The Funeral of Heart

      2012 год.       Анна.       Шел дождь, вечерело и было очень холодно, как бывает в особо мерзкий осенний день.       Она спала меньше трех часов и очень сильно жаждала закончить эту миссию. Если бы не заботливый Стив Роджерс, она бы, не стыдясь, спустила курок, отправляя гранату в красивый смертоносный полет. Как же ей надоело все это бравое благоразумие Стива, который не хотел лишней крови. Он все еще жил старыми взглядами на мир. По ее мнению, если враг не хотел сдаваться, значит нужно позволить ему жить с этим выбором. Минуты две.       УДАР уже третий час осаждал базу в Карпатах, где укрывалась шайка наемников, укравших у Щ.И.Т.а очень и очень хорошее оружие, не предназначенное для посторонних: инопланетная технология, оставшаяся на Земле после нападения читаури. И вот уже третий час подряд Стив яростно доказывал с пеной у рта, что жестокость не их черта, что не все решается бойней. К тому же, он был уверен, что открой они огонь, враг не поленился бы воспользоваться этой технологией, что привело бы к гибели всех живых существ в округе. Анна только ухмылялась, переглядываясь с Рамлоу, который, к слову, стал частенько на нее заглядываться, что не могло не пугать. В любом случае, погибнет много людей: виновных и невинных. Но они продолжали ютиться за огромными валунами напротив хорошо охраняемой, пусть и не особо укрепленной базы и ждать чуда. А дождь все шел и шел, сводя Анну с ума. Она легко сравняла бы все тут с землей, лишь бы уехать отсюда и выспаться, наконец, по-человечески.       Стив Роджерс.       Анна пугала Стива.       Он не раз говорил ей, что она изменилась после смерти агента Коулсона. Стала более жестокой, закрытой, если и говорила, то скорее острила, причем жестче, чем раньше. Иногда срывалась на ни в чем не повинных людях. Он пытался понять ее. Честно пытался. Она практически потеряла родителей, агент Коулсон, заменившей ей их, тоже отдал жизнь ради миллионов людей. Это не могло не повлиять на нее. К тому же, вот уже три года Фьюри и его люди давят на нее и пытаются выведать, что ей известно о неком наемнике, который похитил ее тогда. Она сообщала им все, что знала, но им было мало. И вскоре она не выдержала. Сорвавшись из-за агента Романофф,которую не зря боялись самые закаленные шпионы, она сказала что-то такое, что удовлетворило, наконец, высшее руководство, и от нее отстали. В каком-то смысле. Однако это стоило ей скрытого, но серьезного нервного срыва. Он помнил, как она молча сидела и смотрела в никуда, а слезы все текли по бледным щекам, срываясь с подбородка и превращая подол платья в мокрую тряпку. Он успокаивал ее, пытался понять причину всего происходящего, но Анна больше ни слова не сказала по этому поводу. Однако, ее тихая фраза, брошенная полушепотом, до сих пор часто возникала в его сознании.       «Я не должна здесь быть. Он все узнает».       Тогда он посчитал это за страх перед человеком, который убил ее мать и теперь охотился за ней. Его имя не раскрывалось, просто говорили о «последнем госте». Однако, день за днем Анна шла на задания с одной лишь целью: найти и уничтожить этого человека. Так сказала ему Наташа Романофф, и он поверил ей.       Видимо, все это в купе и превратило Анну в машину для убийств, эгоистичную и холодную как лед. Последней каплей стало то, что на одном из заданий какой-то беглый зэк отказался выдать имя своего босса, и Анна пустила пулю ему в лоб. Все просто. Просто ей надоело ждать. И вот тогда Стив понял, что ее нужно спасать.       Анна.       Вскоре Стив остался в меньшинстве. Всем членам команды надоело ждать проблеска тупости в головах у врагов. Анна с самого первого взгляда на монолитные каменные стены и бронированные ворота поняла, что плевать их врагам на их доводы и убеждения. Они никогда не пойдут на переговоры. Стив – старый добрый миротворец, сдался, наконец, и повел УДАР в бой, превратившись в отлаженную машину. Он и его щит – две части одного целого. Так, как обращался со щитом Кэп, не мог никто.       Получив, наконец, свободу действий, Анна отобрала у одного из бойцов Mk777 и, помолившись, чтобы все прошло быстро и гладко, прицелилась и спустила курок. Снаряд полетел, ярко сверкая в наступающих сумерках, словно падающая звезда. Осталось только загадать желание и… Взрыв, крики, скрежет метала и огонь – все, чего так не хотел Кэп. Но он слишком наивен, полагая, что переговоры – единственный верный путь. Будь у врагов честь и здравый ум, возможно, все прошло бы лучше. Но наемники, которым заплатили достаточно, не пойдут сдаваться человеку в пестром костюме, ратующем за мир во всем мире.       