Прикоснись ко мне

      Как и обещали, мы покинули отель с первыми лучами солнца. Та же женщина, что была за стойкой отеля накануне вечером, проводила нас дружелюбной улыбкой и поблагодарила за то, что мы остановились в их гостинице, будто мы были на каникулах. Но когда мы выходили, она посоветовала нам никогда не возвращаться. Интересная форма гостеприимства! В сумке, которую Брандт дал Кейлу на Кладбище, оказалась одна из его голубых маек, по счастью — с длинными рукавами, пара черных кожаных перчаток и перемена одежды для меня. В карман моих джинсов были засунуты сорок долларов. Нельзя было не пожалеть Кейла, которому придется носить майку с рукавами и перчатки в такую жару, но уж лучше изнемогать от зноя, чем по неосторожности прикончить какого-нибудь невинного прохожего. Мы стояли под навесом и ждали автобус, который, конечно же, опаздывал. — Послушай, — сказала я, — я знаю, ты думаешь, тебе обязательно нужно найти этого Жнеца. Но может, тебе просто стоит бежать из города? Само предположение, что мы можем расстаться, почти парализовало меня. Я не хотела, чтобы Кейл бежал из города, но я была бы гнуснейшим из людей, если бы не предложила ему сделать это. Кем-кем, а уж эгоисткой меня назвать нельзя. Кейлу без меня было бы гораздо проще скрыться, да и кто я такая, чтобы удерживать его там, где ему грозит реальная опасность? — Бежать? — переспросил он. — Ну да, типа. Слинять. Я дам тебе денег сколько надо, и ты возьмешь билет куда угодно. И привет, «Деназен»! — А ты поедешь со мной? Я затараторила — так убедительнее: — Конечно нет. Теперь, когда я знаю, что мама жива, я не могу ее оставить. Найду Жнеца и уговорю его помочь мне. Мы ее спасем, это точно! Нахмурив брови, Кейл покачал головой: — Зачем мне тогда уезжать? — Как зачем? Чтобы спастись. Как я поняла, жизнь в том местечке была не сахар, а? Вдруг они тебя поймают? Зачем рисковать? Кейл крепко взял меня за руку. И мне пришлось напомнить себе о необходимости дышать. — Если я могу помочь Сью спастись, а тебе остаться на свободе — любой риск оправдан. Ощущение счастья легкими иголочками покалывало меня — каждый кончик моих нервных окончаний. Сложная волна чувств — я таких никогда не испытывала — поднялась и захлестнула меня. Хотелось уточнить детали, но автобус выбрал именно этот момент, чтобы подойти к остановке. Мы заплатили за проезд и устроились сзади. Кейлу явно было не по себе от моих разговоров. Он наморщил нос и ткнул пальцем в сторону девицы, сидевшей перед нами: — Ну и волосы у нее! Девица, где-то под тридцать, если не ошибаюсь, обернулась и смерила нас презрительным взглядом. Я легонько шлепнула Кейла по руке и прошептала: — Они называются дредами. А это у нее хайер такой. Не снижая громкости, Кейл продолжил: — И пахнут они прикольно. Девица снова обернулась, явно намереваясь послать нас, но, не дав ей произнести и слова, я сказала: — Он иностранец. Первый день в Америке. Пробормотав какое-то ругательство, девица отвернулась. — «Поведение — два», — подвела я итог и, наклонившись к Кейлу, принялась наставлять его: — Не показывай пальцем на людей и не комментируй, как они выглядят. Смущенный, он поднял брови, я же покачала головой. Автобус довез нас до места в трех кварталах от дома, адрес которого дала нам Миша. Мы успели выбраться вовремя: за нашу краткую поездку Кейл умудрился взбесить беременную, назвав ее необъятной, и молодого гота, поинтересовавшись ингредиентами его макияжа. Если бы мы не вышли, в конце концов могло дойти до драки. Главная улица города была оживленной — началось лето. Я чувствовала себя уверенней среди людей; вряд ли папашины головорезы нападут на нас, когда вокруг столько народа. По крайней мере, я на это надеялась. Когда мы прошли два квартала, Кейл потянулся и взял меня за руку. Я не сразу въехала: мне показалось, что он хочет отвести