыйского и… самого себя, в конце концов. - Я благодарен вам за то, что вы выхватили меня из моего привычного круга. Честно говоря, мне совсем не понравилась постановка, которая сегодня шла в театре. - А я люблю театр. Там можно притворяться кем-либо другим, и никто за это не осудит. Сегодня ты одна, завтра – другая. Это похоже на нашу жизнь. - Весьма глубокая мысль. Мне тоже иногда хочется побыть кем-нибудь другим. Как, например, сегодня. - Он с усмешкой посмотрел на свой костюм. - Но я так и не спросил вашего имени… - Софья, - она протянула российскому самодержцу руку для поцелуя. Зося не хотела раскрывать своего настоящего имени, но и думать долго ей не пришлось – она просто воспользовалась русским аналогом своего имени Зофья. С приходом визитёра она надела маску нежности, влюблённости и легкомыслия. На самом же деле жестокая полька едва сдерживала сильное желание изничтожить, убить своего врага. Она постоянно находилась в своей игре: улыбалась, но в ту же минуту ненавидела человека, сидящего напротив; говорила комплименты и отвечала на признания. Сама же кипела, сгорая от желания покончить с потомком Романовых, отнявшим у неё всё, что было дорого сердцу. - Очень приятно. У вас красивое имя. Александр поцеловал руку дамы и не торопился отпускать её. Напротив, поцелуи стали подниматься выше, к предплечью, нежной шейке, и становились всё настойчивее. Зося польщенно засмеялась, однако же, давая понять, что поклонник забегает вперёд. В какой-то момент смех её стал металлическим. Александра посетило неприятное чувство, что он прежде где-то слышал этот голос. Он ощутил какую-то непонятную тревогу, но решил не придавать этому обстоятельству должного значения, списав волнение на стрессы последнего дня. И немудрено: разрыв с Юлией, сложности в переговорах с Францией, да ещё и странное поведение Чарторыйского... Почему князь так не желал, чтобы состоялось это любовное свидание? Чего боялся? Адам разве что не на коленях стоял, умоляя друга отказаться от этой затеи. Ох уж этот шляхтич – загадочная душа! Никогда не узнаешь его истинных мыслей и намерений! И как князь не умолял своего влюбчивого друга взять с собой охрану, император не послушал его. Ну какая может быть романтика, когда за дверями стоят стражники? Нет, это погубит всё дело! Снова примерить на себя чью-то жизнь, чтобы хоть на какой-то момент стать свободным – вот его цель, и сегодня его уже ничто не остановит! Император сделал глоток чая, приготовленный Зосей. Тогда, в фойе, дама эта казалась более доступной. Ну что ж, это даже интересно – поиграть, потянуть время. Тем более что порой просто попить вкусный чай так приятно, никуда не торопясь. А вкус этот оказался странным, горьковатым и дурманящим, но приятным. Александру уже однажды доводилось пробовать такой напиток. Но где именно и в каких обстоятельствах, он не помнил. Он только мог бы поклясться, что лепестки роз непременно присутствовали в этом терпком букете. - Вам нравится?- Зося улыбнулась несколько лукаво. - Пожалуй. Неужели вы сварили приворотное зелье? - А мне удалось вас приворожить? – Она ответила вопросом на вопрос. - Да. Вы очень интересная женщина. Вы меня очаровали. Знаете, Софья, каждый день перед взором императора проходят сотни лиц. Многие придворные красавицы оказывают мне знаки внимания, но для меня все они одинаковы. А в вас есть загадка. Мне бы очень хотелось разгадать её. Зося кокетливо провела рукой по волосам, заправляя за ухо выбившийся локон. Она играла со своей жертвой, готовая в подходящий момент нанести смертельный удар. Вдруг большие напольные часы пробили одиннадцать. На лице пани изобразилось волнение. Александр это заметил. Она поймала его вопросительный взгляд. - Вы кого-то ожидаете? - О нет. Тот человек, которого я так долго ждала, уже рядом. – Она многозначительно посмотрела