И вот ворота пробиты, охрана сметена подчистую. Вокруг лишь огонь, кровь и начинающие смердеть останки. Страшно смотреть, но такова жизнь. Каждый раз это маленькая война, на которой не место нежным девочкам. Усвой это один раз и больше не зацикливайся. В ее первую серьезную вылазку их окружили два отряда противника. На стороне Анны было пять опытных агентов. Пять против двенадцати. Когда их осталось трое, Анна поняла, что чистота в ее деле скорее недостаток, и мир не спасти только честью и верой в хорошее. И тогда она отпустила благоразумие, отвращение и прочие чувства, удерживающие ее от убийств, прогнала страх. Или ты или они. И она боролась за жизнь, свою и членов команды. Она убивала и калечила. Ее руки были по локоть в крови и в голове не было ни единой мысли, кроме желания уничтожить этих ублюдков до последнего. В тот день Анна получила боевое крещение. Так же как и получила шрам, напоминающий ей и по сей день, что ради достижения желаемого ты пойдешь на все. Что человек, каким ты являешься и человек, которым ты должен быть, чтобы выжить и спасти своих – два абсолютно разных человека.       Она шла по пустому двору, перешагивая через трупы своих и чужих с непроницаемой маской на лице. Дождь смывал кое-где кровь со стен и тел, стекая на пол красными ручьями. Порой она смотрела в потухшие глаза и думала, каким мог бы быть мир для этого человека, пойди он другим путем? Вряд ли он умер бы в богом забытом месте где-то в Карпатах в луже собственной крови и грязи, застреленный только потому, что ему сказали быть здесь. И жалость почти что касалась ее сердца. Почти. Как она говорила, это маленькая война. Она научилась прощаться с друзьями быстрее, чем останавливалось их сердце. И Стив ненавидел ее за это. Что ж, если так проще побороть боль, то она готова терпеть его ненависть. Он тоже поймет, наконец, что мир изменился с сорок пятого. Здесь нет больше тех, кто может отступиться от своих желаний и целей в пользу мнимого мира. Люди стали еще жестче. Особенно те, с кем он работает.       Впереди слышались выстрелы, взрывы и снова крики, полные боли, страха и острого нежелания умирать. Впереди Ад. Впереди желанная цель. Команда рассредоточилась по базе, как смертоносное цунами. Нагнав Кэпа, Анна шла за ним, с винтовки снимая снайперов и затаившихся противников и прочищая Кэпу путь к сердцу базы. В пылу битвы, когда Стива чуть не прирезал здоровенный немец, а она оборвала его атаку на подлете, Кэп бросил ей благодарное: «Спасибо, Бак» и бросился дальше, оставляя ее растерянно стоять в куче мертвых и полумертвых тел.       Она не обиделась. Это значило, что она прикрывала его так же хорошо, как делал это Баки Барнс. Порой Анна часто думала о нем. Интересно, какой он был человек? Стив редко говорил о нем, но, когда все же упоминал его, всегда описывал Баки как великого человека, отдавшего свою жизнь во имя мира. И просто лучшего друга. Она хотела бы познакомиться с ним. Еще одна несбыточная мечта.       Когда она ворвалась в центр, врагов практически не осталось. Главарь шайки, колоритный немец, какие уже редко встречались, валялся связанный у стола, на котором лежало то самое оружие. Когда Анна подошла ближе, пнув по пути пленного, то смачно выругалась от негодования.       - Ради этого погибло столько народу? Да что эта дребедень вообще делает? Она же с мой мизинец размером.       Стив молча качнул головой и спрятал «оружие» в контейнер.       - Оно может уничтожить Аляску. Не думаю, что эта «дребедень», как ты выразилась, заслуживает меньшего внимания.       Анна, помедлив, кивнула, разминая руку, уставшую от тяжести винтовки.       И тогда произошло три вещи. Сначала прогремел взрыв, вдребезги разбивая окна вокруг них, после главарь, как-то освободившись, ринулся на Анну с ножами в обеих руках, а затем кто-то выстрелил в него, точно в висок, насквозь простреливая голову, от чего тот рухнул к ногам девушки, заливая кровью ее сапоги. Она резко обернулась, высматривая снайпера, но заметила лишь отблеск алой звезды во вспышках огня, заполонившего базу.       Я найду тебя. Слышишь?       Стив Роджерс.       