Nobody told me I could fall

      Выходя из своего трейлера, я еще успел заметить, как Ариэн рассеяно смотрит на трепыхания плотной ткани шатра за ее спиной. Однако, когда спустя секунду она перевела взгляд на меня, от рассеянности не осталось и следа, ее место заняло смущение, а румянец снова растекся по щекам, отчего ее оливковая кожа стала лишь красивее.       Я даже не представлял, что эта девушка цепляется за столь любимую ей субординацию и пресловутый "профессионализм" только ради того, чтобы не показывать мне, что ее ко мне отношение, возможно, выходит за рамки служебных. А это действительно должно было быть так, поскольку ее реакция на мои совершенно невинные действия говорит сама за себя.       Мне действительно было просто жалко гитару Чарли.       Когда я поднялся с коробки техников и обошел Ариэн, как бы усиленно она ни пыталась это скрыть, я все равно заметил, как лихорадочно она дышит, и как дрожат плечи под зашитым кардиганом. Сегодняшний вечер был относительно теплым, так что дрожали они явно не от холода.       Упс. Не это я планировал, выходя к ней из шатра.       Однако же мне льстит даже возможная симпатия такой красавицы, как Ариэн, а мысли о ее нежной оливковой коже, длинных, шелковистых волосах, пряно пахнущих итальянскими травами, и слезах, которые мне случилось увидеть, заставляли сердце пропускать удары и биться чуть быстрее, вызывая весьма противоречивые эмоции.       История с убийством Питера меня никак не отпускала. Вернее, не сама история, а реакция на нее Ариэн. Ловя на себе ее настороженные взгляды, чувствуя холод, сочившийся из ее голоса, так хорошо знакомый мне после нашего первого, "неудавшегося" знакомства, надменность и иногда презрение, столь ей, как мне кажется, несвойственные, мне казалось, что она начала видеть во мне если не врага, то уж точно недруга. Хотя, казалось бы, такого отношения я ничем не заслужил. Потом я понял, что так она начинала себя вести в любой ситуации, требующей проявления эмоций, то есть она просто пыталась от меня скрыть, что... Что? Что что-то чувствует? Что умеет чувствовать? Или то, что ей досадно, что она показала свои чувства мне, чувства не самые лучшие и, если хотите, сильные? Что показалась мне слабой?..       Вот и проклятие филфака*, где учат думать и часто додумывать то, чего может не быть. А будучи актером, я настолько хорошо и чутко улавливаю настроения, что, бывает, воображаю их там, где их может не быть.       Хотя в случае с Ариэн мне кажется, я абсолютно прав. Через пару дней, когда эмоции, очевидно, забылись, ко мне вернулась прежняя она. Интересно, сколько времени понадобится ей сейчас, чтобы пережить мою глупость?       Наверное, мне тоже стоит ухватиться за надежный "профессионализм", иначе Уиндзору придется искать мне нового паблишиста.       Поймав ее настороженный взгляд, я ободряюще улыбнулся.       - Кто-то приходил?       Помедлив секунду, она помотала головой и открыто улыбнулась в ответ.       - Нет, никого не было. Ты готов, мы можем ехать?       - Минуту! – я поднял вверх указательный палец, почувствовав вибрацию в кармане джинсов. - Это Крис, - прошептал я одними губами и указал Ариэн на коробку, предлагая сесть и подождать, пока я поговорю по телефону, - привет, дружище! Давно тебя не слышал, как дела?       - Двойня, Хиддлстон! Мальчики! Близнецы! – хотя язык Хэмсворта заплетался, будто он жутко устал или был пьян, он радостно, в полную силу своего громового голоса прокричал мне это в трубку. Не в силах сдерживать эмоции я подпрыгнул на месте, а по моему лицу разлилась широчайшая улыбка.       - Твою мать, Крис, брат, поздравляю! Как ты, как Эльза, вы в Лондоне?       Встретив изумленный взгляд Ариэн, я подошел к ней и крепко обнял.       - Нет, мы в Лос-Анджелесе, я вернулся к тому сроку, который указывал врач, как раз вовремя. Все хорошо, Том, все в порядке. Она безумно устала, но счастлива, как и я.       - Могу себе представить, - я попытался скрыть зависть, медленно, но верно разливаюшуюся в душе, и чуть крепче прижал к себе Ариэн.       