Путь иллюмината

Может, и нет никакого дна? Может быть, есть только вечное падение? Питер Хёг, "Тишина" Номер гостиницы "Красный кабачок" слегка освещал тусклый дневной свет. Бархатные портьеры практически полностью закрывали слепые стёкла окон. Молодой человек весьма стройного телосложения покоился в старом уютном кресле. Его тонкие черты лица скрывала густая тьма. Были видны лишь белые нежные руки с гладкими округлыми ногтями. Правую руку украшал массивный перстень с чёрным камнем, который казался тяжеловатым на тонком бледном пальце. Перстень этот едва ли отвлекал внимание от кривого шрама на указательном пальце мужчины. Реджинальд взглянул на этот некрасивый шрам и поморщился - теперь его в прошлом красивые руки уже никогда не будут идеальными. А всё этот стервец-д'Арни! Англичанин методично обрабатывал свои ногти пилочкой, и был погружён в раздумья. " И зачем я вновь вернул д'Арни в орден и сделал его своей правой рукой? Пусть бы прозябал себе и дальше в своём любимом Черкасове с курами да гусями! Братья уважают его гораздо больше, чем меня! Из него получился прекрасный руководитель, которому подчиняются не из боязни наказания, как мне, а из уважения! Все сравнивают молодого Магистра с любимчиком Спартака, и сравнение это далеко не в мою пользу! Чёрт возьми, я уже совсем запутался с этим выскочкой-д'Арни! Он нужен мне как лучший на свете помощник во всех делах, но и продолжает оставаться главным конкурентом в борьбе за этот самый перстень!" Размышления Реджинальда Скотта прервал шелест шёлкового дамского платья. Перед ним стояла Зося. - Добрый день, Великий Магистр, - сказала она, почтительно поклонившись. - Вы пришли рассказать мне о положении дел во дворце. Что ж, я жду. Весь вид Реджинальда Скотта выражал нетерпение. - Екатерина Павловна, это взбалмошное дитя, полностью в нашей власти. Моё влияние на неё с каждым днём усиливается, - проговорила Зося. - Это хорошо. Вас для того и определили на место фрейлины Великой княжны. Вы нашли способ настроить её против брата? - Великий Магистр… Я работаю над этим. Но всё не так просто. Её интересуют наряды, светские мероприятия, любовные интриги, но не власть. К тому же она прямо-таки боготворит брата… Реджинальд Скотт окинул Зосю холодным взглядом. Затем он принялся осматривать её с головы до ног, будто пытаясь найти какой-то изъян. - Прошло уже столько времени, а вы всё ещё не продвинулись ни на шаг в своей цели! Зося, не мне вас учить, как пользоваться слабостями людей. Я был лучшего мнения о вашей изобретательности. Зося молчала. Её покорный взгляд был устремлен в пол. - Что ж, раз вы не справляетесь с этим заданием, я дам вам новое. Точнее, оно не новое. В прошлый раз вы не довели свою работу до конца. - Слушаю вас, Великий Магистр. - Тут не понадобится много думать или же участвовать в запутанных интригах. Всего лишь один выстрел и… - Скотт щёлкнул маникюрными ножницами. - Кто же моя новая цель? – Пани посмотрела на него исподлобья. - Маркиз д’Арни. Да-да, пусть вас это не смущает. Один раз вам не удалось его уничтожить. Думаю, во второй раз вы не промахнётесь. Молодая женщина вопросительно посмотрела на своего господина. - Но вы же сами наделили его полномочиями. Он помогает вам в самых сложных ситуациях. Если его не станет, разве от этого будет кому-то лучше? Да и разве убийство одного из нас оправданно? Ведь маркиз д’Арни как никто другой верен ордену. Он положил жизнь на служение ему. Реджинальд уловил какие-то новые, доселе незнакомые нотки в словах Зоси. - Вы правы. Он – лучший. Лучший во всём. Но даже такие сильные личности ломаются. Зося вдруг почувствовала, что в ней просыпается отрицание того, что сказал сейчас глава иллюминатов. Она сама не понимала, почему ей вдруг стало его жаль. Да и жалость ли это? - Хорошо, я сделаю так, как вы хотите, - был