Она стала отменным бойцом и стрелком. Холодная, жестокая и неприступная, она получила прозвище «Снежная леди». Всем нравилось, но Анна ненавидела его. Каждый раз, слыша его, она начинала злиться и порой била того, кто произнес это. Что-то мелькало в ее глазах в такие моменты, что-то страшное. Вскоре люди поняли, что не стоит настаивать на таком прозвище, и, недолго думая, прозвали ее просто «Леди». С этим она еще как-то мирилась. Стив пытался отвлечь ее от заданий, водил в кино, театры, рисовал ее – делал все, чтобы помочь ее сердцу оттаять. Он скучал по девушке, которая сумела не упасть в грязь лицом при встрече с Тони Старком и «перешутила» его, которая месяц ходила за агентом Бартоном и, наконец, вынудила его сфотографироваться с ней в костюме Робина Гуда. Та Анна была веселой, жизнерадостной, порой грустной и скрытной, но все же открытой. Она являла собой некий эталон чистоты, какой только может существовать в Щ.И.Т.е. Но эта Анна стала одержимой, жестокой и очень неприятной. Теперь она никуда не ходила и попросту послала Стива с его развлечениями. Она стала одной из тех, кого ставят в пример чересчур добрым и наивным новичкам, после ломая их и превращая в выдрессированные машины для убийств и слепого подчинения.       Анна.       Пустая квартира, ноль пропущенных звонков, отсутствие желания делать что-либо – новый мир Анны Матэй. Снова и снова она приходила домой после миссий, которые выматывали ее настолько, что порой сделать вдох, один обычный жизненно-важный вдох было выше ее сил.       Она заигралась. Заигралась настолько, что сама стала верить в новую себя. Страшно было то, что порой она не задумывалась над своими действиями и делала все на автомате. На автомате грубила, издевалась, на автомате не чувствовала сожаления и раскаяния, на автомате нажимала курок и лишала жизни, зевая от скуки. Она сама выбрала эту роль, и жалеть себя не было смысла. Она дала Щ.И.Т.у то, чего они хотели. Она стала той, кого хотели из нее сделать. Или планировали.       Этому она научилась у Зимнего солдата. Он твердо следовал приказам, избегая их в одном только случае – из-за нее. Он был эталоном солдата: немногословный, безэмоциональный, холодный и жестокий. Его слепая вера в идеалы его хозяев была минусом, да, но если играть в нее… Анна вылепила из себя такого же агента, чем радовала Фьюри. Никогда не спорила по поводу миссий, тренировалась до потери сознания и стала отменным бойцом и стрелком, никогда не гнушалась убить, когда даже Рамлоу пасовал, и всегда говорила то, чего от нее ждали и требовали. За два года она превратилась в одного из первоклассных агентов, каким только может стать обычная девушка без выдающихся качеств. За ее неприступность и постоянные отказы ухажерам ей даже дали прозвище «Снежная леди». Слишком много о себе думающая и считающая всех мужчин недостойными ее. Это ранило. Порой ей хотелось закричать на них, избить, достучаться до их укрытых броней сердец. Знали ли они, каково это быть такой как она? Она отшивала всех не потому, что считала их ниже себя. Нет, она отшивала, потому что любила другого и не могла сказать об этом. Хоть кто-нибудь в этом мире понимал ее, кроме Солдата? Теперь она ясно представляла его муки. В какой-то степени она стала им. Только вот он был таким создан, а она примерила на себе его образ и моментально срослась с ним, не имея шансов выпутаться. Теперь смерть – ее подруга, ибо Анна никогда не исчезнет с радаров Щ.И.Т.а, как бы не старалась.       Она видела лица тех, кого убила практически ни за что каждую ночь. И они мучили ее в кошмарах, пытая Солдата. Вскоре бессонница стала ее неотъемлемой частью, что вызывало злобу и нервозность. Это было только на пользу ее роли, однако убивало Анну, ту девушку, которая еще жила внутри беспощадной убийцы. Она подолгу проводила время в душе, пытаясь смыть с себя кровь всех убитых. Ее душили рыдания, когда она ожесточенно терла кожу жесткой мочалкой, раздирая ее до крови, уже собственной. Но как бы сильно она не терла, сколько бы не стояла под водой, она никогда не отмоется от этой въевшейся в саму ее суть крови десятков жертв.       Он был там тогда, при захвате базы. Убил нападавшего на нее наемника и скрылся, не удосужившись хотя бы подать знак. Она искала его потом. Сразу же после взрыва она кинулась за ним, игнорируя крики Стива. Снова бежала, что есть мочи, боясь не успеть. И опоздала. Он ушел.       «Будь ты проклят!»       Ее голос еще долго звучал в горах, эхом отдаваясь от каменных скал и с ветром проносясь сквозь кроны деревьев. Она упала на колени в грязь и кровь и заплакала. Три года она не видела его, практически сошла с ума. Все, что у нее осталось от него – это жаркие воспоминания об их первой и единственной ночи. Он ушел, но обещал вернуться к ней, он обещал. Возможно, они по-разному понимали это слово.       