на собеседника. - Дорогая Софья, вас никогда не посещало ощущение дежа вю? – Александр, наконец, решился задать вопрос, который мучил его на протяжении всего вечера. - У меня такое чувство, будто мы с вами уже встречались. И этот чай… Такой необычный вкус. Но я ведь точно знаю, что пробовал его где-то… - Дежа вю? Нет, это чувство мне неизвестно. А меня вы могли встречать при дворе. Дело в том, что я – фрейлина вашей сестры – Великой княжны Екатерины. А что касается чая, то такой пьют только на моей Родине. - Должно быть, это всё объясняет. А откуда вы? Были ли вы когда-либо замужем? Любили ли? Простите за такой шквал вопросов, но мне всё интересно о вас. Зося легко находила ответы на вопросы увлеченного ею мужчины. Лгать она хорошо умела. - Я родилась далеко отсюда. Как будто бы в другом мире... Моих родителей уже нет на этом свете. А любимый… - тут её голос дрогнул, готовый сорваться, - он тоже умер для меня. - Почему? Он предал вас? – Александр старался быть как можно тактичнее, видя, что причиняет боль красавице своими расспросами. - Да, я больно обожглась, и тем наказана за свою глупость. – Она сжала губы. - Не люблю говорить о прошлом, это навевает скуку. Для меня есть только настоящее, только здесь и сейчас, вы и я… Не хочу думать ни о чём другом, а только жить каждой минутой, быть рядом... Зося привстала со своего места и присела ближе к Александру. Это был знак, что он может себе позволить большее, а император прекрасно знак язык любви. Через мгновение её белые руки уже обнимали его шею, а губы искали поцелуев. Император забылся в этих дурманящих объятиях; казалось, его унесло какой-то высшей силой высоко-высоко к небесам. Он обнимал и ласкал Зосю, совершенно растворяясь в порыве страсти. Но в какой-то момент из глубин сознания пришла властная мысль: «Нет! Она – не та! Эта женщина – зло! Остановись!». Александр отстранился от Зоси, борясь с собой. В это мгновение он явственно понял, кто перед ним. Память услужливо нарисовала отвратительную картину драки в немецком трактире, польских заговорщиков в чёрных плащах и широкополых шляпах, резню, кровь и… белокурую бестию в мужском костюме! Точно! Ошибиться он не мог – перед ним польская авантюристка и враг России! Боже правый! И этот чай… Точно такой же он пил у князя Чарторыйского в его имении! Князь Адам тогда ещё сказал, что это напиток его детства… - Что случилось? – Её губы алели от поцелуев, а сквозь расстёгнутую рубашку просвечивала налитая грудь. Глаза смотрели по-детски наивно, а золотистый цвет волос будто набрал силу, и они в свете уходящего дня казались едва ли ни красными. Но взгляд Александра был холоднее льда. Зося тоже вдруг натянулась как струна: из нежного ангела стала воином, из женщины превратилась в орудие убийства. - Я узнал вас, пани! Ведь это вы, верно? Та самая, что мечтала убить меня, дабы отомстить моему отцу за свою Родину! Что же вам надо на этот раз? Тут Зося показала своё истинное лицо. Словно мегера, она вдруг сделалась страшной в своём безумии, и вся её красота и притягательность моментально испарились. Перед императором была фурия с перекошенным злобой лицом и дикими глазами. - А как вы думаете? Русские цари отняли у меня всё: положение в обществе, власть, деньги, брата и даже любимого мужчину! Да-да! Адам будто попал в плен вашей личности! Но сегодня, наконец, будет праздник на моей улице! Она схватила все тот же десертный нож и занесла над императором. - Прощайтесь с жизнью, Ваше Величество! – вскричала полька, готовая пронзить сердце своего врага. - Да в своём ли вы уме? – вскричал Александр в гневе. – Я превосхожу вас в силе вдвое, несмотря даже на ваше оружие! Вы сможете мне нанести всего пару царапин ножом для чистки яблок! Но Александр просчитался. Бороться с Зосей было нелегко. Эта чертовка не уступала в силе мужчинам: сказалась