На краю: Легенда о Суини Тодде

В закусочной собралось необычайно много народа, несмотря на раннее утро. Ночные бабочки, отдыхая от трудов праведных, ютились за столиком возле окна, а их потенциальные клиенты заняли все остальные. Шум, идущий с кухни, смешивался с голосами посетителей и дополнялся звуками, извергаемыми висевшим на стене телевизором. Хозяйка заведения, как обычно, находилась за барной стойкой и, подперев рукой подбородок, смотрела на своего возлюбленного, который ковырял вилкой утренний омлет с помидорами, шампиньонами и пармезаном. Суини же краем глаза косился на экран, на котором шел концерт Queen в записи, еще с Меркьюри. Положив вилку на тарелку, Тодд выпил кофе и откинулся на спинку стула. Мысленно, уже тысячный раз, цирюльник прокручивал в голове сцену убийства в клубе, и в тысячный раз корил себя. Почти полгода прошло с того вечера, а он все не мог себя простить. Ловетт, как могла, старалась оградить своего возлюбленного от всего, что так или иначе могло напомнить о судье: газеты тут же отправлялись в корзину для мусора, новостные канал не включались, а на обсуждение политических новостей в заведении было наложено табу, вплоть до вручения «черной карты». Ловетт думала, что Суини начал забывать жену с дочкой, что оставил мысли о месте. Она радовалась, что стала занимать больше места в его сердце. Но она ошибалась. Ее возлюбленный ни на минуту не прекращал думать об этом. Вот и сейчас, совершенно не замечая окружающих, он задумчиво произнес, заставив Ловетт разочарованно вздохнуть. - Как же мне до тебя добраться?.. – Суини протянул руку и взял со стойки пульт дистанционного управления зомбоящиком, как называла телевизор Ловетт. В следующее мгновение жизнерадостный Фредди сменился ничем не примечательной, если не считать выпрыгивающую из декольте синего платья грудь, ведущей новостного блока. Теледива, натянув на изрядно наштукатуренное лицо дежурную улыбку, вещала на всю страну: «…события в получившей суверенитет Шотландии напоминают те, что когда-то происходили в Украине. Складывается впечатление, что за подобными акциями стоят одни и те же люди. Вот такие события в мире, а теперь переходим к более насущным новостям. Мы с замиранием сердца продолжаем следить за состоянием здоровья окружного судьи Джонни Уикида», - Суинни сделал звук погромче и буквально приклеился к экрану. – «Напоминаем, что судья Уикид почувствовал легкое недомогание на процессе по делу о получении взятки одним высокопоставленным чиновником, чье имя не разглашается в интересах следствия. А после перерыва не смог вернуться к работе. Врачи уже несколько дней ломают голову, но не могут поставить диагноз, а тем временем состояние судьи ухудшается. Все мы молим Господа и желаем Джонни скорейшего выздоровления». Суинни выключил телевизор, обреченно вздохнул и сел на стул, обхватив голову руками. - Бог его наказывает… Но это мое право. Он опять уходит от справедливого суда. Почему? – сквозь зубы процедил Тодд. Ловетт бросила полотенце на стойку и пригладила волосы возлюбленного. - Успокойся. Все, что не делается, все к лучшему. Он получил по заслугам. Он умирает, а это главное. Суини вздохнул. - Ах, если бы тогда я не облажался... – Он сжал кулаки. Тем временем Ловетт расправила плечи и крикнула на все заведение. - Дамы, господа и прочий сброд, - девушка усмехнулась. – Этот навозный жук, судья Уикид, скоро встретится с самим Дьяволом. Так выпьем же, чтобы это свидание не сорвалось. За счет заведения! - Ура! Воистину! Посетители восторженно заголосили и зааплодировали, а Ловетт, словно факир, извлекла из ниоткуда поднос, уставленный стопками, выудила из-под стола большую бутылку виски и наполнила посуду. И мужчины, и женщины вскочили со