Девушка встала на коробке на колени, приподнявшись, чтобы быть ближе к динамику и лучше слышать Хэмсворта, и обвила своей рукой мою шею, на случай, если я захочу отвести телефон. Я обнял ее за талию и прижался щекой к ее щеке так близко, что наши лица разделял лишь тонкий корпус телефона, чувствуя, как ее дыхание колеблет мои волосы, успокаивая тоску, заполнявшую душу там, куда не добралась радость за друга. Легкий аромат ее парфюма, пахнущий смесью из Лондонского дождя и только что скошенных луговых цветов, обволакивал нас спасительным коконом, сквозь который, мне хотелось надеяться, не смогут прорваться демоны, до сих пор терзающие мою душу.       - Дружище, я хочу, чтобы ты приехал сюда. Я слышал, что ты сейчас в Канаде, но ты же сможешь выкроить пару деньков для меня? В выходные ты тоже снимаешься?       Ариэн помотала головой, отвечая за меня на этот вопрос.       - Конечно, я приеду, Крис! Сегодня же вылечу и через пару часов буду у вас.       - Отлично! Дай мне знать, как приземлишься в ЭлЭйЭкс**, я напишу тебе адрес клиники.       - Договорились. Еще раз поздравляю, папаша! И обязательно передай мои поздравления Эльзе.       Не попрощавшись, Хэмсворт отключился, и я поднял взгляд на Ариэн, которая сейчас оказалась на пару сантиметров выше меня.       - Я заказываю билеты? – она едва заметно улыбнулась.       - Я поговорю с Гильермо, - чмокнув ее в щеку, я поспешно отстранился и побежал к режиссеру.       Когда все было улажено и двухдневный отгул получен, я вернулся к девушке, сосредоточенно ищущей что-то в своем блэкберри.       - Нам придется вернуться завтра же днем, - не отрывая взгляда от экрана, она покачала головой, - они там устраивают какую-то забастовку, и если не завтра, то мы не выберемся из Лос-Анджелеса еще неделю. Ты не против того, чтобы не поспать одну ночь?       - Ерунда, - я передернул плечами, - я привык. Когда вылет?       - Через пять часов. Нам лучше поторопиться, если мы хотим успеть.

***

      Устраиваясь в креслах бизнес-класса, куда мы прибежали за три минуты до того, как люки самолета были задраены, я рассказывал Ариэн о том, как прошел очередной съемочный день, останавливаясь на самых незначительных деталях и стараясь заговорить ее страх полетов. Однако, как только самолет начали выкатывать на взлетную полосу, она все равно потянулась к своей сумке в поисках таблеточницы.       - Ари, - я перехватил ее руку, переплетая ее пальцы со своими и отводя ее обратно на подлокотник кресла, - не надо. Мало того, что эта дрянь в принципе опасна для организма, в этот раз у нас нет времени на сон. Ты мне будешь нужна свежая и способная мыслить ясно.       Она не сказала ни слова, только лишь понимающе кивнула и, высвободив свою ладонь, обхватила себя руками, закрыв глаза и глубже зарывшись в кресло.       - Откуда это взялось? Почему ты боишься полетов?       Я знаю ответ на этот вопрос. Вернее, мне кажется, что я знаю. Однако мне нужно, чтобы она разговаривала со мной, выговаривала этот страх – это неправильно, когда он держит человека в своем плену 16 лет.       - В авиакатастрофе погибли мои родители. - она посмотрела прямо на меня и хмыкнула. - Хотя это можно назвать «катастрофой» только по меркам Италии, конечно. Погибли три человека – мама, папа и пилот, отец Джанфранко, помнишь, я тебе о нем говорила? – я кивнул. - А для меня разрушился мир. Это была моя личная катастрофа.       - Мне очень жаль, - я успокаивающе прикоснулся к ее плечу, но Ариэн дернулась и отодвинулась, насколько позволяли размеры кресла.       - Нет, это не правда. Тебе не может быть жаль – ты их не знал. Во время похорон многие говорили, что им жаль, а после присылали предложения о покупке виноградников и угрожали их сжечь, если я не соглашусь их продать. Им было жаль, что даже после смерти родителей они не могли к ним подобраться – вот почему им было жаль.       Не в силах выслушивать эту чушь, я поднял разделявший нас подлокотник и притянул ее к себе. Так и не разомкнув рук, которыми она обхватывала себя под грудью, она замерла в моих руках, напрягшись, как дикобраз перед тем, как распушить свои острые иглы.       - Мне жаль, мне безумно жаль, что это случилось с тобой.       - Я должна была быть с ними, - девушка прошептала еле слышно.       - Прости? – я склонился к ней, стараясь расслышать, что она шепчет, но Ариэн покачала головой и повторила громче.       - Я должна была быть с ними. Папа летел на переговоры в другой город, и мы собирались вернуться в тот же вечер. Но… - ее голос дрогнул, и остаток фразы она пробормотала чуть быстрее, - но в тот день меня поцеловал Джанфранко, а папа рассердился, и оставил меня дома в наказание. Я тогда очень хотела поехать с ними, - она грустно улыбнулась.       О Боже мой. Только не это.       - И вот… - Ариэн глубоко вздохнула, - я должна была быть с ними. Я должна была… остаться с ними.       - Не говори так, это ужасно.       Она подняла на меня взгляд и, на удивление, спокойно улыбнувшись, в очередной раз выскользнула из моих рук, отсаживаясь в свое кресло.       - Почему же? Это правда. С тех пор мне кажется, что если мне и суждено погибнуть, а не умереть от старости в окружении внуков и правнуков, то это случится в самолете. Хотя одно другому тоже не мешает, верно? – девушка пожала плечами. - Поэтому мне хочется, чтобы в тот момент, когда салон будет гореть, люди будут в панике выбивать иллюминаторы, а дети в ужасе кричать, я крепко спала, ничего не видела, не слышала и не чувствовала, - наткнувшись на возмущенный взгляд сидящей через проход дамы, Ариэн смущенно потупилась и одними губами произнесла: – Извините!       - Я почти жалею, что не позволил выпить тебе эти таблетки, - я натянуто засмеялся, стараясь сгладить гнетущую тишину установившуюся в салоне.       - Хотела бы я сказать, что я тебе говорила, но я не осмеливаюсь тебе возражать.       - Тебе придется научиться, если хочешь вырасти из «мини-босса», - я в шутку погрозил ей пальцем и потянулся к своему рюкзаку. - Знаешь, что устраивала моя мама, когда нам с сестрами было грустно? – Ариэн помотала головой. - Она устраивала сеанс гаданий, а гадали мы на книгах. Называешь номер страницы и строчку – а потом читаешь подсказку от судьбы и веселишься.       - Мы с мамой тоже так делали, – девушка мягко улыбнулась, глядя прямо мне в глаза. - Наверное, это профессиональный секрет всех мам.       - А у меня сегодня как раз с собой есть… - я, наконец, нащупал уголок книги и вытащил ее из рюкзака, - … томик сонетов Шекпира! Чем тебе не книга предсказаний?       Ариэн рассмеялась и покачала головой.       - Ты всегда с собой Шекспира возишь?!       - Не-а, просто эту книгу мне сегодня подарил Джим, и я забыл выложить ее в отеле. Ну так что? Называй страницу. Тут, как я понимаю, по сонету на странице, вот и проверим.       - Нет, Хиддлс, это нечестно, ты знаешь их наизусть, ты можешь жульничать!       Я усмехнулся.       - Я же говорю, мне ее подарил Джим. Это относительно новое, однако безумно редкое издание. На типографии при печати каким-то образом перепутались листы и эти 150 изданий поступили в продажу не исправленными. Так, например, - я открыл сборник в середине, - за восьмидесятым сонетом здесь идет сто тридцать второй. Так что мы равны, мини-босс, загадывай.       - Десятая страница.       - Сонет 136.***       If thy soul cheque thee that I come so near,       Swear to thy blind soul that I was thy 'Will,'       And will, thy soul knows, is admitted there;       Thus far for love my love-suit, sweet, fulfil.       'Will' will fulfil the treasure of thy love,       Ay, fill it full with wills, and my will one.       In things of great receipt with ease we prove       Among a number one is reckon'd none:       Then in the number let me pass untold,       Though in thy stores' account I one must be;       For nothing hold me, so it please thee hold       That nothing me, a something sweet to thee:       Make but my name thy love, and love that still,       And then thou lovest me, for my name is 'Will.'       ***       Твоя душа противится свиданьям.       Но ты скажи ей, как меня зовут.       Меня прозвали "волей" иль "желаньем"       А воле есть в любой душе приют.       Она твоей души наполнит недра       Собой одной и множествами воль.       А в тех делах, где счет ведется щедро,       Число "один" - не более чем ноль.       