Профилирующий предмет

И она поддалась. Просто выслушала то, что она считала для себя именно этой самой женской интуицией. Где-то в глубине души были сомнения, что это не интуиция, а элементарная прихоть, но сомнения были засунуты в дальний угол. После того, как Марина озвучила свою необходимость в его помощи. Джим улыбнулся, приложился к своей чашке и озвучил целый перечень мероприятий, который ей предстояло исполнить. Первым по списку был пункт по изучению, хотя бы элементарного английского, чтобы не попадать в неловкие ситуации. Марина признала, что ее уровня хватит только на то, чтобы кое-как представиться, потом ответить на вопрос «как дела?». На этом познания английского позорно заканчивались. Почитать она, конечно, кое-что смогла бы, используя словарь, причем, довольно часто, но никак не сформулировать и рассказать потом. На все эти признания Джим отреагировал довольно спокойно. Просто пообещал, что к поездке она кое-как будет общаться на английском. Если что-то пообещал Джим Конрад, значит, за этот пункт можно быть спокойной. Вот остальные вопросы были на ее совести. Виза и прочие организационные вопросы. Впрочем, это была суета, которую Марина терпеть не могла, но при необходимости выполняла довольно усердно. Уже попрощавшись и выключая скайп, Марина вдруг заметила, что Джим так и не потребовал включить камеру. Мистер деликатность не стал настаивать. Заснула Марина не сразу, но так, что утром мать ее разбудила с большим трудом. Еще минут пять Марина вспоминала произошедшее ночью и даже немного посомневалась насчет реальности событий. Потом вышла на кухню и уселась за стол завтракать. Совместный семейный завтрак это традиция, целый ритуал. Никто и никогда его не объявлял в семье Ландышевых, но так было принято, даже если сразу после завтрака придется лечь спать, за столом необходимо побывать. И чем взрослее становилось единственное чадо семьи Ландышевых, она, Марина, тем непреклонней необходимо было соблюдать этот ритуал. Сонные, завернутые в теплые халаты в холодные времена года, или, наоборот, в легких халатах в жару, еще откровенно сонные и от этого трогательно искренние, с не успевшим испортиться за ночь настроением, Ландышевы собирались, чтобы поговорить. Мама Марины преподаватель средней школы. Предмет обучения у мамы информатика и вычислительная техника. Наверное, от этого у Марины и появился такой выбор специальности. Мама неумолимый логик, что в комплекте с женским характером, логика становилась страшным оружием убеждения. Ловко развернутая логика любого необходимого маме действия становилась за время завтраков догмой, которую нельзя было нарушить. Нельзя сказать, что Надежда Степановна была домашним деспотом, но если она чего-то желала, это непременно исполнялось. Главой семейства, конечно, являлся отец, Виктор Петрович. Он чаще был ироничен и образен в этих беседах, по количеству иронии женская половина дома сразу же определяла его отношение к решаемым вопросам, потому что отказывать, а тем более запрещать что-то своим дамам Виктор Петрович категорически не мог. К столу Марина вышла, нацепив наушники, с бормотавшим в них английским. Ей очень не хотелось проявлять свое полное отсутствие знаний перед блестящим во всех отношениях Джимом. - Марин, ты опять? – вместо доброго утра спросила мать, выдергивая один из наушников, - Что за манера отключаться от действительности. Давай, ты оставишь это на после? Тут Надежда Степановна уловила в наушниках не музыку, а просто речь. Она перехватила Марину за плечо, взяла наушник и прислушалась к нему. - Странно, - вздохнула она, определив, что в наушнике был просто урок английского, - просто не понимаю, что это с тобой творится. - Дождемся папу, - спокойно объявила Марина, - и я сообщу вам свои новости. Когда все трое собрались за небольшим кухонным столом, Марина была в центре внимания и изложила все максимально подробно, чтобы избежать лишних вопросов. Единственное, что она умышленно скрыла от родителей, это было прямое участие Джима Конрада во всей этой ситуации. Она боялась говорить о нем, потому что никто кроме ее родителей не знал ее лучше. Определить то, как она о нем говорит, было бы не большой проблемой. Джим Конрад остался в благополучной тени, а родители в полном неведении - о ее настоящем бедствии. - Если бы не серьезность заявлений, - сказал отец, внимательно разглядывая дочь, - то я бы подумал, что ты абсолютно все выдумала. Но в любом случае, на поддержку с моей стороны можешь рассчитывать. Надежда Степановна наоборот пришла необычайный восторг, наверное, ее мучали сомнения в выборе специальности дочери, теперь они растаяли, что доставило ей огромное удовольствие. Вот с такого вполне мирного утра и началось сумасшествие, которое называлось оформлением документов для выезда. Столько неприятных и абсолютно бессмысленных встреч у Марины не было ни разу в жизни. Томительное стояние в очередях, многозначительные переговоры, собеседования, справки, выписки, анкеты. Все перемешалось в огромную кучу катастрофически важных, но бессмысленных по своей сути бумаг. Если бы не надежный и спокойный отец, который относился ко всему с неизменной иронией, для Марины каждый день бы оканчивался истерикой. Дни оканчивались не истериками. Они оканчивались Джимом, вернее, начинались вечера мистера Конрада. Он учил ее понимать и говорить по-английски, с присущим только ему умением завладеть вниманием, даже изрядно уставшей и расстроенной Марины. День начинался и заканчивался ожиданием этих вечеров. Когда, наконец, все формальности, условия, собеседования были соблюдены, Марина просто этому не поверила. В последней очереди около посольства Марина успела изрядно простыть, как будто должен был быть завершающий подлый аккорд всей этой процедуры. Вечером она внезапно чихала и повсюду таскала за собой спрей для носа. Если это было самым неприятным событием всего мероприятия, то она согласна была перенести и это. Поверили во все и сразу родители. Началась полная суета, при которой создавалось устойчивое впечатление, что их застали врасплох. Внезапная паника мамы и разыгравшаяся простуда гармонично дополняли полное «торжество победы». Билет на самолет покоился на тумбочке у кровати, заключая полноту ощущения праздника. После выслушивания логических доводов матери о том, что в поездку Марине необходимо иметь много денег, которые должен в срочном порядке организовать отец. После долгих объяснений и расчетов, совершенно расклеенную простудой Марину отпустили в комнату. Некоторое облегчение она испытала от самого ощущения, что она находится в привычных стенах своей комнаты. Марина тщательно завернулась в теплый халат и уселась на кровать, развернув к себе ноутбук. Начинался вечер. Марина ждала обычного разговора с Джимом, пытаясь справиться с простудой. Вместо Джима Конрада в скайпе появилось просто сообщение, которое она без труда перевела с английского: «Вышли номер рейса, время отлета и прилета. Извини, занят, сегодня меня не будет. До встречи». Марина разочарованно закрыла крышку ноутбука. Оставались самые длительные и невыносимые часы за весь последний месяц. Часы, когда не можешь уже больше ждать, и не можешь ничем заняться, потому что ждешь.