После заката всегда приходит рассвет

«И почему ЭТО досталось мне?» - мрачно думала, косясь на расшалившегося Цубаки, от которого мне прилетело, как только я попала в свой внутренний мир. Но его успокоили быстро: сначала Сенбонзакура приложил катаной по темечку, сообщил: - Хозяйку могу бить только я, а ты, мелочь, не лезь, когда взрослые разбираются. Хиёренмару тоже в долгу не остался и, молча заморозив брюзжащую мошку под именем Цубаки, отправил в полёт, бросив напоследок: - Ещё раз поднимешь руку на женщину, уничтожу. Я же просто сидела на земле, тупо пялясь на теперь уже, похоже, окончательно свои зампакто. «Что это вообще сейчас было?» - думала я, наблюдая за смехом остальных «Цветков гибискуса» и поистине грациознейшим полётом обнаглевшего Цубаки. Шок был настолько сильным, что я даже не сразу сообразила, что меня подняли с земли и усадили на любезно намороженную Хиёренмару скамейку. Оба зампакто стояли рядом и долго разглядывали моё лицо, после чего Хиёренмару начал первым: - Мы хотели бы сказать, что сделали поспешные выводы, назвав тебя воровкой. То, что мы вдвоём напали на тебя одну, не делает нам чести, но ты должна понимать, что мы не могли иначе. Пусть нас и нельзя назвать настоящими Хиёренмару и Сенбонзакурой, но для нас было ужасно то, что нами пытался кто-то завладеть, кроме наших хозяев. - Сейчас мы понимаем, что твоей в этом вины нет. Поэтому прости нас, - сообщил мне Сенбонзакура, нервно почёсывая макушку. А я просто смотрела на них и думала, думала о том, что теперь делать и как мне быть. Отказать я им не могу, и обижаться мне на них не из-за чего. Их вины тут тоже нет, я бы повела себя так же, будь в их положении. И потом, сейчас эта парочка ощущается моей неотъемлемой частью, чем-то родным и таким надёжным. Нет, я не забыла СВОИХ зампакто. Но уверенна, они бы одобрили таких заместителей. Весёлый озорной и такой шкодливый Сенбонзакура, который упорно строит из себя великого непоколебимого самурая. И с виду холодный, безучастный ко всему, рассудительный Хиёренмару. Который на самом деле очень внимательный и заботливый. Оба теперь кажутся такими родными и такими необходимыми. - Я всё понимаю и ни в чём вас не виню. Так что давайте просто забудем всё это и отдохнём, - сказала, растянувшись на скамье, которая была, казалось бы, обычной, а не ледяной. Лёд, наоборот, казался тёплым и успокаивающим. Я так расслабилась, что не сразу заметила, что кто-то, сев рядом, положил мою голову к себе на колени. Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной Хиёренмару, который осторожно перебирал мои волосы. Увидев, что я открыла глаза и с немым вопросом смотрю на него, он просто пояснил: - В твоих воспоминаниях я увидел, как ОНИ делали так. И тебе это очень нравилось. Я же просто промолчала, и молча разглядывала его спокойное и умиротворённое лицо в серебряном свете ставшей уже такой привычной полной луны. Ветер тихо шелестел цветущими ветвями сакуры, луна светила успокаивающим нежным светом. Тишина ночного сада изредка нарушалась весёлым смехом и руганью Сенбонзакуры с Цубаки. Я просто наслаждалась спокойствием и умиротворённостью рядом с Хиёренмару.