школа боевых искусств ордена иллюминатов. К тому же неудавшийся любовник оказался сморён напитками, которые неустанно подливала коварная искусительница в его бокал. Он вдруг почувствовал слабость во всём теле. Голова предательски кружилась, и всё вокруг расходилось красными кругами. - Что со мной?! – Его качало словно от морской болезни, руки и ноги не слушались и сделались ватными. - Адам неженка, да и вас щадил, заваривая этот чай. А вот я люблю покрепче! Тут она нанесла первый удар, но, к счастью, Александру удалось увернуться. Нож разрезал обивку дивана. Но в другой раз Зося оказалась проворнее: в мгновение ока император почувствовал жгучую боль в правом плече. Сюртук был испорчен, а рубашка окрасилась алым. Тут уж Александр испытал неподдельный страх. Полька беспрерывно вращала ножом, со свистом рассекая воздух, словно японский самурай. Александр понял, что проиграл. И даже преданного Черкасова не оказалось рядом! - Настал ваш конец! – закричала она, явно наслаждаясь страхом в глазах поверженного врага, готовая завершить акт мести. Но в этот миг кто-то внезапно отвёл её руку. От ярости Зося зарычала тигрицей, но сильные мужские руки надёжно скрутили её. Это был маркиз д’Арни. Зося была нейтрализована им, а едва находящийся в сознании Александр тут же схвачен иллюминатами. - Что за самодеятельность? – бросил д’Арни польке. - Смерть российского императора не входила в наши планы! - Как вы смеете? – зашипела Зося на него, пытаясь вырваться, но иллюминат ещё сильнее сжал её запястья. Нож со звоном упал на паркет. - Отдайте мне императора, чёртов гуманист! - Зося совершенно позабыла о своей любви к маркизу, ведь сейчас ненависть была сильнее всех остальных чувств, - Дайте убить моего заклятого врага! Я слишком долго к этому шла, чтобы позволить кому-то помешать свершиться акту правосудия! - Уймитесь! Маркиз оттолкнул Зосю, ей связали руки. - Трусы! Мне плевать на ваши планы! Отдайте его мне! – кричала полька, кидая на всех злобные взгляды. - Уведите её, - скомандовал д’Арни людям в чёрном. Его вдруг охватило желание охладить пыл зарвавшейся авантюристки хорошей оплеухой, но он сдержался: не стоит тратить свои моральные силы на подобных личностей. Ещё долго были слышны проклятия и крики, адресованные русскому царю и иллюминатам, но этот яд, жалящий столь больно, не мог, однако, убить. Александр же быстро сообразил, что попал в сети, искусно расставленные иллюминатами, а Зося была лишь приманкой. Разум его немного прояснился, и он проговорил: - Я – российский император! Вы пожалеете о каждой минуте моего унижения. - Тут Александр перевёл ненавидящий взгляд на д’Арни. - А вы… Как вы могли? Назвались братом моего верного Черкасова, а сами… Видимо, люди не меняются, и вы так и остались врагом России. Маркиз ничего не ответил. Да и что он мог бы сказать? Оправдываться «лучший из лучших» не умел – не в его это характере. Д’Арни сейчас испытывал целую гамму чувств. Смятение, ответственность за весьма дерзкие поступки братства, и… что-то, похожее на стыд. Вдруг захотелось раствориться, исчезнуть, спрятаться. Чёрт возьми, как это ново и как неприятно! О том, что случилось далее, император помнил как во сне. Сознание его заволокла пелена боли. Но сквозь неё он явственно увидел, что одна из стен номера внезапно подалась вперед и… разверзлась тьма. * * * С раннего утра во дворце стояла крайне напряжённая обстановка. Самые преданные люди Черкасова рыли землю, готовые, если понадобится, перевернуть весь земной шар! Пропал сам император! Эта ошеломляющая новость, известная лишь малому кругу избранных, обрушилась на тайную разведку как гром среди ясного неба! На ходу была изобретена легенда о том, что Александр Павлович сразу же после посещения театра сказался больным и решил побыть в одиночестве, уединившись в своих покоях. Но