ответ полячки. Возникла пауза. Реджинальд Скотт как ни в чём не бывало снова принялся полировать свои ногти, но вдруг остановился и внимательно посмотрел в глаза своей собеседнице. - Кстати, я забыл спросить, как прошло предыдущее задание? Вам удалось очаровать маркиза? В принципе, это уже не имеет значения, потому что я решил избавиться от него, и своих решений, как правило, не меняю. - Его сердце закрыто для меня. Да и для кого-либо другого кроме Ксении. - Может быть, вы плохо старались? К нему нужен особый подход. Расскажите, как всё прошло. Было видно, что Великий Магистр едва сдерживает смех. - А что именно вас интересует? – вспыхнула пани. - Д’Арни лучший во всём, должно быть, и в постели тоже. Скотт уже откровенно смеялся, упиваясь своей властью. Зося фыркнула, ничего не ответив. В её душе поселились сомнения относительно правильности методов нового Магистра. Она вспомнила слова д’Арни о том, что Скотт крутит своими людьми, как хочет, будто марионетками из папье-маше. Ну что ж, задание есть задание, она не вправе его обсуждать. И она выполнит своё поручение во что бы то ни стало! - А может быть, вы что-то сделали не так? – Реджинальд сузил глаза. – Покажите мне, как вы действовали, я лично хочу убедиться в правильности вашего подхода к д’Арни. Если уж маркиз не пленился вашей красотой, то его уже ничто не спасет... Слова Великого Магистра прозвучали как-то странно. Тут он сам подошёл к Зосе и начал страстно целовать. Сначала руки, затем упругую шею… Мужчина грубо дёрнул кружева, прикрывающие нежное декольте, отчего они порвались и повисли на груди. - Это платье мне никогда не нравилось. Купим другое. Его голос звучал глухо, а взгляд сделался туманным. Ласки становились всё настойчивее. - Вы… забываетесь! Зося яростно вспыхнув очами, принялась вырываться из объятий Скотта, но он лишь сильнее вцепился ей в руки, причиняя боль. Боль сладкую, но одновременно оскорбительную. - Это вы забываетесь! Раз вы придворная фрейлина (кстати, по моей протекции!), то должны уметь общаться с высокими персонами. Вы должны быть благодарны мне. Если бы, к примеру, на вас упал бы взор русского императора, разве вы бы отказали ему? Так почему же останавливаете меня – Великого Магистра самого могущественного ордена на земле? Если хотите, я - ваш император! Это называется «лечение от инакомыслия»! Он шептал Зосе эти слова на ухо, а она чувствовала его жаркое дыхание на своей коже. - Что вы хотите сказать? - До меня дошли слухи, что вы до сих пор влюблены в Чарторыйского, - Скотт, путаясь в шнурках, развязывал тугой корсаж. – Это вас отвлечёт, заставит задуматься о деле, а не распыляться по пустякам… - Чарторыйский… - она закусила губу. – У вас устаревшая информация. Этот человек давно погиб для меня. Сначала как гражданин моей страны, а после и как мужчина. - О, что-то новенькое. И с каких пор вы больше его не любите? - С тех пор, как… Слова застряли в горле, а в глазах вдруг защипало. Стало по-новому неожиданно больно от осознания того, что в ней, Зосе, которая считала себя мёртвой для любви и чувств, что-то переменилось… …Зося лежала на постели и смотрела в потолок, в кровь кусая губы. Но вот это и случилось... она стала принадлежать ордену. Вся, целиком и полностью. Не думать о чести, забыть про себя, свой гнев, женскую гордость во имя…Польши?! Хотя, маркиз был прав, и освобождение Польши вряд ли входит в «великие планы» этих людей, предводителю которых она только что отдалась… Глупо! Она продешевила, сделалась игрушкой, запуталась в своих идеалах, и в итоге за грош продала душу и тело за эфемерную надежду хоть что-то изменить в ходе истории. Что ждёт её дальше – длительное падение в бездну или слава освободительницы угнетённого народа? Одно только она знала чётко – пока что пани Софья Броницкая получила лишь заслуженные унижения.