Когда тебя нет

«Я не смогу, я не сумею все забыть, Я не сумею рядом с этой правдой жить…»

Антонова направлялась к себе в морг, когда увидела, как прямо на нее на всех парусах мчится Соколова. Растрепанная, зареванная, с перекошенным от злости лицом, девушка являла собой жалкое и одновременно устрашающее зрелище. - Стоять! – только и успела сообразить Валя, чем моментально выбила Юлю из колеи, и, схватив за руку, потащила за собой. – Что случилось? – встревожено спросила она, втолкнув плачущую подругу в морг. - Случилось то, что я идиотка, - сквозь слезы проговорила Соколова, падая на стул. – Господи, Валя, какая же я дура! Я до сих пор поверить не могу… Как я не додумалась раньше? - Так, давай по порядку, - Антонова взяла другой стул и села напротив нее. – Ты вчера ведь к нему в гостиницу поехала, я правильно понимаю? Девушка кивнула, не поднимая голову с ладоней, куда уронила ее несколькими мгновениями ранее. - Лучше бы не приезжала, - донесся до Вали приглушенный голос. - Он тебе рассказал, что случилось тогда? – с опаской спросила она, не желая вызвать новый приступ рыданий. - Рассказал. Мол, по глупости, по пьяни, сдуру… - всхлипывала девушка. – Соловьем заливался, что я у него одна, что я ему нужна… - Погоди, я тогда не понимаю… - растеряно пробормотала Антонова, сдвинув брови, и Юля подняла голову. - Видела, генерал к нам пожаловал? – бодро начала она, переставая рыдать. - Ну да, Тополев вроде его фамилия. - Тополев, - энергично кивнула Соколова. – Так вот наш Лисицын, подполковник Лисицын, - выделила она, - зять этого самого генерала! - Кто?! – ахнула Валя и аж подалась вперед, настолько невероятной ей показалась услышанная информация. - Зять! Муж дочери! – отчеканила девушка. – А знаешь, кто у нас дочь? – сарказм прописался в ее голосе. – Блондинка с тех фотографий! - Не может быть… - Антонова смотрела на беснующуюся Юлю и не верила в происходящее. – Ты хочешь сказать… - Я хочу сказать, что правда заключалась в том, что тогда, четыре года назад, он мне не изменил – он променял меня на дочь генерала! Эти фотографии были ему только на руку – можно было ничего не объяснять! Просто собрать вещи и уехать! - Погоди, - помотала головой Валя. – Ты же не считаешь, что он сам подкинул эти снимки, чтобы ничего тебе не говорить? Соколова замерла на секунду. - Я об этом не подумала, - медленно произнесла она. - Нет, Юль, подожди, это какая-то бредятина! Не мог Лисицын так поступить, - отказывалась верить Антонова. - Ну почему же, - тихо возразила девушка, ее силы были уже на исходе. – Это наш майор Лисицын не мог, а подполковник Лисицын – запросто! Он еще и не такое может, как выяснилось. - Юль, ты меня прости, но это как-то слишком для Кости. Я правда не верю, что он на такое способен. - Люди меняются, Валечка, - ядовито вырвалось у Соколовой. – Это мы, глупые влюбленные женщины, придумываем тысячу и одну причину, чтобы их оправдать, чтобы их понять, чтобы найти веский мотив и аргументы в их пользу… Идиотки! – она вскочила со стула. - Ты куда?! – кинулась за ней Антонова. - Да какая разница! – раздраженно бросила девушка, даже не обернувшись. Слишком много сильных тяжелых чувств бушевало в ее душе. Ей просто необходимо было выплеснуть их куда-нибудь, чтобы не уйти под воду с головой. У нее в голове тоже не укладывалось, как Лисицын мог так поступить, но против правды не попрешь. Оставалось лишь признать, что теперь это был какой-то другой Лисицын, не тот, которого они все знали и за которого руку в огонь сунули бы, не думая дважды. Сам Костя чувствовал себя не лучше Юли. Бродя по аллеям парка, он невольно вспоминал ту злополучную ночь, когда его жизнь перевернулась. Тогда он еще не подозревал, насколько влип. Лисицын был в командировке в Ульяновске несколько дней, и накануне отъезда генерал предложил отметить удачно раскрытое дело в ресторане. Костя, не