своих мест и, расталкивая друг друга, локтями разобрали стопки. - Чтоб ему пусто было! – объявила Ловетт, и все залпом выпили. Суини сидел мрачнее тучи и барабанил пальцами по столешнице. Он не разделял всеобщей радости и злился на весь мир, но в первую очередь на себя самого. Тодд сунул руку в карман плаща и нащупал бритву, с которой не расставался даже во сне, храня ее под подушкой. Погружаясь все глубже в чертоги разума, цирюльник уловил в чьем-то разговоре имя судьи, и это вернуло его в реальность. Ему не показалось, речь за столиком ночных бабочек, действительно, шла о судье. - А я всегда говорила, что нельзя верить новостям, - одна из красоток затушила сигарету в пепельнице и отхлебнула из кружки кислого пива. – Ему хреново стало еще тогда вечером, когда он нас снял. Какой там судебный процесс, он с нами обычным-то не смог заняться, его скрутило в бараний рог. Нас его охрана чуть ли не пинками выгнала. Хорошо хоть заплатили. Суини очень заинтересовал рассказ девушки. Он покинул свое излюбленное место у барной стойки, прошел через весь зал, даже не отмахнувшись от клубов сизого табачного дыма, что витали в воздухе, и сел рядом с бритоголовой девицей, нагло ее подвинув. - Как тебя зовут, красавица? - цирюльник впечатал свой взор в глаза путаны. Та удивилась, переглянулась с подругами и ответила. - Мадлен, а что? - Как тебе удалось попасть к нему в дом? Расскажи, мне очень интересно. Готов за эту информацию угостить тебя и твоих коллег пивом. Идет? Девица прикусила губу, склонила голову и прошептала. - А, может, сойдемся на ночи безудержного секса? Суини приподнял одну бровь и прошептал в ответ: - Вон там, - Он махнул рукой за спину, - стоит девушка, которая убьет любого, кто попытается приблизиться ко мне. Поэтому рекомендую только пиво. Мадлен глянула в сторону барной стойки, откуда ей погрозила кулаком Ловетт. Ночная бабочка хмыкнула и приняла предложение Тодда. - Договорились, но если эта рыжая бестия тебя бросит, я готова подобрать. - Я учту, - сказал Суини и обратился в слух. Девушка пару мгновений покряхтела, поерзала на стуле, разглядывая посетителей, словно готовилась поведать страшную тайну и боялась, что ее услышат, и рассказала все, что произошло с ней и Мэри в ту ночь. - Я университетов не кончала, поэтому не жди от меня чего-то высоколитературного. Это было дней пять назад, да, Мэри? – бритоголовая соседка Тодда поддакнула, выдохнув клубы сигаретного дыма Суини в лицо. – Стояли мы себе, никого не трогали, хотя желание было. В карманах пусто уже который день. Так вот, вдруг подъезжает охрененная тачка, винтаж, и из нее выходит судья. Мы-то его сразу узнали. Все, думаем, здец нам пришел. Сейчас повяжут и упрячут в казематы за несанкционированную торговую точку и неуплату налогов. Ан нет, зря боялись. Судья по делу приехал. Не поверишь, он меня и Мэри купил на всю ночь. Повез к себе домой, но до дела дела не дошло. Его так круто завернуло, что мы сами чуть в ящик не сыграли от испуга. Естественно, я заверезжала, как резаная. Тут же налетела охрана, давай у нас выпытывать, что к чему, а мы ни сном, ни духом. Так, мол, и так, упал, лежит и корчится. Пес его знает, что с ним. Нас обшмонали, дали по сотке и выперли. Вот и все. - Странно, - призадумался цирюльник. - Вот и о том же! – Мадлен стукнула ладонью по столу так, что кружки подпрыгнули. – Он такой был, ну… Короче, по нему не скажешь, что больной. И там у него все в порядке. А когда из церкви вышел, так вообще сиял, как фонарь. Будто его сама Вавилонская блудница ублажила. - Стоп! – резко прервал ее Суини и напрягся. – А чего он в церкви делал? Мадлен пожала плечами. - А я знаю? Зашел, через полчаса вышел, и на тебе, - Тодд, не сказав ни слова, встал