Пусть я ничто во множестве несметном,       Но для тебя останусь я одним.       Для всех других я буду незаметным,       Но пусть тобою буду я любим.       Ты полюби сперва мое прозванье,       Тогда меня полюбишь. Я - желанье!       - Не верю! – хихикнув, она выхватила книгу у меня из рук. - Вот ты жук!       - Ты сама выбрала страницу! Я здесь не при чем!       - Загадывай, Томас-жук, теперь твоя очередь.       - Страница 32?       - Сонет 49.       Against that time, if ever that time come,       When I shall see thee frown on my defects,       When as thy love hath cast his utmost sum,       Call'd to that audit by advised respects;       Against that time when thou shalt strangely pass       And scarcely greet me with that sun thine eye,       When love, converted from the thing it was,       Shall reasons find of settled gravity, -       Against that time do I ensconce me here       Within the knowledge of mine own desert,       And this my hand against myself uprear,       To guard the lawful reasons on thy part:       To leave poor me thou hast the strength of laws,       Since why to love I can allege no cause.       ***       В тот черный день (пусть он минует нас!),       Когда увидишь все мои пороки,       Когда терпенья истощишь запас       И мне объявишь приговор жестокий,       Когда, со мной сойдясь в толпе людской,       Меня едва подаришь взглядом ясным,       И я увижу холод и покой       В твоем лице, по-прежнему прекрасном, -       В тот день поможет горю моему       Сознание, что я тебя не стою,       И руку я в присяге подниму,       Все оправдав своей неправотою.       Меня оставить вправе ты, мой друг,       А у меня для счастья нет заслуг.       - Не очень оптимистично, - Ариэн сочувственно поджала губы и протянула книгу мне. - Страница 60.       - Сонет 140, - я покачал головой, поражаясь «оптимистичности» посланных нам судьбой знаков, но все равно продолжил читать:       Be wise as thou art cruel; do not press       My tongue-tied patience with too much disdain;       Lest sorrow lend me words and words express       The manner of my pity-wanting pain.       If I might teach thee wit, better it were,       Though not to love, yet, love, to tell me so;       As testy sick men, when their deaths be near,       No news but health from their physicians know;       For if I should despair, I should grow mad,       And in my madness might speak ill of thee:       Now this ill-wresting world is grown so bad,       Mad slanderers by mad ears believed be,       That I may not be so, nor thou belied,       Bear thine eyes straight, though thy proud heart go wide.       ***       Будь так умна, как зла. Не размыкай       Зажатых уст моей душевной боли.       Не то страданья, хлынув через край,       Заговорят внезапно поневоле.       Хоть ты меня не любишь, обмани       Меня поддельной, мнимою любовью.       Кто доживает считанные дни,       Ждет от врачей надежды на здоровье.       Презреньем ты с ума меня сведешь       И вынудишь молчание нарушить.       А злоречивый свет любую ложь,       Любой безумный бред готов подслушать.       Чтоб избежать позорного клейма,       Криви душой, а с виду будь пряма!       - Какой ужас! – Ариэн потянулась за сборником. – Загадывай?       - Страница 150?       - Сонет 23, - она уже было собралась его зачитать, но я выхватил книгу у нее из рук и, спрятав сборник обратно в рюкзак, повернулся к ней, мотая головой в ответ на ее удивленный взгляд.       - Я и так его знаю.       As an unperfect actor on the stage       Who with his fear is put besides his part,       Or some fierce thing replete with too much rage,       Whose strength's abundance weakens his own heart.       So I, for fear of trust, forget to say       The perfect ceremony of love's rite,       And in mine own love's strength seem to decay,       O'ercharged with burden of mine own love's might.       O, let my books be then the eloquence       And dumb presagers of my speaking breast,       Who plead for love and look for recompense       More than that tongue that more hath more express'd.       