Путь иллюмината

«Темнота впереди, подожди! Там стеною - закаты багровые, Встречный ветер, косые дожди И дороги, дороги неровные. Там чужие слова, Там дурная молва, Там ненужные встречи случаются, Там сгорела, пожухла трава, И следы не читаются в темноте...» В.Высоцкий, «В темноте» Такое необычное небо можно увидеть только в одном городе на земле – в прекрасной Венеции. Ксения всматривалась в его насыщенно-голубой цвет. Она помнила этот оттенок; именно таким был небосвод в её детской комнатке, нарисованный итальянским мастером на стене по заказу приёмного отца... Постепенно этот искусственно ванильный оттенок сменялся глубоко-синим, холодным и мрачным. День потухал, оставляя приятное терпкое послевкусие в душе. Рука Ксении, одетая в кружевную чёрную перчатку, едва касалась сильной руки красавца маркиза д’Арни. Не нужно было слов, жизнь представлялась лёгкой и прекрасной. Гондола медленно раскачивалась на волнах, ветер слегка трепал чёрные кудри маркиза, а в его глазах отражалась лунная река. Звёзды казались высокими, а небо готово было буквально обрушиться на голову – низкое, душное, тёплое. И не было в те минуты ни холодного Петербурга, ни страданий, ни боли, ни измен… Но вот что-то переменилось в лице маркиза: оно стало непроницаемым как маска. Д’Арни внезапно бросил вёсла, и лодка пристала к берегу. Не сказав ни слова, он покинул свою даму и зашагал прочь. - Маркиз, куда вы? - Ксения беспокойно смотрела на удаляющуюся фигуру мужчины. Но д’Арни лишь прибавил шаг. Он уже почти бежал. - Что-то случилось? Подождите! – голос Ксении, казалось, тонул в духоте итальянской ночи. Она принялась бежать за ним, но отчаянно не поспевала. Д’Арни даже не оглядывался и вдруг стал похожим на ожившую гипсовую статую. Он всё бежал и бежал, не чувствуя усталости. Странно, но прохожих совсем не было, будто город вымер, а под ногами клубился густой белый туман. Вот уже городской пейзаж сменился другими декорациями. Лес, черные деревья-великаны, окутавшие своими ветвями самое солнце. В мгновение фигура маркиза нырнула в самую гущу этого леса. Спотыкаясь, Ксения следовала за ним. Она резала руки об острые шипы диковинных растений, ноги её утопали в густом ковре из травы. Но лес так же внезапно кончился, и посреди опушки предстала высокая готическая колокольня, шпиль которой уходил так высоко в небо, что у Ксении закружилась голова. Д’Арни последовал к колокольне и побежал по крутым ступеням, готовым обрушиться в любую секунду. Ксения, выбиваясь из сил, поднималась за ним. Вдруг опора стала уходить из под её ног, маркиз тоже пошатнулся и... полетел вниз – в чёрную пропасть! Ксения успела схватить его за руку и отчаянно стала тянуть назад – прочь из пропасти. Но силы покидали её, а тело маркиза становилось всё тяжелее! Ей не забыть его глаз, в которых читались боль и безысходность. - Ксения! - Держитесь же! - Оставьте меня, не то упадёте вместе со мной! Прошу, отпустите, мне незачем больше сопротивляться. Мне не нужна жизнь без вас. - Что за бред?! Только не отпускайте руку! Слышите? Я спасу вас! - И пропадёте вместе со мной! - Пальцы маркиза медленно разомкнулись. - Не-ет! Д’Арни полетел вниз… И тут Ксения услышала громкий смех. Она оглянулась – перед ней предстала женщина с золотыми волосами. - Кто вы? – голос Ксении звучал тихо. - Меня зовут…Смерть… …Ксения проснулась от собственного крика. Это был сон, страшный сон. Причём не первый на этой неделе. Для чего нам даются сны? Быть может, они нужны для того, чтобы мозг восстановился после хлопотного дня? А может быть, в ночных грёзах скрыт какой-то тайный сакральный смысл? Ксения приподнялась на подушке и принялась размышлять. К чему эти кошмары? Такие реальные, что пробирает дрожь, и тело покрывается холодным потом. Ксения стала припоминать картины, которые ей представлялись в её кошмарах, и поняла, что все они похожи на предупреждение. Из них ясно одно – маркизу д’Арни грозит опасность. И, кажется, она знает, какая именно. Необходимо было собраться с мыслями и хоть немного успокоиться, тем более что от крика Ксении проснулся маленький Петруша и громко заплакал. Ксения взяла сына на руки и принялась петь колыбельную. При