меня от препятствия на дороге или просто привлечь мое внимание. Но когда я взглянула в его лицо, меня охватила легкая паника: он даже не смотрел в мою сторону, его глаза были обращены на тротуар, по которому мы спокойно, с ровной скоростью, шли. Я подождала, думая, что он отпустит мою руку, но он не отпускал. Когда Кейл наконец заметил, с каким недоумением я таращусь на наши сплетенные ладони, его брови удивленно поднялись: — Что случилось? — Ни… ничего, — пробормотала я. Я чувствовала себя полной идиоткой. Не хочу сказать — полуидиоткой, так как мальчишки были моими постоянными спутниками с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Но мне реально не нравился такой поворот событий. — Ведь все правильно, да? — Он поднял вверх наши сплетенные пальцами руки. Кивнул головой на приближающуюся пожилую пару, которые так же, как и мы, шли рука об руку, да еще и смеялись. — Ведь именно так люди ведут себя? — Все немного сложнее, — ответила я. — Здесь все сложно, — проворчал Кейл. — Это жизнь, — отозвалась я. — Жизнь действительно сложная вещь. — А это хорошо? — Это хорошо, — кивнула я насколько могла убедительно. Он на мгновение успокоился, затем вновь сжал мою руку: — Объясни, что я сделал не так. С этим, с руками. Я вздохнула. Вести разговор об отношениях полов с парнем моих лет! Лучше застрелиться. Аналогии с бейсболом не помогут. Он наверняка даже не знает, что такое бейсбол. — Когда люди нравятся друг другу, они держатся за руки. Он посмотрел на наши руки, все еще недоумевая: — Ты мне помогла, поэтому ты мне нравишься. Как это наши родители справились со всем этим? — Нет, когда они нравятся друг другу по-другому. Ну, то есть, когда они хотят быть больше, чем просто друзьями. Ну, и им нравится не только держаться за руки. — Не только? А что еще? О боже! — Ну, скажем, нравится быть все время вместе, и еще нравится, когда они оба чувствуют себя особенно… особо счастливыми. Ну, еще когда они целуются, и им это нравится. Глаза Кейла загорелись: — Могу я поцеловать тебя, вместо того чтобы держать за руку? Да! — кричало мое сердце в ответ. — Я не совсем точно тебе объяснила, — проговорила я. — Люди целуются, когда они привязаны друг к другу. От этого они чувствуют себя… хорошо. — Когда я тебя трогаю, я счастлив. И мне хорошо. Его рот расплылся в улыбке. — И когда мы целовались вчера вечером, было так хорошо! Я опять вздохнула и улыбнулась Кейлу. Разговор шел по кругу, и мои мозги начинали плавиться. Весь этот разговор про поцелуи… Кейл, глядящий на меня своими удивительными голубыми глазами… Пора ставить точку: — Это, точно, очень хорошо. Только я думаю, это потому, что я — единственный человек, к которому ты можешь прикасаться. Несколько мгновений он молчал, затем произнес: — Возможно. Все внутри меня сжалось. То, что я сказала, было логично, но все мое существо протестовало, и мне хотелось, чтобы он спорил, говорил, что я неправа. С другой стороны, все это меня изрядно напрягало — не время нам сейчас терять голову! Остаток пути мы прошли молча. Парквью — маленький и довольно милый городишко. Аккуратные домики с ухоженными газонами; у каждого входа, как часовые на страже, — сделанные из пластика животные, довольно, впрочем, пошлые. Я несколько раз была на тусовках в этой, пригородной части, и мне понравилось. По мере приближения к нашей цели местность становилась все более мрачной, а домики — все более обветшалыми и унылыми. Коул Остер, адрес которого был записан у меня на руке, жил в полуразрушенном, выкрашенном синей краской домике в конце тупика с милым названием Последний Шанс. Ни вид домика, ни название тупика не внушали доверия. Мы поднялись по скрипучим ступеням и постучали. Через пару минут невысокий лысеющий человек лет пятидесяти высунул голову в щель приоткрывшейся двери. — Ну? — Вы Коул Остер? — спросила я. — И