Порой она чувствовала его присутствие. Хотя считала, что это просто надуманные чувства, ведь будь он здесь, он бы показался ей, хотя бы бросил пару слов, чтобы она не изводила себя. Но он стал ее призраком, персональным и не исчезающим ни на минуту. Он стал ее паранойей. Она чувствовала, что он наблюдает, чувствовала его присутствие, она звала его, но он не появлялся. Смешно до слез. Она практически довела себя до нервного срыва, опять. Вздрагивала при каждом шорохе, замирала при виде любой маски, ее сердце начинало биться чаще, когда она замечала любую вспышку или блик металла при свете.       Только один раз она видела его силуэт, когда, измученная бессонницей, встала ночью чтобы выпить снотворного. С трудом проглотив таблетки, больше чем следовало, она села на подоконник и тогда краем глаза на соседней крыше увидела человека, точнее силуэт, слегка расплывающийся в начинающих слипаться глазах. Уставшая от всего, она отказалась верить. Слишком много раз ее воображение обманывало ее, слишком часто сердце вхолостую начинало биться в груди. Анна измотала сама себя. Она откинула голову и закрыла глаза, стараясь отгородиться от столь желанного наваждения.       А дальше был только сон. Ей снилось, что Солдат пришел к ней. Он взял ее на руки, так нежно и заботливо, как умел только он, а затем отнес ее в спальню, аккуратно укладывая на ставший, вдруг, мягким и уютным матрас. Ей было так хорошо в этом сне. Слишком реальном, но таком спокойном и приятном. Она таяла от Его прикосновений, с радостью отвечала на поцелуи. Она была так счастлива, хотя знала, что все это наутро оставит после себя лишь пустоту, холод и боль.       «Спи, моя девочка. Я рядом. Я всегда рядом…»       Утром, когда она еле пришла в себя после завышенной дозы снотворного, на всякий случай она осмотрела квартиру, страстно надеясь, что этот слишком реальный сон все же не был сном, но она была одна дома. И никаких следов. Вновь опустошенная, она села на подоконник, где уснула вчера и вдруг застыла. Если она заснула здесь, то как оказалась в своей постели? Глупая паранойя вновь захватила ее сознание и не хотела отступать. Анна осмотрела окно и вдруг увидела на полу за батареей клочок бумаги. Достав его и развернув, она медленно прочла содержимое, готовая закричать от счастья.       «Я давно проклят. Да, я слышал тебя тогда в Карпатах. Прости, я не мог остаться. Просто знай, что я рядом. За тобой следят, думаю, ты и сама в курсе. Знаешь, я и представить себе не мог, что ты превратишься в меня. О тебе ходят кое-какие слухи. Точнее, один слух. Будь осторожна». Теперь она знала, что ее предчувствия порой не лгали. И как же легко ей стало от этого.       Зимний солдат.       Он видел ее в окне. Похудевшая и изможденная, она походила на тень себя прежней. Ему стало не по себе. Она изменилась. И не в лучшую сторону. Он дважды видел ее на заданиях и был поражен тем, как милая девушка превращалась в хладнокровного убийцу. Она убивала часто без раздумий, и сожаление никогда не мелькало в ее изумрудных, но уже не таких ярких глазах. Пытаясь сохранить их общий секрет, Анна перестала быть собой. Он проклинал себя за это, но ничего не мог поделать. Хуже всего было видеть ее одну в квартире. Она приходила и срывала с себя маску безразличия, падая на колени и беззвучно крича в пустоту. Сколько раз он хотел прийти к ней. Сколько боли бы он убрал из ее сердца, если бы ничего не стояло между ними. Но в доме стояли жучки – еще один символ ее «свободы».       В этот раз он плевать хотел на безопасность. Она заметила его и отвернулась. Видно, перестала верить. Он часто видел разочарование в ее глазах, когда она, казалось бы, замечала его, но он исчезал. А она снова и снова тяжело вздыхала и продолжала жить. И вот он стоит подле нее и любуется тем, как лунный свет красиво очерчивает черты ее лица, превращая ее в сказку ночи. Она спит. Он видел, как она выпила что-то, видимо снотворное. И он не стал ее будить. Бережно взяв ее хрупкое тело на руки, он отнес ее в спальню, укладывая в кровать, словно ребенка. Во сне она схватила его за руку и тихо пробормотала что-то бессвязное, но он понял. «Не уходи!» И он остался. Слушая ее равномерное дыхание и любуясь ею, он не выдержал и, склонившись, легко коснулся губами ее теперь обветренных губ. И она ответила на поцелуй, прижимаясь к Солдату всем телом и извиваясь от его прикосновений. Он ушел под утро. Многое он хотел сказать ей, но не мог. Однако, оставил записку, чтобы дать ей понять, что она не одинока. Он жив и он рядом. А сам поклялся себе, что в следующий раз расскажет ей все, что мечтал сказать всю ее жизнь.