этом её чудный, нежный голос дрожал, как от предчувствия чего-то неизбежного, того, что нельзя будет изменить. Петруша… С того самого дня, как Ксения неожиданно «воскресла», появившись в Черкасово, мальчик, кажется, так и не привык к её рукам. А ведь через два месяца Петеньке уже два годика стукнет! А он даже мамой её называть не научился! Настоящий дикий волчонок! Всё плачет и плачет! Зовёт бабушку Евдокию и кого-то ещё. Ольгу? Ксения вздохнула. Неужели её сыну чужая женщина заменила родную мать, а Петру – супругу? Ксения догадывалась, что её внезапное возвращение поставило крест на отношениях её мужа и Ольги Николаевны. Ясно, что Пётр не распространялся о том, что у него было с Ольгой в отсутствии Ксении, но она-то чувствовала, что всё не так просто, как хотелось бы. Некоторые вещи женщина знает без слов. С тех пор, как Ксения и Черкасов прибыли в Петербург, у них толком близости так и не было – Пётр перебрался ночевать из супружеской спальни в свой рабочий кабинет – на старый продавленный диван. Черкасов объяснил это «бегство» тем, что Петруша постоянно плачет, а ему - слуге государеву – нужно быть поутру непременно свежим и бодрым! Но Ксения-то понимала, что дело совсем не в Петенькиных капризах! Но она терпела и давала время мужу, чтобы тот мог привыкнуть к новой ситуации. Нельзя же так сразу забыть одну ради другой, пусть даже и законной супруги! - Ну, слава Богу, успокоился. – Ксения поправила мальчику одеяльце. Немудрено, что ребёнку одиноко на этой холодной казённой квартире. В пору самой заплакать, такая здесь тоска! Запах гнили да плесени и серый бесчувственный камень, который виден из окон, выходящих на Екатерининскую канаву, утомят кого угодно! И зачем она только не настояла поселиться в доме отца – опального графа Палена, а с напускным равнодушием отправилась жить на квартиру мужа? Сама виновата, хотелось разделить все радости и печали, выпадающие на долю любящей супруги… Но делать нечего: Пётр обитает здесь, и у него это сразу и рабочий кабинет, где он расследует преступления, и место для приёма посетителей с их вечными, нескончаемыми жалобами, и дом, в котором подрастает маленький сынок… Ксения вглядывалась в милое детское личико Петруши и пыталась успокоиться, но тщетно – все мысли молодой женщины были о её тревогах. Но сейчас к ним прибавился и новый страх … о д’Арни! Этот сон, такой реальный и оттого ещё более кошмарный, был воплощением её мыслей о маркизе. - Ксения, ты не спишь? С тобой всё в порядке? Я слышал крик. Это был Пётр. - Всё нормально. Просто кошмар привиделся. Черкасов сел напротив жены и заглянул в её большие глаза. - Да что случилось? Ты сама не своя. —Я отчего-то ужасно волнуюсь за д’Арни, - наконец высказала Ксения мысль, которую гнала от себя прочь. – Никак не могу привыкнуть называть его Иваном. - Что? – удивился Пётр Иванович. – С каких пор ты волнуешься об этом человеке, который принёс тебе столько бед? Да, он мой брат, и мы пытаемся ладить, но не знал, что ты смогла простить его. - Знаешь, Петя, в своём заточении я много времени провела одна наедине со своими думами. Я переосмыслила некоторые вещи. Этот человек, д’Арни, со всеми его пороками всё равно остаётся для меня близким. Это трудно понять, но в моей жизни не так уж много тех, кому я действительно нужна. - Ксения, ложись спать! Мне совсем скоро вставать. Некогда выслушивать сны о твоих волнениях. Особенно те, в которых фигурирует д’Арни! Да и не думал я, что ты веришь в сновидения. - Согласна. Я всегда была прагматичной, но это не просто сон! Я волнуюсь, ведь уверена, что Ивану угрожает опасность. - Да с чего ты это взяла? Тут Пётр заметил, что на глаза Ксении навернулись слёзы. Только не это! Он всегда боялся плачущих женщин, робел перед ними, как ребёнок. И становился слабым. Но сейчас ему вдруг сделалось по-настоящему жаль Ксению. Черкасов видел, как она всеми силами пытается нагнать то, что упустила за время своего отсутствия, как ей приходится сложно в борьбе за их семью. Но он ведь тоже старается! Просто сейчас так много работы, так много! Петербург просто кишит преступниками, заговорщиками и всякой мерзостью, а тут ещё о семье нужно