легенду эту долго поддерживать не представлялось возможным. Пётр Иванович осознавал, что исчезновение императора - дело государственной важности и промедление нынче смерти подобно. В сотый раз Черкасов выслушивал сбивчивые отчёты своих агентов. В последний раз государя видели в театре, откуда тот спешно уехал, не дождавшись окончания постановки. Свидетели отмечали, что император имел разговор с некой блондинкой, личность которой не установлена. Впрочем, показания польского князя Адама Чарторыйского о тайном свидании августейшей особы с радикально настроенной сумасшедшей по имени Зося, несколько проясняли ситуацию. Пётр сидел в своём кабинете за письменным столом, нервно покусывая кончик пера. Каждую минуту глава тайной разведки ждал новостей о судьбе своего государя. Голова раскалывалась и ужасно болела. Черкасов лично успел прочесать половину Петербурга, пока не почувствовал себя вконец обессиленным. Нет, лучшее, что он сейчас может сделать, - это ждать и контролировать ситуацию из своего кабинета, направляя верных людей на поиски. Но здесь, в духоте, сидеть было просто невыносимо. Пётр Иванович уже успел мысленно перебрать все возможные версии исчезновения Александра. Виной тому могли стать как политические мотивы, так и личные. Можно ожидать чего угодно... Черкасов налил из кувшина стакан воды и залпом выпил. Ей-богу, сейчас бы он не отказался от чего-нибудь покрепче, но в сложившейся ситуации нужны трезвый ум и ясность мысли. Зося… Если тут замешана эта весьма опасная особа, то наверняка не обошлось без иллюминатов! А если так, то дело худо! Однажды Александр Павлович уже имел несчастье побывать у них в плену, и одному только Богу известно, каким чудом он смог вырваться из цепких лап смерти! Пётр нахмурился. Остаётся надеяться, что иллюминаты нынче не у дел, но интуиция редко подводила Черкасова… Вдруг в кабинет Петра Ивановича без доклада ворвался молодой человек в мундире кавалергарда, нарушив ход мыслей начальника тайной разведки. Глаза вошедшего сверкали, черные кудри были взъерошены, и весь вид его выражал крайнее беспокойство. - Лугин! – Слуга государев поднял глаза от бумаг. - Ей-богу, я рад тебе, но, прости, сейчас не время для дружеских визитов! – Черкасов потёр виски, пытаясь унять головную боль. – Во дворце нынче чрезвычайная ситуация! - Признавайся, Черкасов, где этот подлый совратитель чужих жён Толстой? Клянусь, я заколю его шпагой! - перебил его Мишель, совершенно не вникая в смысл речей Петра. Лугину сейчас было не до светских приличий. Он не слышал ничего, что говорил сейчас Пётр. Мишель надеялся узнать у Черкасова о местонахождении Толстого, а, значит, и Варвары. Он уже был на съёмной квартире Толстого, но кроме денщика никого там не застал. - Да что случилось, Мишель? - Черкасов наконец понял, что с Лугиным что-то не так. - Моя жена пропала! Она сбежала с Толстым! Ещё минуту назад Пётр полагал, что ничто на свете не способно его расстроить сильнее исчезновения государя. Но последняя новость окончательно выбила его из колеи. - Варвара? Но как?! - Варвара Петровна вчера в ночь ушла из дому, - затараторил Лугин, волнуясь и нервно жестикулируя. - Это странно и не похоже на неё, поэтому я решил за ней проследить. И что же ты думаешь? Я вижу жену с Толстым! Они вдвоём садятся в экипаж и уезжают! Больше я Варвару не видел! Дома она не ночевала, и наутро не явилась. Мишель нервничал всё сильнее и сильнее. Пётр налил ему стакан воды. - Час от часу не легче! Просто какой-то день мистических исчезновений! Ты точно ничего не путаешь? Я уверен, что встреча Варвары с Толстым всего лишь визит вежливости. - Знаю я эту вежливость, - зло буркнул Лугин. - Эх, Черкасов, да не делай из меня дурака! Варвара ушла от меня к Толстому! Это так же очевидно, как и то, что ты сидишь сейчас передо мной! - Да не верю я в