и направился к барной стойке. – Эй, а пиво?! Цирюльник занял свое место и кивком дал знать Ловетт, чтобы та рассчиталась за оказанные услуги, а сам, задумавшись, уставился в экран телевизора. «Он же не мог… Это мой путь, а не его. Он бы не смог преступить каноны веры. Или смог бы? Даже если так, зачем ему это? Смерть Христова, я ничего не понимаю!». Сам того не замечая, Суини достал бритву и начал править лезвие о ремень штанов. В это мгновение на экране появилось изображение судьи. Тодд схватил пульт и прибавил громкость. Голос за кадром вещал: «Как нам только что сообщили, стали известны подробности, касаемые физического состояния Джонни Уикида. В крови судьи, взятой на анализы, обнаружены следы крысиного яда. Сейчас со всей уверенностью можно заявить, что судья Уикид был отравлен. Скотланд-Ярд по данному факту уже возбудил уголовное дело. Следствие прорабатывает основную версию, связанную с профессиональной деятельностью судьи…». Дальше Суини уже не слушал. Он понял, что произошло, и кто к этому причастен. До крови прикусив губу, обуреваемый жаждой мести цирюльник покинул закусочную Ловетт. *** Тодд ворвался в церковь, словно ураган. - Святой отец! – голос цирюльника громовым раскатом разлетелся по приходу, а внезапный порыв ветра задул все свечи, погрузив храм в полумрак, который не в состоянии был рассеять свет, идущий сквозь оконные витражи. – Где вы, падре? Дьявольщина! Суини решительно прошел мимо распятья к двери, ведущей в сад. Там он надеялся найти священника, а если нет, то по камешку разберет это место… Но идти на крайние меры не пришлось, Эбеттор подрезал садовыми ножницами кусты и, услышав звуки шагов, обернулся. - Сын мой, что случилось? Слуга божий положил секатор на лавку и раскинул руки в стороны, надеясь заключить гостя в объятия, но тот не был настроен на подобные нежности. Его глаза полнились не дружелюбием, но ненавистью. - Зачем ты это сделал?! – прорычал Тодд, пнув ботинком гранитную крошку, что разлетелась в стороны. - Я… - священник приподнял брови, надев маску недоумения. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Объясни, что стряслось? - Все ты понимаешь! – Суини ходил туда-сюда мимо Эбеттора, раздувая ноздри и сжимая кулаки. Хозяин прихода не на шутку перепугался. Еще бы, от этого зверя в человеческом обличии можно ожидать чего угодно. Он уже начал жалеть, что сотворил это оружие, которое вот-вот обернется против него самого. - Я не понимаю… - но рык цирюльника заставил его замолчать. - Не лги мне! Это ты отравил судью. Не держи меня за дурака, я могу сложить два и два. Еще вчера он чувствовал себя хорошо, был полон сил, а сегодня находится при смерти. Костлявая постучалась к нему сразу после того, как он заглянул сюда. Это же очевидно, дьявольщина! Эбеттор перекрестился. - Не поминай нечистого в Храме Божьем, – спокойно произнес он, понимая, что отпираться не имеет смысла. - Я не мог поступить иначе, у меня не оставалось выбора. Суини остановился и воздел руки к серому небу. - М-м… - Он резко перевел взгляд на пастора. – Я поверил тебе, а ты!.. Ты же сам меня вел… Я шагнул в те двери, которые открыл для меня ты. Ты! – Тодд постучал указательным пальцем по груди священника. – И знаешь, что там? Пустота. Пустота, сотворенная тобой. Это был мой путь, мой! Понимаешь?! Суини сорвался в крик и стал задыхаться от злости. Эбеттор не мог подобрать слова, чтобы успокоить цирюльника, да и не хотел. Этот безумец разбудил дракона, который был готов вырваться из-под сутаны. - Кто сказал тебе, что твой гнев сильнее моей боли? – глаза священника гневно сверкнули. – Ты думаешь, твоя ненависть сильнее моей? Ты ошибаешься! Если бы я этого не сделал, то… Я мог лишиться самого дорогого, что у меня