чувствуя подвоха, согласился. И сначала все действительно было хорошо и весело: им накрыли отменную поляну, он с коллегами травил байки – обменивались опытом в шутку, так сказать. А потом… Костя с досадой пнул шишку, попавшую под ноги. Потом он, наверное, просто перебрал и не заметил хищную девицу, стремящуюся во что бы то ни стало заполучить его внимание. Она не вешалась на шею как продажная девка, нет, она хитро и умно оплетала его разговорами, как линифия паутиной, и предлагала один тост за другим. Потом позвала танцевать, и Лисицын, который сто лет уже не выходил на танцпол, вдруг решил тряхнуть стариной. Как он оказался с девушкой наедине после всех этих плясок, Костя помнил плохо, видимо, уже дошел тогда до нужной кондиции. Так же слабо в его памяти затесались и картинки их совместной проведенной ночи. Лишь отдельные моменты сохранились в сознании: как он раздевал ее, как она жадно впивалась в его губы, пробегаясь пальчиками по его обнаженному торсу, как он повалил ее на кровать, и девушка стонала под ним от удовольствия… Мужчина резко тряхнул головой, пытаясь прогнать эти картинки с глаз долой. Где были его мозги в тот момент? Черт его знает. Осознание пришло на следующее утро, когда девушка со счастливой улыбкой сообщила, что в постели он просто бог, послала воздушный поцелуй и преспокойно исчезла из его номера. Лисицын тогда с трудом приходил в себя и не знал, как появиться перед Юлей. Она же заметит, что что-то случилось. Как такое скрыть? Всю дорогу до дома он пытался придумать, что ему теперь делать. В одном Костя был уверен точно – он ей ничего не скажет. Это было помутнение рассудка, он оступился, его теперь совесть за это до конца жизни грызть будет, но он не имеет права вываливать такую правду на нее. Он сам должен с этим справиться. Мужик он или не мужик, в конце концов? Соколова, разумеется, заметила разительную перемену в любимом майоре и стала задавать вопросы, от чего он чувствовал себя еще более виноватым. Она ведь ни разу не заподозрила его в измене, все грешила на работу, на проблемы в семье и даже спрашивала, уж не она ли что-то не так сделала. Боже, как же она ему верила… Лисицын задрал голову, шумно вдохнул и выдохнул, словно стараясь вместе с воздухом выплеснуть горечь воспоминаний. Он тогда твердо решил, что преодолеет это в одиночку, что ни за что на свете не причинит Юле боли своим признанием, не станет облегчать совесть за ее счет – такая правда не нужна никому. И Костя был уверен, что справится, если бы через месяц та девушка не позвонила ему. Тогда-то он и узнал, и как ее зовут, и кто она такая… Мелодия мобильного телефона вернула мужчину на грешную землю. - Слушай сюда, - скомандовал Майский, – наша Юлька случайно не с тобой? - Нет. Почему ты спрашиваешь? Что случилось? – Костя остановился. - Пропала она, - сообщил Сергей, голос звучал обеспокоено. – Телефон отключен, мы даже не знаем, где она. Последний раз он был включен в конторе, домашний не отвечает. Тихонов тут колдует, но бесполезно. А учитывая, что здесь произошло… Антонова говорит, что она вылетела из конторы взвинченная, и теперь она за нее боится, ну, в смысле… - Ты же не думаешь, что… - Я ничего не думаю! – рявкнул майор. – Я выезжаю к ней. - Я сейчас тоже буду, - быстро ответил Лисицын, запихнул мобильный в карман и помчался в обратную сторону. В голове вихрем неслись мысли, одна быстрее другой. Нет, Юлька, конечно, взрывная, эмоциональная, но руки на себя наложить точно не могла. Сделать какую-нибудь глупость – возможно, но чтобы такую… Нет-нет, быть такого не может, - убеждал сам себя Костя. У дверей квартиры Соколовой они с Майским оказались почти одновременно, но, сколько ни трезвонили в дверь, никто им ее не открыл. Мужчины переглянулись. - Давай вскрывать, - решил Лисицын. Внутри все оборвалось при мысли, что он может увидеть в квартире.