это! - Черкасов в сердцах стукнул кулаком об стол. - Ты ошибаешься насчёт Вари. Да и Платон никогда бы не поступил с тобой подобным образом. - Хотел бы я в это верить! Но, понимаешь ли, глаза мои всё видели! Эти двое смеялись, обнимались, ворковали, как голубки! - Не горячись раньше времени. Быть такого не может, чтобы моя кузина тебе изменяла! Она никогда не пойдёт на такую подлость! Мне думается, тут дело в чём-то другом. Ты же знаешь нашу Варвару! Вспомни хотя бы то, как она, переодевший в мужское платье, приехала ко мне в Петербург из Черкасова! Вот увидишь, всё будет хорошо. Не оставит же она, в конце концов, вашего сынишку! Ну не верю я в это, хоть убей! - Я думал, что времена приключений прошли, и с рождением Митеньки Варвара изменилась. Ведь теперь моя жена в ответе за нашего малыша, и с прежними авантюрами покончено. Ах, Черкасов, - Лугин тяжело вздохнул, да так горько, что Петру стало его жаль. - Да что там говорить, как переехали мы в Петербург, вспомнились Варваре Петровне их встречи с Толстым. Сердце её женское и зашлось от тоски по любви прежней. Это всё объясняет! Ну, Толстой, вот доберусь я до тебя! Тут дверь кабинета распахнулась и на пороге очутился бравый кавалергард. - А добираться и не нужно! Вот он я, Платон Толстой, собственной персоной! – Кажется, кто-то желал меня видеть? Мишель, старина! - Платон полез с дружескими объятиями, но Лугин оттолкнул его. - Убери от меня свои руки, - вскричал он, закипая. - Ты чего напустился, Лугин? – Толстой ещё не успел понять, в чём дело. - Отвечайте, милостивый государь, где Варвара Петровна? Да смотрите, от того, что вы сейчас скажете, будет зависеть многое, в том числе и ваша жизнь! Лугин вдруг сделался подчёркнуто официальным, а его рука потянулась к рукояти шпаги. - Да о чём ты, чёрт возьми? - Платон уже начал злится на друга. - Понятия не имею, где Варвара Петровна! Я удивлён её исчезновению ещё больше, чем ты! И брось этот несносный тон! Черкасов вызвал меня по важному делу. Пропала одна весьма высокая особа, а ты мне допросы устраиваешь! Да если хочешь знать, исчез сам импе… - Не кричи так, тут и у стен есть уши, - вовремя предупредил Платона Пётр. - Как? Император пропал? – Лугин был потрясён услышанным. - И ты туда же! Ну зачем так кричать! Да, его Величество Александр Павлович! Я уже всю голову сломал, где он может быть! А вы со своими скандалами сводите меня с ума! Черкасов был в таком нервном напряжении, что кавалергарды решили не мешать ему, и отошли в сторону. - Скажи сразу: Варя у тебя? Вы с ней провели ночь вместе? – не отступался Лугин от Платона. - Да не знаю я, где Варвара Петровна! И волнуюсь за неё я не меньше твоего! – объявил Толстой. - Не делай вид, что ничего не знаешь! Я видел, как вы с Варварой садились в экипаж, а после её как ветром сдуло! Признавайся: соблазнил мою жену, а теперь выкручиваешься?! Лугин схватил Толстого за грудки и принялся трясти, что было мочи. - Ты что, наливки перепил? Ну, заходила ко мне вчера Варвара Петровна по одному дельцу, в суть которого никого просила не посвящать, но чтобы я… с ней! Ты же мой друг, как можно? Я, конечно, не святой, но когда дело касается дружбы, то становлюсь целомудренным, словно твоя бабушка! - Не смей упоминать мою бабушку в своих гнусных речах! – Мишель уже готов был задушить Толстого и едва сдерживал себя от наплыва эмоций. – И какое такое у неё к тебе дельце могло быть? – Лугин краснел, как раскалённый кирпич. – Уж не амурное ли? - Мы с тобой уже всё сто раз решили. Варя выбрала тебя, и довольно! Хватит Толстому мозги пудрить! Наш треугольник давно распался. Нет у меня её и быть не могло! Могу чем угодно поклясться. Да хоть Венерой-старушкой! - Так, Толстой, ну-ка выкладывай, зачем Варвара к тебе приходила? – вмешался Черкасов, который тоже был не на шутку встревожен происходящим. - Ладно, - сдался