есть. Этот похотливый бес хотел обесчестить тв… мою дочь! Даже если время повернется вспять, я не поступлю иначе! Уйди, прошу тебя. Что сделано, то сделано. Назад ничего не вернешь. Ступай. Эбеттор взял с лавки садовые ножницы, давая понять, что разговор окончен, но цирюльник и не думал уходить. В нем, как лава в жерле вулкана, кипела злость. - Это должен был сделать я! – его крик подхватил налетевший порыв ветра. – Ты украл мою цель, к которой я шел долгих двадцать лет. Ты лишил меня права мести! Зачем мне теперь жить?! Ты украл… Суини сжал кулаки, закрыл глаза и тяжело задышал. Эбеттор бросил ножницы на дорожку и вплотную приблизился к Тодду. - Ты говоришь, украл? У тебя был шанс, тогда, на балу, но ты упустил его! И вот, когда этот шанс выпал мне, я им воспользовался. Да, преступил закон своей веры, свершил грех. И пусть меня покарает за это Господь, пусть, но… Моя дочь теперь в безопасности, а это главное. Суини вздохнул, прислушался к шороху листвы, с которой играл бродяга-ветер и чуть слышно произнес. - Мои жена и дочь мертвы. Виной тому судья, которому я поклялся отомстить, а ты… Ты украл мою цель. Эбеттор обреченно вздохнул. - Что тебе от меня нужно? Хочешь, чтобы я извинился перед тобой? Тодд ничего не ответил. Ярость затуманила его сознание. Все, чего хотело его сознание, это добраться до судьи, а если кто-то попытается этому помешать… Что ж, они сами выбрали свой путь. Выхватив бритву, Суини со всей силы взмахнул ею. Эбеттор схватился за горло и захрипел. Сквозь пальцы, пытающиеся зажать смертельную рану, стала просачиваться кровь и капать на сутану. Взгляд пастора начал мутнеть, жизненные силы покидали тело, которое через мгновение рухнуло на дорожку, ведущую из сада в храм. Не мешкая, Тодд подхватил тело священника под мышки и волоком затащил за розовые кусты, что так и остались не подровненными. Туда же отправились и садовые ножницы, после чего цирюльник ботинком сравнял гранитную крошку, засыпав следы крови. - Мне нужна сутана… *** Когда на пригород Лондона опустились сумерки, возле особняка судьи остановилось такси. Расплатившись с водителем, из автомобиля вышел священник. Он осмотрелся, проверил на месте ли его бритва и подошел к высоким кованым створам. Жилье Уикида напомнило Суини средневековый замок, к которому вела мощеная булыжником дорога, по обе стороны которой раскинулись зеленые лужайки с огромными фонтанами и мраморными изваяниями. Не дом, а музей. Тодд подергал тяжелые створы, но те даже не поддались. Он хотел перелезть через забор, но подумал, что это вызовет подозрение у охраны, если его увидят. - Назовите свое имя, - неожиданно прозвучал металлический голос, заставивший незваного гостя вздрогнуть и оглядеться. – Не утруждайте себя, вы не найдете камеру. Я повторяю свой вопрос: кто вы такой? Суини откашлялся и представился. - Меня зовут Майкл Пот. - И? – спросил голос. - Что «и»? – переспросил Тодд. - Что нужно? Суини растерялся, но тут же взял себя в руки. Он понимал, что попасть внутрь нахрапом не удастся, поэтому необходимо на время стать актером и сыграть свою роль без единой помарки. - Сын мой, мне необходимо встретиться с судьей не меньше, чем ему со мной. - Судья никого не принимает дома. Запишитесь на прием. Как только он поправится, он непременно с вами побеседует. Суини скрестил руки на животе и продолжил. - Возможно, сейчас я скажу не совсем приятную вещь, но… Я знаю, в каком состоянии сейчас находится сэр Уикид. Пути Господни неисповедимы, и ни я, ни вы, и даже сам судья не знает, кто проснется завтра утром, а кто нет. Неужели вы, простите, не знаю вашего имени, хотите, чтобы раб божий предстал перед своим Создателем, не получив покаяния? Сэр Уикид ревностный почитатель Отца