Зачем ты такая?

      После пережитого этой ночью я не знала, как мне быть дальше. И без того хрупкий мир наших отношений стал рушиться на глазах. Смогу ли я простить его, принять такого, какого увидела или же лучше уйти прямо сейчас? Раны на теле затянутся, но утихнет ли боль моральная, утихнет ли память о них. Впервые Лева не противился тому, что за руль его машины села я. Едва выехав в сторону Москвы мы попали в пробку. Может быть это и есть момент истины, время все обсудить? - Черт, опять пробка, мы опоздаем на репетицию! – я нервно постукивала пальцами по рулю и посматривала на Леву, - предупреди Шуру, пусть начнут разыгрываться? - Что? – Лева выглядел рассеянным и подавленным, как нашкодивший ребенок. Впервые он не смотрел на дорогу и в его взгляде не было уверенности. - Ты вообще здесь находишься? Говорю, позвони Шуре, скажи, что мы опаздываем, мы тут надолго зависли, - голос подрагивал от волнения. - Слушай, а может не поедем, нам нужно поговорить, - во взгляде Левы читался страх, - если, конечно, ты захочешь меня выслушать. - Лева, это абсурд, звони Шуре, мы должны приехать, а поговорить можем и тут, у нас судя по всему есть еще пара часов, - может во мне не осталось и капли гордости, но мне стало его жаль. - Погоди, я не могу так, я тебе в глаза боюсь смотреть и ребятам не смогу, я не выдержу, - его голос дрожал. - Перестань, успокойся, какими бы близкими друзьями с вы ними не были, но то , что происходит в нашем доме - это не их дело, - мне с трудом дались эти слова, ведь я сама понимала, что по нам все видно без слов, - я тебя уговаривать не буду. Но мы едем на репетицию, наши проблемы не должны быть помехой работе. - Какая же ты у меня… - в его взгляде восхищение смешивалось с удивлением. - Какая? Ты когда-нибудь продолжишь это фразу? - Неважно, я хочу одно сказать, я люблю тебя и буду бороться, - Лева впервые за всю дорогу поднял на меня взгляд. - Я знаю, Лева, я знаю… - мне было важно услышать это, но облегчения это не принесло.       Наконец мы добрались до студии. Ребята уже заждались. Встретить нас вышел Шура. - Ну что, намиловались, теперь можно и поработать? – смеясь сказал он, но осекся, увидев нас, - ладно, пойдемте, потом поговорим. - Шур, ничего не спрашивай, голова раскалывается, - Лева дал другу понять, что не намерен пока делиться проблемами.       Мы прошли в репетиционный зал. Начать репетицию решили со старых песен, которые они хотели спеть на готовящемся крупном концерте. «Полковник», «Волки», «Последний герой», «Ее глаза», «Молитва», - все песни сегодня обладали каким-то странным звучанием, голос Левы подрагивал, слова периодически не ложились на музыку. Шура внимательно следил за мной, пока я готовила бумаги для новых концертов, мои руки подрагивали и не слушались от перенесенной боли, переводя взгляд на непривычно статичного Леву. После очередного попадания мимо нот и других спетых слов нервы Шуры сдали. - Так, хватит, перерыв! Возвращаемся через час, - сказал Шура, посмотрел на нас и добавил, - а вы останьтесь, поговорим. - Ты что-то хотел? – я до последнего надеялась, что он решит поговорить о рабочих моментах. - Хотел, сядьте оба и посмотрите на меня, - сказал он тоном, не терпящим возражений. Мы с Левой пересели на диван, он протянул свою руку к моей, я решила поддержать игру, но его мягкое прикосновение отозвалось небывалой болью. Моя рука дернулась как от удара током, рукав блузки задрался, обнажив ссадины и кровоподтеки на запястье. Взгляд Левы наполнился ужасом, только сейчас он увидел настоящую картину произошедшего. Это