Платон Платонович. - Хоть я и обещал Варваре Петровне молчать, да, видно, нет другого выхода. Варвара Петровна со мной встречалась, чтобы одолжить денег на покупку какой-то редкой книги. Анатомическая энциклопедия. Кажется, так она выразилась. Дальше Варвара Петровна пошла по адресу за покупкой, а я домой воротился, и больше ни о чём не ведаю. Сам только сейчас узнал, что Варя дома не ночевала. Ах, если б я знал, что так выйдет, непременно проводил бы её, усадил в карету, а если надо, то прямо до вашей кровати на руках донёс бы! - А ну смотри мне в глаза, Толстой! Ты точно сейчас не врёшь? – Лугин начинал верить в то, что сказал Платон, но в душу всё ещё закрадывались сомнения. - Ну хочешь, я тебе чем угодно поклянусь! Вот хотя бы кобылкой своей! - Да слышал я уже про твою кобылу, довольно уже о ней! Пристал ты со своей Венерой как банный лист! Но тут оба они вдруг замолчали. В кабинет зашёл человек, имеющий ключ от любой двери, - маркиз д’Арни. Пётр, который тоже не ожидал его здесь увидеть, напрягся, сразу догадавшись по выражению лица вошедшего, что разговор предстоит сложный. - Как ты здесь оказался? – удивился Черкасов. - Тут полно охраны. - Умоляю, брат, разве об этом мы сейчас будем говорить? – Д’Арни устало закатил глаза. - Мне доподлинно известно местоположение Александра, – красавец брюнет многозначительно посмотрел на Лугина, - и вашей жены - тоже. Все взоры устремились на маркиза. Повисла пауза. Вдруг Пётр изменился в лице. - Так это все происки иллюминатов! Я так и знал! И ты с ними, подонок! - Тихо-тихо! – маркиз примирительно поднял ладони вверх. - С Варварой Петровной всё будет хорошо, это я обещаю! Да, ваш император и мадам Лугина сейчас у нас, о чём я и пришёл сообщить. - Мерзавец! Как был двуличным, так и остался! Ну держись, братец! Пётр выхватил шпагу и набросился на д’Арни, которому ничего не оставалось, кроме как защищаться, отражая удар за ударом, что обрушивались на маркиза словно снежная лавина. Толстой и Лугин, открыв рты, наблюдали эту сцену. Черкасов был готов рассечь своего противника пополам, атакуя всё яростнее. Иван лишь вяло, но очень ловко и четко отражал эти удары. - Я не собираюсь с тобой драться! – выкрикнул д’Арни, уходя от очередного опасного выпада. - Ты всегда был на стороне этих проклятых иллюминатов, а я, дурак, почти поверил тебе! Ладно император, но Варя… Она же тебе почти сестра! Как ты мог после всех своих клятв, после того, как сидел с нами за одним столом, ел наш хлеб, делил печали и радости, когда тебя приняли в семью, и моя мать назвала тебя сыном?! Защищайся, если хочешь жить! - Да послушай же! – закричал д’Арни, но слова его потонули в лязге стали. - Мне лично Великий Мастер пообещал, что с головы Варвары не упадет ни один волос! - Молчи! Я тебе не верю! – Черкасов не унимался. Но тут кавалергарды Лугин и Толстой схватили Петра под руки и отобрали у него шпагу. - Не дури, Черкасов! - закричал Толстой. - Ясно же, что д’Арни на этот раз хочет помочь. - Действительно, он наш единственный шанс спасти Варвару и Александра Павловича, - подхватил Мишель. Черкасов все ещё с ненавистью смотрел на д’Арни, но понимал, что друзья правы, а маркиз – последняя ниточка, за которую можно было бы уцепиться в зашедшем в тупик расследовании. - Вот именно! Я и так рискую головой, разглашая эту информацию! - д’Арни фыркнул. - Я мог бы вообще ничего не говорить, однако же стою сейчас перед тобой, да ещё и выслушиваю оскорбления и отбиваюсь от твоих ударов! Весьма опасных, надо признать. Ты порядком наловчился в фехтовании и такими темпами скоро станешь сильнее меня! В своей слепоте, Черкасов, ты не видишь очевидного. А я, если хочешь знать, своих заданий не выбираю! Тут Пётр наконец сказал то, что просилось на язык на протяжении долгого времени. - Что тебе сдался этот