нашего… Или вы хотите, чтобы он вместо того, чтобы беседовать с Творцом, жарился на сковородке в Аду, а его окружали бесы и черти? – Тодд перекрестился и театрально закатил глаза. – Мы все желаем судье скорейшего выздоровления, но, надо признать, что все в руках Господа нашего… Закончить Суини не успел. Раздался писк, несколько щелчков, и створы ворот со скрежетом разошлись в стороны. Путь был свободен. Теперь от жертвы охотника отделяло всего несколько сотен ярдов. Пройдя через лужайку, разглядывая античные статуи, Тодд по каменному мостику пересек ров, наполненный водой и через пару минут уже входил в особняк судьи. Его встретил огромных размеров охранник, облаченный в строгий черный костюм. - Следуйте за мной, святой отец, - сказал здоровяк и гость подчинился. Они шли по бесконечным ступеням, покрытым красной ковровой дорожкой, поднимаясь все выше и выше. Суини на какое-то время даже забыл о цели своего визита в это поместье. Он глазел по сторонам, как голодный до искусства ценитель, попавший в Национальную Галерею, Лувр или Эрмитаж. Только разница заключалась в том, что вместо картин именитых художников здешние каменные стены украшали портреты известных музыкантов, как уже покинувших этот бренный мир, так и ныне здравствующих. Они улыбались с масляных полотен, и казалось, что вот-вот покинут свою позолоченную багетную тюрьму и… Лестничные площадки надежно охраняли рыцари в кованых доспехах, на которых плясали отблески свечей, которыми и освещался замок судьи. Многочисленные коридоры были увешаны фотографиями самого хозяина особняка в обществе известных музыкантов, актеров и политиков, которые перемежались постерами с обнаженными девицами. И повсюду свечи. Суини мысленно пожалел бедолагу, которому не посчастливилось занимать должность фонарщика, свечника или как его там… Пока весь замок обойдешь – состаришься. Тодд подметил, что кроме них в замке, похоже, никого больше нет. Тем лучше. Никто не сможет помешать свершиться божьей каре. Но, чтобы понапрасну не рисковать, на всякий случай цирюльник спросил: - Дом всегда такой пустой? Здоровяк, не поворачиваясь, ответил. - Нет, но такова прихоть хозяина. Сейчас тут только я и сиделка, но она уехала в город за лекарствами. Суини удивился. - А как же охрана? Охранник, не поворачиваясь, произнес: - Хотел бы я посмотреть на дурака, который сюда сунется. Мы пришли, - громила указал на позолоченные двери, и Суини буквально услышал, как бешено заколотилось его сердце. – Я буду здесь. Хозяин слишком плох, поэтому не задерживайтесь, у вас всего пять минут, святой отец. Здоровяк лишь на секунду глянул в огромное окно, обрамленное тяжелым алым бархатом, чтобы в последний раз увидеть серое небо. Скорее всего, он даже не понял, что произошло. Мгновение спустя этот двухметровый гигант уже захлебывался собственной кровью, лежа на красном ковре. Тодд спрятал бритву. Он пригладил волосы, несколько раз глубоко вздохнул и толкнул массивные створы. - Кто здесь?! – прозвучал хриплый голос. Войдя со света в гнетущий полумрак, Суини на какое-то время ослеп, а когда зрение вернулось, осмотрелся: окно зашторено, а сама комната больше напоминает келью отшельника, каковым, в принципе, судья и являлся. Несмотря на свое положение, богатство и власть Уикид был одинок. Сейчас рядом с ним не было того, кто был готов разделить его страдания. - Успокойся, сын мой, я всего лишь слуга Господа нашего, - ответил Тодд и шепотом добавил, - и разящий меч его… - Я… Я не вижу вас, - судья попытался приподняться на бесчисленных подушках, но это ему не удалось. Даже в царящем полумраке было видно, что лицо Уикида осунулось, вокруг глаз появились черные круги, и на лбу выступили капельки липкого пота. У Суини не осталось