кому это потребовалось знать? — пробурчал он. — Миша Во назвала нам ваше имя. Мы ищем Жнеца. — Проваливайте! И он захлопнул дверь. Я снова постучала, на этот раз громче. А не дождавшись ответа, принялась дубасить в дверь ногой. При этом я орала: — Чем дольше мы будем торчать у вас на пороге, тем больше шансов, что «Деназен» нас здесь найдет! Вы хотели бы видеть людей из «Деназена» у себя за чашкой чая? Не успела я закончить свою тираду, как запоры заскрежетали, и дверь открылась. — Заходите, только быстро! — прозвучало изнутри. Мы вошли под его бормотание: он обещал кому-то, очевидно самому себе, что круто поговорит с Мишей в самое ближайшее время. Нам же он сказал: — Не приглашаю вас присесть, поэтому быстро говорите, что там у вас! Я успела осмотреться. Разбросанные контейнеры из-под фастфуда, банки из-под пива, тарелки с плесенью разной фазы роста. — И все равно спасибо! — сказала я, отмахиваясь от мух, тучами летавших вокруг. Весьма вероятно, что запах, исходящий от дома Коула Остера, не позволит «Деназену» к нему приблизиться. Я не удержалась: — Отвратительное местечко. — Вы что, пришли оскорблять меня? — Где нам найти Жнеца? — вступил в разговор Кейл. — Я не видел его уже много лет, — ответил Коул. Он пересек гостиную, взял с тарелки сомнительного вида кусок сыра и откусил. Я с трудом подавила позыв тошноты. — Но вы виделись с ним? — спросила я с надеждой. Коул неопределенно махнул рукой и вернулся в холл: — Конечно виделся. — Он помедлил. — И даже говорил. — Говорили? — Скорее писал. Писал? Как Санта Клаусу, что ли? Я повернулась к Кейлу: — Пошли. Это пустая трата времени. Мы развернулись и двинулись к выходу. — Подождите, — остановил нас Коул. — Чего вы от него хотите? — «Деназен» удерживает мою мать. Жнец, похоже, единственный, кто смог уйти от них живым, и я хочу, чтобы он помог мне ее вытащить. — Я расскажу вам, что знаю, но не спешите радоваться, это совсем немного. — Все, что у вас есть, будет нам помощью — у нас вообще ноль, — проговорила я, ища глазами место почище, где я могла бы прислониться к стене. Никогда больше не буду доставать Брандта за то, что он неряха! — Последнее, что я слышал о нем, это… Коул вдруг остановился на середине фразы. Он посмотрел на Кейла, потом на меня, и выражение смущения на его лице сменилось ужасом. Широко раскрыв глаза, он развел руками, и я увидела на его груди медленно расплывающееся ярко-алое пятно. Пробормотав что-то, что я не смогла разобрать, Коул упал на колени. Я нагнулась, чтобы удержать его, и схватила за плечи. — Але… — только и услышала я. — Нужно уходить, — услышала я голос Кейла. Коул хватал ртом воздух: — Алекс Мо… Кейл пытался поднять меня на ноги, но я оттолкнула его и, ухватив Коула за запятнанную майку с принтом «Металлики», спросила: — Какой Алекс? Коула начало трясти, грудь его рвал кашель. Со свистом он втянул воздух и, хрипя, выдавил из себя: — Алекс Моджорн. Глаза его закатились, и дыхание остановилось. — Алекс Моджорн, — повторила я, разжимая руки, которые все еще держали Коула за майку. Кейл рывком поднял меня на ноги и потащил к двери, до которой было не меньше доброй дюжины футов. — Он сказал Алекс Моджорн, и все? — едва успел произнести он. Дверь перед нами с грохотом разлетелась, взорванная снаружи. Куски разбитого дерева усыпали пол. Молодчики из «Деназена» стояли перед нами, вооруженные пушками с транквилизатором. — Назад! — заорал Кейл, и все вдруг замедлилось. Кейл обхватил меня за талию и развернул прочь от входной двери. Мы сделали шаг, но комната перед нами взорвалась шквалом хаоса. Что-то летело в нашу сторону. Рука Кейла скользнула вверх по моей спине вдоль позвоночника и, легкая как перышко, затормозила между плечами. Вовремя! Одним толчком он отправил меня вниз, на пол. Падая, я затылком почувствовала, как второй чертов дротик прошелестел по