орден? Неужели для тебя он важнее таких вещей, как родная кровь и честь, в конце концов? - Да что тебе известно о моей чести? Я всегда был уверен, что творю что-то нужное. Ты же не знаешь многого про орден. Вы все, обычные люди, видите только то, что хотите, и замечаете лишь тёмные стороны деятельности братства. На самом деле благодаря иллюминатам люди нашли лекарства от многих болезней. В повседневной жизни мы каждый день пользуемся простыми вещами, которые также являются изобретениями "Просветлённых". Да что было бы с миром, если бы наш орден не заставил человечество стремиться к прогрессу и проснуться от затяжного сна? Он погряз бы в кострах инквизиции, утонул бы в ханжестве и невежестве, прикрываясь никому не нужными идеалами прошлого! - Да уж,– Черкасов хмыкнул. - Твои иллюминаты причинили столько зла всем нам! А то, о чём ты говоришь, лишь красивые фразы. - Я понимаю, что тебе сложно верно оценивать деятельность братства. Приведу простой пример. Когда создается вакцина, то часто гибнут подопытные. Без этого нельзя. Но благодаря этой вакцине спасаются миллионы. Согласен, что жертва страшна, но спасение сотни жизней оправдывает потери. Мы же ведём войны не только в лабораториях, но и в государствах. И эксперименты ставим социальные. Лугин, который с интересом вникал в беседу, не мог больше молчать. - И что же, разве счастье тысяч людей стоит хоть одной загубленной жизни? Неужели вы в это верите, маркиз? – произнёс Михаил Алексеевич с горечью. - Боюсь, что на этот вопрос, господин Лугин, вам не ответит ни один философ или мыслитель. Но я знаю одно: орден несет в мир прогресс, заставляет планету двигаться быстрее. – Маркиз говорил всё более пламенно, заставляя слушателей ловить каждое своё слово. – Как вы знаете, меня воспитал Спартак. Для вас он олицетворение зла, интриг и коварства. Я же собственными глазами видел чудеса, которые творил этот человек. В отличие от бога, в которого нам не разрешается верить с детства, я верю в Учителя. Я стал свидетелем того, как благодаря Спартаку калека вставал с постели, а слепой прозревал. Спартак - моё божество, а орден – его детище. - Верно поёте, - подметил Толстой. - А ещё ваш горячо любимый Спартак ставил опыты над младенцами и забивал юнцам головы всякой чушью, - при этом Платон выразительно взглянул на Мишеля. - Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Согласен, в последнее время этих ошибок было слишком много. Сейчас во главе братства встали не те люди. Человек вообще слаб. Но из-за кучки негодяев нельзя судить об ордене в целом. Простите, что я все это вам говорю, просто мне, как и всякому человеку, хочется понимания. Вы даже представить себе не можете, чего мне стоил сегодняшний визит. Явившись сюда, я рискую жизнью. Хотя, я не особо за неё и держусь. Я будто сам против себя иду, теряю почву под ногами, падаю в бездну! Но делаю я всё это ради тебя, Черкасов-младший! Теперь уже пришла очередь Петра задуматься над словами Ивана. Уйти из ордена для маркиза – все равно, что потерять себя, перечеркнуть всю жизнь кроме последних нескольких лет. Только сейчас Черкасов почувствовал, как же на самом деле брату тяжело лавировать между орденом и интересами семьи. Пётр понял, что Иван страдает, и ему сделалось стыдно за то, что он с оружием набросился на того, кто желает ему добра. - Ладно, прости, – сказал Черкасов.- Пойми меня: я весь день сегодня на нервах. - Так вы всё ещё хотите знать, где иллюминаты прячут императора и Варвару Петровну? - Д’Арни иронично поднял бровь. - Тогда слушайте внимательно. … Иван объяснил друзьям-кавалергардам, где находятся узники, а затем покинул их, сославшись на то, что его отсутствие могут заметить в ордене. Когда он уходил, странное чувство посетило иллюмината. Маркиз, наконец, сделал выбор между орденом и семьёй. И он выбирает последнее.