никаких сомнений: судья умирал, и, судя по тому, как он выглядит, ему осталось недолго. - Я здесь, - цирюльник сел на край кровати, возле ног, чтобы видеть лицо своего врага. Уикид стал шарить рукой по покрывалу, пока не нащупал и не сжал ладонь своего гостя. - Святой отец, я… - его задушил приступ кашля. – Я чувствую, что скоро предстану пред Создателем, но… Мне нужно прощение, ибо я грешен. - Я готов выслушать тебя, сын мой, - Суини боролся с желанием перерезать этому скоту глотку. Прежде он хотел сказать, кем является на самом деле, увидеть страх в его глазах, и лишь потом… - Сними камень с души, если таковая есть. На последнюю фразу Уикид не обратил внимания, ибо снова зашелся в приступе кашля, до боли сжав ладонь Тодда. - А… Падре, вы мне не подадите воды? Вон там, на столике… Суини мельком глянул в сторону, но не принял ни единой попытки выполнить просьбу умирающего. Он освободился от руки судьи и спросил: - На что вы потратили свою жизнь? В последние минуты вам даже некому подать стакан воды… На глазах служителя закона выступили слезы. - Падре… Я в этой жизни ничего не боялся, но сейчас мне страшно. Что меня ждет, там? Тот, к кому обращался смертельно больной, усмехнулся. - А, вдруг, там нет ничего? Пустота, окутанная холодом… - Плохая шутка, святой отец. Я сам вершил суд, и вот теперь пришла моя очередь. Я не хочу умирать, но чувствую, что безносая уже скребет своею косой в мою дверь. Я понимаю, что Небесные Врата не откроются передо мною, но хотелось бы попытать счастья, чтобы не оказаться в Чертогах Князя Тьмы. Отпустите мои грехи, скажите слова напутствия, с которыми я смогу спокойно покинуть этот свет. Суини встал и отошел к окну. Чуть отодвинув занавеску, он посмотрел на серое небо, которое вот-вот грозилось разразиться дождем. Вздохнув, он повернулся. - На небеса попасть решил?! Не выйдет! – Тодд черным вороном метнулся к ложу судьи и навис над ним, как нож гильотины над осужденным на смерть. – Грехи твои не позволят взлететь, они потянут тебя вниз, в самую бездну! И там тебя будут рвать в клочья и наслаждаться твоими же мучениями! Судья вжался в подушки. Его взгляд забегал по сторонам, словно ища помощи. - Кто ты?! Тодд выхватил бритву и прижал ее к горлу перепуганного насмерть Уикида. - Я тебе расскажу кто я. Я тот зверь, которого ты сам сотворил. Я двадцать лет ждал этой встречи. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить за эти годы! Как думаешь, каково оказаться юноше среди матерых убийц и насильников там, где каждую секунду приходиться оглядываться, опасаясь за свою жизнь? Но это не самое страшное. Там больше переживаешь за тех, кто остался по ту сторону стены. Ведь они совсем беззащитны и одиноки, за них некому заступиться в этом мире. Их некому спасти от таких, как ты. Я десятки раз мечтал умереть, но меня сдерживала от безумного поступка мечта: я надеялся, что, оказавшись на свободе, я обниму своих любимых, тех, кто снился мне каждую ночь. Но ты лишил меня их, отнял жизнь. Видишь, судья, не такой ты и всесильный, да? Вот сейчас лежишь и готов со страха обмочиться… Поверь, ты не один такой. Там, в тюрьме, были десятки таких же, уверенных в своей безнаказанности. Они поплатились за свои деяния, и все они уже беседуют с Темным Ангелом. Какой поворот! Ты сам привез в этот город свою смерть. И знаешь, какая мысль согревает мне душу? Что больше ни один невиновный не пострадает от твоей руки. Однако тебе пора, ты и так задержался на этом свете… Уикид захрипел и попытался отползти в сторону, но Суини не дал ему ни единого шанса. Он схватил свою жертву за волосы, посмотрел в глаза и ухмыльнулся. - Передай привет Дьяволу! – и острое лезвие бритвы вспороло покрытую многодневной щетиной кожу.