успевать думать! - Я это знаю, Пётр! Знаю наверняка! Я не верю в вещие сны, но доверяю здравому смыслу! Сам посуди: мне удалось сбежать от иллюминатов; я тут, с тобой. Но эти люди ничего просто так не делают. Я пришла к выводу, что мне позволили сбежать из старого монастыря. Уж очень всё сложилось удачно для беглянки – охраны не оказалось, да и ключи удачно обронил один из братьев, и как раз к моим ногам… - То есть, ты хочешь сказать, что у иллюминатов был какой-то умысел? - Не исключаю. Кстати, ты заметил, что у д’Арни на руке больше не было перстня Великого Магистра? Пётр на мгновение задумался. - Кажется, ты права. - Выходит, он более не обладает верховной властью в братстве. Значит, вместо него появился кто-то другой. Но какую роль я могла сыграть в игре, задуманной новым Великим Магистром? Этого я никак не могу понять. Черкасов пожал плечами. - Но что может грозить Ивану? - Претендентов на власть обычно предпочитают убирать, - многозначительно сказала Ксения. - В твоих словах есть смысл. Но, думаю, Иван сам справится с опасностью, если таковая имеется. Впрочем, я завтра навещу брата – узнаю всё наверняка. Пётр понимал, что помочь чем-то Ивану ему вряд ли удастся, и он будет выглядеть глупо, если сейчас, среди ночи, помчится сообщать д’Арни о какой-то сомнительной опасности. К тому же Черкасов чётко знал, что если иллюминаты задумают убить кого-то, то помешать им не сможет никто. Ксения будто прочла его мысли. - Я всё сделаю, чтобы помочь д’Арни. Надеюсь, ещё не поздно. * * * … Молодая дама решительно шла по городу, кутаясь от промозглого ветра в кашемировую шаль. Она разыскивала гостиницу под названием «Красный кабачок». Именно здесь она ожидала найти того, кто может дать ответы на все её вопросы. Будучи в плену у иллюминатов, Ксения не знала, как выглядит новый Великий Магистр, но отрывочной информации, которую она мимолётом слышала о нём от братьев, вполне хватило, чтобы составить мнение об этом человеке. Также она знала его имя – Реджинальд Скотт. Этого было довольно, чтобы поиски увенчались успехом. Ксения совершенно позабыла о грозящей ей опасности. Точнее, она запретила себе об этом думать. Она прекрасно понимала, что иллюминаты не оставили бы её в покое, если бы на то не было веской причины, и это придавало сил. Она была просто уверена, в том, что д’Арни что-то угрожает, ведь умела анализировать факты. Ксения заметила вывеску, на которой красовалась надпись «Красный Кабачок». Двухэтажный дом, на первом этаже которого расположен довольно грязный трактир, на втором – скромная гостиница, где снимают номера уж точно не сильные мира сего… «Довольно дрянное местечко», - подумала она, оценивая обстановку. «Неужели глава иллюминатов не мог найти для себя что-то более подходящее по статусу?» Она уверенной походкой прошла по обшарпанной лестнице. - Скажите, где здесь остановился господин по фамилии Скотт? Он секретарь при английском посольстве. - Ксения мило улыбнулась хозяйке гостиницы, протягивая золотой. - Мы о постояльцах сведений не даём. Неприветливая женщина в огромном бесформенном чепце оценивающе оглядела мадам Черкасову. - А это не заставит вас поступиться правилами? – Ксения протянула хозяйке «Красного Кабачка» деньги. Та мгновенно оттаяла. – Да-да, госпожа, он расположился в нашей лучшей комнате за номером 13. - Спасибо. Какой-то непонятный страх овладел душой Ксении, когда она поднималась в номер Великого магистра. На лестничной клетке было темно и мрачно. - Господин Скотт, - Ксения украдкой постучала в дверь. Ответа не последовало. Молодая женщина коснулась дверной ручки; к её удивлению дверь оказалась не заперта. Ксения вошла внутрь номера, оглядываясь по сторонам. Перед её взором предстала довольно скромная комната. Пространство заполняла полутьма, поэтому деталей рассмотреть было невозможно. Шторы были задёрнуты, как будто бы обладатель номера сторонился солнечного света. - Мадемуазель фон Зак? Или лучше сказать мадам Черкасова? – Ломкий высокий голос заставил молодую женщину вздрогнуть. – Меня ищете? Ксения ни сразу поняла, откуда идёт голос, и когда увидела мистера Скотта, то была слегка удивлена. Отчего-то она представляла