же не укрылось и от Шуры, казалось, он потерял дар речи. Я поспешно опустила рукав на место и положила руку Леве на колено, сдерживая боль от прикосновения. Шура подошел ко мне и задрал рукава блузки. Ужас, удивление, непонимание перемешались в его глазах. - И кто мне объяснит, что произошло? – его голос исказился. - Шур, все хорошо, - я старалась сохранять спокойствие. - Люди, у которых все хорошо, не скрывают ссадины под рукавами. Вы мне можете объяснить, что между вами происходит? - Я не могу тебе объяснить, дай нам время, чтобы разобраться в себе, - голос Левы дрожал, он упорно прятал взгляд. - Мне выйти и подождать пока вы убьете друг друга? То, что я увидел, это не нормально. Или я не знаю чего-то о ваших пристрастиях, может быть вы что-то новенькое решили попрактиковать в отношениях? - Шурик, дай нам буквально 10 минут, потом мы все объясним, - я поняла, что Лева что-то придумал. - Хорошо, только ведите себя прилично.       Шура вышел. Мы остались вдвоем. Лева с трудом поднял на меня взгляд. - Дай мне руку? – в его глазах читалась мольба и вина. - Лева, не надо, я прошу тебя, хватит, - впервые мне не хотелось его прикосновений, - я так устала от этого, мне больно. - Что же я наделал, - голос Левы дрожал, казалось, что в глазах едва не плещутся слезы.       Он притянул руку и прикоснулся к вороту блузки, медленно расстегивая пуговицы на ней, обнажая мои ключицы. Он увидел целую россыпь синевато-багровых разводов. Лева нежно поднял меня и принялся стаскивать с меня блузку, оглядывая последствия вчерашней ночи. Ссадины, синяки, кровоподтеки были повсюду: на руках, плечах, спине, животе, груди. Я видела нас в зеркале и слезы навернулись на глаза у обоих. Его руки осторожно прикасались ко мне, как будто я была из фарфора, гладили, ласкали раны. Он нежно целовал их, оставляя еще и следы слез на коже. - Лева, пожалуйста, не надо, - я сбивчиво шептала сквозь слезы, - я не хочу, чтобы нас кто-то увидел. - Прости, прости, просто, - лихорадочно шептал Лева, он не слышал моих слов. В это время дверь открылась и вошел Шура. - Твою мать! - его взгляд упал на меня, - вы что тут творите? - Лева, вставай, пожалуйста, - я набросила блузку на плечи. - Шур, давай поговорим об этом после репетиции, Лева заслонил меня он взгляда друга, - я постараюсь все объяснить. - Куда ты теперь денешься, не знаю, что тут вообще можно сказать.       Репетиция продолжилась, но все шло наперекосяк. Теперь уже трое в этой комнате понимали почему. Решено было сыграть еще одну песню и расходиться. Впервые за день Лева сказал что-то, ему хотелось петь «Зажигать». - И ступает ангел следом, незнакомый и чужой, - пропел Лева. Впервые я поняла истинный смысл этих слов. Вот он, Лева – мой ангел, но уже несколько дней он совсем не тот, кем был раньше. - И огни уставших улиц будут по тебе скучать, - шептала я про себя, - только им печаль такую в твоем сердце не унять… - И зажигать пьяные звезды, - пел Лева глядя прямо мне в глаза, - нет, без тебя так будет сложно.       Наверное, он понял, что я хочу ему сказать. Репетиция закончилась, ребята унеслись по своим делам. Остались Лева и Шура. - Лева, послушай, - я взяла его за плечи, слезы катились градом, - я не могу так, дай мне пару дней, давай немного остановимся, соберемся с мыслями, прости… - Не уходи, пожалуйста, я все исправлю, все, - глаза Левы переполнились страхом и болью. - Нет, не держи меня, прошу, мне нужно все обдумать, - я вышла из студии.       Выйдя на улицу, я оглянулась и увидела в окне курящих Леву и Шуру. Они о чем-то тихо переговаривали.