***

В реальном мире в себя я пришла крайне неохотно: я хотела навсегда остаться там и не возвращаться к тем проблемам, что поджидают меня в реальной жизни. Но моим желаниям не свойственно сбываться, и я всё же очнулась от того, что кто-то шумел в моей палате, а то, что я была там, я не сомневалась. «И как их ещё Унохана-тайчо своей «милой» улыбочкой не приструнила?» - раздражённо думала я, открывая глаза. Открыв глаза, я застыла с отлетевшей напрочь челюстью. А какова ещё возможно реакция, когда открываешь глаза и видишь трёх индивидов, валяющихся на полу. Причём позы были весьма и весьма интересные. Ичиго распластался на полу, придавив постанывающего Абарая, а на бёдрах красного, как рак, Ичиго (то ли это от натуги, то ли от смущения), сидит злой Акира. Что он там делал и говорил, я так и не поняла, так как он сидел ко мне спиной. Но вот сползшая с одной стороны косоде наводила меня на определённые мысли. Ну, что поделать, каюсь, в прошлой жизни увлекалась яоем и как-то раз прочла мангу Ренджи/Ичиго. И теперь моя свежеприобретённая шизофрения по имени Цубаки (гаду яой пришелся по вкусу) восторженно вопила: «Няяя кавааай, триада. Мужик, так его, вали и так далее.» И я, услышав эти вопли, не выдержав, громко рассмеялась, наблюдая, как ребята, услышав меня, подскакивали с пола, поправляя одежду. - Ребят, я понимаю, любовь и всё такое, но не здесь же, - укоризненно сказала я, делая максимально серьёзное лицо, наблюдая за сменой эмоций на лице ребят. Если до Ичиго и Ренджи доходило всё медленно и со скрипом (конечно ИХ Орихиме ТАК не шутила), а вот Акира Издав вопль раненного бизона кинулся ко мне. Но до цели он не достиг: его в полёте поймали очухавшиеся Ичиго и Ренджи. - Пустите, пустите, кому говорю, - орал недовольный Акира, - я эту засранку сейчас так отшлёпаю, что месяц сидеть не сможет. - Успокойся. Успокойся, она же вроде ничего такого не сказала, - оправдывал меня Абарай. - Ничего, это называется ничего? Тогда ты что, гей? - кипятился Акира. В общем, теперь вошедшие Чад и Исида держали всех троих. Когда всех успокоили, и я, наконец, извинилась, не слушая извращённые вопли Цубаки, который орал, «Да здравствует яой, даёшь однополые отношения» (и чего он такого в моей памяти нарыл, что стал таким, умa не приложу, или всё же Хиёренмару отморозил ему последние мозги?). И теперь смотрела на помятый букетик, из-за которого поссорились Абарай и Ичиго с Акирой. - А что он вообще припёрся без приглашения? Я его не знал, вот и подумал, что он хочет причинить тебе вред, - недовольно пробурчал Ичиго, отвернувшись к окну, в то время как Абарай делал вид, что его тут вообще нет. Ребята в лице Исиды и Садо с интересом наблюдали за развитием событий. - Чтооо? Вред? Да я тебя… Договорить я ему не дала. Заткнув Акиру убойным приёмом под кодовым названием «Горячие объятия Мацумото». И мило улыбнувшись, сказала: - Нееет, он так не сделает, ведь он мой ЛЮБИМЫЙ мелкий братик Киря-тян. Поэтому, пожалуйста, не обижай его. К концу моей фразы злой, как чёрт, Киря-тян всё-таки отпихнул от своего лица мои «достоинства» и прошипел: - Убить мало такую сестрёнку. Чуть не удушила же. И потом, что это за бугаи, что они тут забыли? - спросил мой мелкий братик, грозно сведя брови, что при его росте и комплекции выглядело весьма комично. - Повтори! Что ты сказал??? - заорали на всю палату Ичиго и Абарай. Но ответа им услышать не посчастливилось, потому как не спеша открылась дверь, в палату, «мило» улыбаясь, вошла Унохана-тайчо и сказала: - Абарай-кун, Ичиго-кун, не могли вы потише разговаривать? Вы нарушаете покой моих пациентов, что крайне не допустимо. После её слов в палате стояла поистине невозможная (при такой-то ораве) тишина, а Абарай, всё же очухавшись, ответил, стараясь скрыть нервно подёргивающийся глаз (видимо, вспомнил былые дни, когда он был простым офицером одиннадцатого отряда): - Унохана-тайчо, мы уже уходим, - после чего быстренько буквально выкинул из палаты всех посетителей, а всё ещё улыбающаяся тайчо попрощалась с нами и пошла следом. - Знаешь, я тебе сочувствую, - сказал Акира, смотря на дверь отсутствующим взглядом. - Почему? - недоумённо спросила я. - Тебе придётся жить в окружении этого дурдома, - ответили мне с крайне сочувствующим взглядом. «Это да», - решила я, вспоминая орущего Цубаки «Слэш forever», подравшихся ребят. Совершенно разные по характеру зампакто вместе с «Щитом шести лепестков гибискуса», из-за которых у меня во внутреннем мире прямо-таки общежитие для зампакто и других. Вдобавок мне ещё неизвестно, что теперь решат на мой счёт. Просто так меня не отпустят, свободно жить тоже не дадут. Так что тут два варианта: либо смерть, либо приставят надзирателя. И ещё неизвестно, какой из вариантов хуже.