O, learn to read what silent love hath writ:       To hear with eyes belongs to love's fine wit.       ***       Как тот актер, который, оробев,       Теряет нить давно знакомой роли,       Как тот безумец, что, впадая в гнев,       В избытке сил теряет силу воли, -       Так я молчу, не зная, что сказать,       Не оттого, что сердце охладело.       Нет, на мои уста кладет печать       Моя любовь, которой нет предела.       Так пусть же книга говорит с тобой.       Пускай она, безмолвный мой ходатай,       Идет к тебе с признаньем и мольбой       И справедливой требует расплаты.       Прочтешь ли ты слова любви немой?       Услышишь ли глазами голос мой?       Ариэн, не выдержав мой взгляд, отвернулась к проходу и хрипло выдавила:       - Мы приземляемся через час, тебе, наверное, надо подготовиться?       Я молча кивнул и отвернулся к окну.       Мозг, пожалуйста, ты же профессионал, даже не начинай.       В зале прилета нас встретил лично уставший, но счастливый Крис, чьи круги под глазами было видно даже под темными очками-авиаторами. Стиснув меня в своих богатырских объятиях, он повернулся к Ариэн.       - А куда делся Люк?       - Он меня бросил! – я намеренно тяжело вздохнул.       - Слава Богу, я уже начинал за вас беспокоиться! – расхохотался Хэмсворт, привлекая к нам внимание проходящих мимо людей. - Крис, очень приятно. Добро пожаловать в нашу дружную семью!       Ни капли не смущенная его неоднозначными шутками, Ариэн широко улыбнулась и протянула ему руку для рукопожатия.       - Ариэн, мне приятно вдвойне.       Несмотря на то, что путь от аэропорта до больницы занял у нас не больше полутора часов, не умолкающий Хэмсворт на переднем сиденье превратил короткую поездку в бесконечный ад, состоящий из рассказов и баек, которыми он искренне, не скрывая ни малейшей детали, делился с Ари. Теперь она знала все о наших посиделках в исландском коттедже, шатаниях по лондонским джаз-барам и коктейльных вечеринках с Мстителями. Самое страшное не то, что всего этого не знает Люк, а то, что даже я не помню отдельных моментов из его рассказов. Вот значит, что творилось, когда я отключался, а никогда не пьющий Хэмсворт уносил меня в номер!       Его, казалось бы, уже бесконечные истории закончились, как только мы вошли в больничный холл, и нас окружил рой медсестер. Взяв одну из них под руку, Крис ушел дальше по коридору, в то время как остальные повели нас с Ариэн к лифту, который поднял нас на восьмой этаж, практически к дверям палаты.       - Привет, дорогой! – сонная Эльза уселась в кровати и протянула ко мне руки для объятия. - Я так рада, что ты смог выбраться!       - Я не мог не выбраться, о чем ты говоришь?! Я так рад за вас! – стараясь не причинять лишних неудобств, я легко обнял ее за плечи и сразу же отошел, позволяя Эльзе увидеть Ариэн, спрятавшуюся за моей спиной.       - Спасибо, Том, ты очень добр, приехал даже раньше Люка и Лиама, - она радостно улыбнулась и устало откинулась на подушки. - Мы с вами, - она обратилась к Ариэн, - кажется, еще не знакомы. Я – Эльза. Простите, что не могу встать и поприветствовать вас, как подобает, но я еще не до конца отошла от наркоза.       - Я – Ариэн, новый паблишист Тома. Мне безумно приятно встретиться с вами.       - Эльза, может быть, мы придем позже? Уже утро, мы улетаем только через несколько часов, а тебе определенно нужно поспать, - последнее, чего мне хотелось, это надоедать измученной долгими родами женщине.       - Не переживай, я отлично выспалась, а отходить я буду еще неделю…       - А вот и мы! – пропел Крис, появляясь в дверях палаты с двумя свертками на руках. - Том, Ариэн, позвольте вам представить Тристана и Сашу. Мальчики, скажите «привет»!       Близнецы, как по команде, раскрыли свои маленькие ротики и издали душераздирающий крик. Ариэн, в ужасе округлив глаза, прижала ладонь ко рту, на что Эльза и Крис лишь рассмеялись.       - Мужчины! - фыркнула Эльза, принимая детей из рук мужа.       - Томас, можно тебя на минутку? – Хэмсворт отошел от жены и указал мне на выход.       Попросив Ариэн побыть с женой, он вывел меня в пустой коридор и прикрыл за нами дверь палаты.       