воздуху над моей головой. Не задев и волоска, дротик ударил в стену и упал на пол с едва слышным звоном. Сумка выпала из моей руки, схватившей дротик. Чем черт не шутит — может, удастся пустить его в дело! Эти были и спереди, и сзади — как в доме Курда, — только их стало больше. Гораздо больше! Перед нами было по крайней мере пятеро, назад же я и взглянуть боялась. Совсем как в кино, только это было не кино. Нападавшие контролировали все пространство дома, выдвинув вперед тех, что были в защитных костюмах. — Нам крышка! — прошептала я. Справа от нас, в глубине маленькой гостиной, с которой соединялся холл, где мы стояли, виднелась единственная закрытая дверь. Я не знала, куда она ведет и открыта ли она. И смогли бы мы воспользоваться ею до того, как нас перехватят. Мы были в капкане. Один из нападавших двинулся вперед. Кейл издал горлом низкий звук и схватил лежавшую на полу сумку. Нашел рукой мою руку и рывком втащил меня в гостиную. Он, конечно, тоже увидел ту дверь, и мы рванули в ту сторону. Не успела я и глазом моргнуть, как он толчком отворил дверь и буквально бросил меня внутрь. Еще доля мгновения, и дверь была заперта, а мы мчались вверх по темной лестнице. Этим мы выиграли несколько драгоценных секунд, но у меня не было иллюзий насчет прочности запертой Кейлом двери, которая отделяла нас от преследователей, — вряд ли она надолго их задержит! На мгновение я потеряла равновесие и ухватилась за перила. Дротик, который я по-прежнему держала в руке, выскользнул, упал и покатился вниз, подпрыгивая на ступеньках. Черт! Я хотела было вернуться за ним, но Кейл тянул меня за руку — вперед и вверх. Мы добрались до верха лестницы, откуда две двери вели в комнаты по обе стороны площадки, и оказались перед выбором: в которую из них рвануть. Кейл сомневался недолго. Резко повернув направо, он втащил меня в комнату. Три секунды ему хватило, чтобы подбежать к окну, распахнуть его и выбить защитную сетку. Снизу раздался грохот. Они проломили дверь. Я прямиком бросилась к открытому окну, но Кейл остановил меня. Приложив палец к губам, он подтащил меня к платяному шкафу на другой стороне комнаты. Мы забились внутрь и тихо прикрыли дверцу как раз в тот момент, когда на лестнице загрохотали шаги. Пара секунд — и топот наполнил комнату. — Людей во двор, быстро! — завопил кто-то. Опять грохот шагов, и вдруг все стихло. Я ни за что не рискнула бы пошевелиться и открыть дверцу. Пульс грохотал в моих ушах, холодные волны ужаса накрывали меня. Тише! Нужно сидеть как можно тише! Через пару минут я начала успокаиваться. Кейл склонился надо мной. Его дыхание легонько шевелило пух на моей шее. Откинув мои волосы на сторону, Кейл тихо терся своей щекой о мою. Совсем не так, как делают парни, когда пытаются перехватить поцелуй. Невинно! Но для меня это было без разницы. Я даже забыла на мгновение о грохочущих по дому башмаках наших преследователей и о воплях во дворе. Всем существом я ощущала присутствие Кейла. Да, нужно как можно скорее объяснить ему, что такое личные отношения, а то… Через несколько минут он приоткрыл дверцу шкафа. Все чисто. Мы подобрались к окну и, стараясь не шуметь, выбрались на крышу примыкавшего к дому гаража. Опустившись на колени, на четвереньках подползли к краю. Приподнявшись над ней, я заметила пару наших преследователей, которые что-то высматривали; но основная их часть растворилась. — Как думаешь, мы сможем спрыгнуть на капот этого фургона? — спросил Кейл, показав на когда-то белый, а теперь проржавевший старый «фольксваген-вэн», который стоял прямо под нами. Я кивнула. — Я первый, — сказал Кейл. — И я тебя поймаю. Я не сказала ему, что ловить меня нет необходимости. Соскользнув с крыши, он приземлился на крышу фургона с глухим, но достаточно различимым стуком. Быстро упав на руки, пригнулся и осмотрелся — не заметили