себе главу братства несколько иначе. Старше, солиднее, опытнее… Хотя… она вроде бы уже видела это лицо. Кажется, в школе иллюминатов они учились вместе. Но это было так давно, так что она могла и ошибаться. Скотт же был не менее удивлён, так как никак не ожидал, что беглянка сама решится прийти к нему на встречу. Он с интересом рассматривал прекрасные черты лица Ксении, её ярко-медные тугие локоны, уложенные в причёску, зелёные глаза, нежные плечи, женственные изгибы бёдер. Всё такая же красивая, роковая, волнующая, как и прежде… Несколько снежинок, блеснув, тут же растаяли на волосах Ксении, и потухли, словно утренние звёздочки. Она порывисто сняла шляпку и перчатки. - Если вы тот, кого зовут Великим Мастером, то да, именно вы мне и нужны. – Ксения пыталась говорить твёрдо, но отчего-то голос предательски дрожал. «И чего тут, собственно, бояться? Всего лишь тщедушный молодой англичанин. Ему, наверное, нет и двадцати пяти… Да, люди в ордене уже не те, что прежде, раз этого человека Спартак избрал своим преемником…» - Если вы пришли, то, видимо, вам что-то понадобилось от меня. И дело, должно быть, не терпит отлагательств. Просто так ко мне в гости не ходят. – Скотт пытался скопировать интонации Спартака, но это вышло излишне театрально. - Скажу прямо и сразу по сути: зачем вы позволили мне сбежать? Вы обменяли маркиза д’Арни этот злосчастный перстень на мою свободу? Скотт усмехнулся. - Вы проницательны. Даже слишком для женщины. - Выходит, д’Арни осталось жить совсем недолго? Ведь лучший конкурент – мёртвый конкурент?! - Не буду скрывать. Вы угадали. - Так отмените ваш приказ. - Какой именно? Вы знаете, сколько я отдаю приказов и распоряжений в день? – Реджинальд с удовольствием покрутил кольцо на пальце. - Прекратите эту игру слов! Вы прекрасно знаете, о чём я говорю. Уверена, вы уже наняли убийцу. - Хм… Я даже не стану спрашивать, откуда у вас эта информация, хотя безусловно интересно как вам удалось узнать мои замыслы… Ксении опять вспомнился ночной кошмар, глаза д’Арни, падающего в пропасть, и смех белокурой женщины, который нарастал, становился невыносимо громким… - Это не важно. Сейчас важно другое – успеть! – Было видно, что Ксения взволнована. - Присядьте, - Скотт пододвинул Ксении кресло. – Вы слишком возбуждены. Итак, почему вы решили, что я хочу отменить свой приказ? С какой стати я должен это сделать? Механизм уже запущен. - Как вы не понимаете, что без д’Арни орден не будет таким, каким он был?! - Вы знаете, один человек – это ещё не всё наше братство. Да, он действительно сделал для нас очень много, но незаменимых людей нет. Мне надоели постоянные недомолвки со стороны маркиза; он стал дерзок и излишне подвержен эмоциям. Он порядочно потрепал мне нервы. Ксения принялась лихорадочно размышлять, как бы переубедить человека в манжетах. Она понимала, что сейчас от того, что она скажет, будет зависеть жизнь человека, который ей не безразличен. Что же делать? - Вы не можете так с ним поступить. – На глазах Ксении показались непрошеные слёзы, и одна из них, блеснув, упала на изрядно выцветший ковёр, но Скотт даже бровью не повёл. - Не нужно слёз, вздохов, мелодраматических сцен. Так же нет смысла прибегать к психологическим хитростям - я прошёл ту же школу, что и вы, и наизусть знаю весь набор методов внушения. Посему на этом наш разговор считаю оконченным; я вам всё сказал; у меня есть дела поважнее женских истерик. Ксения была ошеломлена таким показным безразличием и холодностью. Она почувствовала, как к горлу подступает ком. Только не это, ещё не хватало расплакаться и показаться слабой! - Что ж, Великий Магистр, - она сделала притворный поклон, - попомните мои слова – вы сами не раз пожалеете о своём решении. Оставшись наедине с собственной гордыней, одиночеством и мнимым величием, вы очень скоро убедитесь, что есть вещи поважнее, нежели власть и самолюбование. Вы – несчастный человек, и, видимо, таким останетесь навсегда. Скотт отвернулся, сделав вид, что не слышал последних слов. В комнате воцарилась звенящая, давящая тишина. Ксения молча взяла шляпку и перчатки и вышла из номера, хлопнув дверью. Реджинальд нервно вздрогнул.