Я вопросительно уставился на него, не до конца понимая, что именно здесь происходит.       - Хиддлстон, ты же понимаешь, что просто так я тебя из Торонто бы не вытащил?       - Мне казалось, что рождение близнецов – все, что угодно, но не «просто так».       Крис, на секунду задумавшись, хохотнул и насмешливо погрозил мне пальцем.       - Верно, но я не о том. Томас, я хотел тебя попросить стать крестным Тристану. Ты мне, как брат, я тебя люблю и доверяю тебе, и я буду счастлив, если рядом с моими сыновьями будет такой человек, как ты!       Боже, нет. Пожалуйста, Хэмсворт, не надо.       - Крис, мы говорили об этом, когда родилась Индия, я не…       - Том. Прошу. Ты отказался быть крестным Индии, но о тебе она вспоминает даже чаще, чем о своих дядях! Я не приму ответа «нет», не в этот раз.       - А кто будет крестным Саше?       - Роберт уже согласился. Том, прошу тебя. Мы все хотим, чтобы ты стал членом нашей семьи, и мы обидимся и никогда больше не будем с тобой разговаривать, - он наигранно нахмурился, - если ты откажешься.       - Ну, раз ты так на этом настаиваешь, то я, безусловно, не могу отказаться!       Я рассмеялся и обнял Хэмсворта, хлопнув его по плечу.       - Добро пожаловать в семью, брат!       - Сочту за честь.       Выпустив меня из объятий, Крис распахнул дверь в палату.       - ОН СОГЛАСИЛСЯ!       Эльза радостно захлопала в ладоши, на что Ариэн обвела нас всех удивленным взглядом. Она сидела на краю больничной кровати, рядом с одним из свертков, откуда торчала малюсенькая ручка и осторожно сжимала ее тонкий палец.       Крис подвел меня к этому самому свертку и, расцепив его ручку, взял младенца на руки и передал его мне. Пронзительные голубые, как у папы, глаза сначала посмотрели на меня с опаской, но спустя секунду его слюнявые губки растянулись в искренней беззубой улыбке, и Тристан радостно гукнул.       - Ну, привет, парень, - прошептал я, осторожно прижимая маленькое тельце к груди, - надеюсь, мы с тобой подружимся.       - Том? – Ариэн потрепала меня по плечу. - Просыпайся, мы приехали.       Я выглянул в окно. Машина стояла у нашего канадского отеля, вывеска на котором в столь поздний час была уже отключена.       - Сколько время? – прохрипел я, пытаясь проснуться хотя бы настолько, чтобы выйти из машины, добраться до номера и упасть на любую поверхность, которая могла бы меня выдержать. Короткие ночные перелеты всегда изматывают больше, чем долгие, потому что ни по-хорошему поспать, ни приспособиться к смене часовых поясов нет ни малейшей возможности.       Мы вылетели из Лос-Анджелеса в восемь вечера и вернулись в Торонто в…       - Три утра, - пробормотала Ариэн и подняла мой рюкзак, - пошли, я тебе помогу.       Этим перелетам я предпочел бы две подряд ночные съемки, но отказать Крису я не мог, так же как и не мог просить у Гильермо выходной – из-за моих личный дел пострадала бы вся команда. Интересно, насколько я высплюсь за оставшиеся пять часов, учитывая, что до этого не спал почти двое суток?       Когда я запнулся о вторую ступеньку на лестнице, мини-босс обняла меня, позволив мне опереться на ее плечо. Моргнув в фойе отеля, глаза открыл я уже в своей спальне, где Ари усаживала меня на кровать.       - Прости, я совсем расклеился.       - Ничего, я уже начинала думать, что ты – робот.       Увы, Ариэн, я не робот, иначе вечно работающая операционная система уберегла бы меня от того, от чего не смог отключившийся человеческий мозг.       - О нет, мини-босс, я не робот, - пробормотал я и, поймав ее, уже отходившую от меня, за руку, притянул к себе и осторожно поцеловал в удивленно распахнутые губы.       Она застыла, не отвечая на мой поцелуй, и, почти сразу же отстранившись, вышла из комнаты, едва слышно пробормотав не то извинение, не то оправдание:       - Нет, Томас, я не должна (I must not)…       Я бессильно опустил руки на покрывало и лег на кровать.       - Да какого же черта ты так вцепилась в свой профессионализм, столь тебе несвойственный?! – воскликнул я, зарываясь пальцами в волосы, и мысленно проклиная весь мир.       В ответ она с тихим щелчком закрыла за собой дверь, а через секунду я провалился в тревожный сон.