ли его. Уверившись, что опасности нет, махнул мне рукой. Я перегнулась через край. Я бы спрыгнула без проблем, но наверняка бы нашумела. Кейл не заметил этого, но как раз когда он приземлился на фургон, двое из «Деназена» вышли из-за угла. Был шанс, что они не расслышат шума от моего прыжка, но мне не хотелось этот шанс испытывать. Кейл снова помахал мне рукой. Я показала ему на фасад дома, напротив которого стояли, рассматривая улицу, те двое. Кейл раздраженно нахмурился. Когда он вновь взглянул на меня, я жестом попросила его оставаться на месте и вернулась к окну. Быстро осмотрев внутренность комнаты, я не увидела ничего, что могло бы сыграть роль веревки или каната: штор на окнах не было, а постель не была застелена. Что ж, придется прыгать в траву и надеяться на лучшее. Вернувшись к краю крыши, я в последний раз осмотрелась и увидела, что те двое замерли и прислушиваются. Поймав взгляд Кейла, я показала ему на покрытый травой клочок земли за фургоном. Он кивнул. Ухватившись за кромку крыши, я перевесилась вниз и повисла на руках. Мгновение, и я разжала руки. Падение было коротким, но болезненным, хотя ни в какое сравнение не шло с теми, что я совершала на своем скейте. Мы отползли от гаража и, крадучись, двинулись вокруг дома. При этом меня больше волновало то, что происходит сзади, — вот я и влетела в кучу мусора. Если бы там были пластиковые бутылки, все бы ничего. Мне же достались старые добрые металлические банки с крышками; поддетые моими башмаками, они загрохотали по бетону дорожки. Громкие голоса из-за дома дали нам понять — нас обнаружили. — Вперед! — прошептал Кейл и потащил меня дальше. Я пыталась бежать так же быстро, как он, но его ноги были длиннее. Они были близко — не нужно было оглядываться, чтобы это понять. Пробежав дворик Коула, мы перемахнули через забор и оказались на цветочной клумбе во владениях его соседа. Спотыкаясь и вновь поднимаясь, мы мчались, прыгая через разбросанные по дворику тут и там детские игрушки. Прямо перед нами, вдали, открывалась густая лесополоса. Если мы успеем добраться туда, наши преследователи потеряют нас из виду. Кейл притормозил, посмотрел налево, потом направо. — Сюда, — произнес он, с трудом переводя дух. Со мной, повисшей на одной руке, он едва успевал хватать ртом воздух. Нужно взять на заметку; пора заняться фитнесом. Мы выбежали на середину газона и остановились, укрывшись за высокой внешней стенкой вырытого там бассейна. От запаха хлорки, смешавшегося с ароматом свежескошенной травы, у меня защипало в носу. — Бежим в лес, там они нас не найдут, — торопила я Кейла. Кейл выглянул из-за стены бассейна и вздохнул: — Я знаю, на что способны эти люди. Я знаю, что они сделают, чтобы вернуть меня. Если я побегу, они последуют за мной. Я дам тебе шанс спастись. Ярость поднялась в моей груди: — Мы уже проходили это там, на автобусной остановке. Черта с два я выйду из этого дела. Моя мама в их руках, ты же знаешь. И потом, кто-то должен заставить моего папашку заплатить за то, что он сотворил. Ты мог бы скрыться, но ты остался. И я тебя не брошу. Это наше общее дело! Одно мгновение Кейл хранил молчание. Затем, снова выглянув из-за бассейна, кивнул: — Тогда бежим. С предельной осторожностью мы двинулись прочь, и вдруг кусты перед нами зашевелились и затрещали. — Черт! Я прижалась к стене бассейна, решив, что это наши враги окружили нас, но то, что выступило из кустов, не носило ни трико, ни костюма. И вообще ничего не носило. Это был не человек. Крик замер у меня в горле. Кейл рассматривал нового участника тусовки с холодным интересом и без малейшей тени страха. — Это что… — начал он. Не дав Кейлу закончить вопроса, я судорожно сжала его руку: — Это медведь! Я пыталась вспомнить — что нужно делать, чтобы дышать. А, ну да: вдох, выдох, вдох… — Это чертов медведь, — уточнила я.