The Forfeit of Dreams / Расплата мечтой

      Темнота имеет силу. Она тяжела и значима, она судорожно давит тебе на глаза, она всасывается тобой с каждым размеренным вдохом, проскальзывает в твои легкие и попадает в кровь, как кислород. Она поселяется в твоем теле, вызывает онемение конечностей, сгорая в мышцах, как молочная кислота. Во мраке ощущается присутствие постороннего — и это он, ненавистный, кого обременяет то, что он стал заложником лихорадочных грез и иллюзий, он сидит здесь, как и ты… один, в темноте.       Брайану это известно. Он не знал этого поначалу, когда Король Гоблинов, уходя, внезапно затушил один-единственный факел и демонстративно бросил юношу в ублиетте. Тогда Брайан был самоуверен, но еще больше он сердился, ужасно сердился на собственную беспомощную уязвимость, из-за которой дорогой ему человек оказался в опасности. Гнев подпитывал его, держал разум активным и сконцентрированным, потому что темнота уже начала подтачивать его решительность.       Медленно Брайан начал терять себя самого. До этих пор он и не подозревал, насколько сильно зависит от своего зрения. Однако это же помогло ему идентифицировать себя: «Я — здесь, а тот, который там — это не я». И расширило границы его личности, позволило отделиться от окружающей среды, от своих чувств. А без них существовала лишь темнота, и он был ее частью.       Или, может быть, это произошло быстро, а не медленно — у него не было возможности узнать. Это могло длиться как несколько часов, так и несколько лет. У юноши складывалось ощущение, что последний, однако, он же и здравый, смысл ворчал на него за то, что он пытается думать.       Что, если у Сары ничего не получилось, и его оставили здесь гнить?       Нет. Он не должен об этом думать, иначе сойдет с ума. Впрочем, он уже безумен. Возможно, даже мертв. Или только что умер, а его дух оказался гребаным тупицей и не сообразил, куда ему следует двигаться дальше. Хотя, возможно, ты не можешь умереть здесь, в сказочном мире.       Брайан ощущал себя живым. Горло саднило, во рту пересохло и потрескались губы, кожа зудела из-за отсутствия воды. Если это и есть преддверие конца, то он отстойный!       Он дышал ртом, хватая спертый воздух ублиетта. У воздуха тут был привкус старой грязи, высохшего пота и слез. Лежа на спине, юноша раскинул руки и ноги, позволяя истощенным мышцам обосноваться на грубом каменистом полу, где острая галька болезненно впивалась в обнаженные ладони. Он так устал, что уснул, и даже его то обрывочные, то продолжительные сны были заполнены мраком и болью. Реальность расплывалась, становясь нечеткой по краям, сны же ослепляли, так что даже в этом смысле эти двое были неотличимы.       Когда ситуация изменилась, это сразу захватило два разделившихся «Я» Брайана — яркая вспышка света, его грубо ткнули ногой, послышался скрип открывающейся двери — ощущения врывались непоследовательно, вторгаясь в его дремотное сознание. Действительность заявила о себе болезненными ощущениями — еще одним резким тычком в бок. Юноша невольно застонал и откатился, чтобы отстраниться от боли.       — Он жив, — раздался высокий писклявый голос, словно кто-то провел гвоздем по классной доске. — Поднимите ех’го.       Это приказание сопровождалось смешками и хрюканьем, и Брайан почувствовал, что в него вцепились маленькие руки с шершавой кожей и острыми, крепкими когтями, подхватывая его за одежду. Он слабо попытался уклониться, но неизвестные существа только рассмеялись — это был резкий неприятный звук — и ужесточили свою хватку.       Когда он встал на ноги, то закружилась голова, подскочил пульс, оставляя перед глазами танцующие черные пятна. От внезапной слепоты юношу повело, и он чуть снова не рухнул на пол, но его ловко поймали и более-менее прочно поставили на ноги. Его повели, спотыкающегося и неуверенно ступающего на подкашивающихся ногах, едва выдерживающих его вес, через глубокие и глухие каменные залы, в которых пахло пылью, курятником и малой толикой волшебства. Брайан громко чихнул, снова почти лишившись равновесия, но гоблины просто засмеялись и прошли дальше.       Они спешно провели юношу по замку, и в конце концов затолкали в комнату (добродушным тычком в спину в знак их расположения к нему). Он опрокинулся, согнувшись на локтях и коленях, хватаясь за пол со слабой надеждой, что хоть это остановит падение. Неловкими руками юноша задел глиняную кружку — вода выплеснулась через край на его высушенную кожу, и он, не задумываясь, потянулся, осторожно берясь пальцами за чашку, чтобы поднести ее к высохшим губам. Он пил, и это было самое сладкое чувство, которое он когда-либо испытывал.       — Мне кажется, я должен перед тобой извиниться. Я не хотел намеренно причинять тебе страдания, понимаешь — я просто-напросто забыл о тебе. — Брайан понял, что Король Гоблинов усмехнулся, и на его вечно недовольные губы скользнула злая ирония. — Не бери в голову, в общем.       — Ну, — прохрипел Брайан, от долгого бездействия горло совершенно ослабело, — счастье, что ты наконец расчехлился. — Вслепую юноша протянул руку с чашкой перед собой. — Здесь есть ещё?       Неожиданно послышался звук журчащей воды. Справа от себя, повернув голову, Брайан обнаружил материализовавшийся искрившийся и плескавшийся фонтан. Фонтан оказался достаточно низким, и юноше не пришлось подниматься на ноги — нужно было лишь немного наклониться, чтобы окунуть чашку в прохладную воду. Он осушил чашку один раз, потом еще два раза, прежде чем почувствовал, что готов поднять глаза на хозяина Замка.       Король всея гоблинского народа отдыхал, удобно устроившись в одном из массивных, широких окон, которые выходили на Город, располагавшийся внизу. Одну ногу Его Величество согнул и опер о широкий каменный выступ, а другую свесил к полу. Стройные королевские ноги были заключены в длинные, мягкие сапоги кремового цвета, которые застегивались чуть выше, на бедрах. Мельком Брайан заметил бежевую одежду. Но преимущественно Джарет был укутан в широкий, струящийся плащ, который по краю обрамляла золотая вышивка — стильный фасон, который разлетался и увеличивался в размерах. В широкий ворот были вшиты длинные кремовые перья, образуя торчащее жабо, которое задевало бледные-пребледные щеки и морозно-светлые волосы мужчины. Его глаза на поверку оказались темнее, а разные зрачки в паре с пристальным взглядом нервировали.       Брайан встретился с его глазами и, чтобы не потерять присутствие духа, попытался сосредоточиться на успокаивающих ощущениях воды, что омывала его руку. «Меня не испугает плод моего воображения», — закралась в голову Брайана крамольная мысль. Даже при наличии столь впечатляющих бровей — пусть горит в аду! В прозрачной воде сжался кулак, ногти резко вонзились глубоко в ладонь. «Ты это выдержишь. Обязательно выдержишь».       — Как там Сара? — обманчиво беспечным тоном поинтересовался он, после того как выпил еще одну чашку воды. — Уже небось задала жару твоей лощеной заднице.       — Я уверен, что твоя изумительная самоуверенность ее бы взбодрила. Если бы она про нее узнала.       — О чем конкретно вы договорились? Она проходит твою мудреную штуковину, и мы победили?       — Существует ограничение во времени.       — Точно. Иначе, это было бы слишком легко. — Брайан не мог скрыть отвращения. — Ты когда-нибудь слышал про «мухлеж»?       Джарет сам про себя улыбнулся.       — Я мог бы заставить твой мухлеж танцевать для меня джигу на столе, если б захотел. Скажи спасибо, что я лишь ограничил то, сколько вы будете отнимать у меня мое драгоценное время.       — И сколько?       — У нее есть тринадцать часов, чтобы добраться до тебя. Прошло уже три.       — А, — Брайан помассировал горло одной рукой. — В самом деле? Похоже… это дольше, чем…       Джарет изучил его, подперев рукой подбородок.       — Это мое королевство. Все в его пределах подчиняется моей воле, даже силы природы.       — Ты имеешь в виду…       — Это ублиетт. Твое пребывание должно быть мучительным. Иначе какой смысл? Трех часов едва ли достаточно, чтобы переживания считались полными. Всякие приключения в жизни следует пережить до конца. Тебе так не кажется?       — Эй! — возмущенно вскрикнул Брайан. — Ты же сказал, что это были неумышленные страдания!       — Ну, — Джарет улыбнулся, — если только чуть-чуть.       Брайан вздохнул, резко осев на каменный пол:       — Сколько времени я там пробыл?       — Несколько дней.       — Сукин сын! — Брайан глянул вверх, карие глаза свирепо сверкнули. — Ты выкрутил ход времени — для меня, по крайней мере — только чтобы сделать мне подлянку? — парень покачал головой. — Я должен был догадаться, это очевидно, раз мое подсознание создает таких гребаных женоподобных мерзавцев, как ты!       — Хотя я допускаю, что это было крайне забавно, но твои страдания не играли первостепенной роли. — Король изящно спрыгнул с подоконника, его плащ взметнулся вокруг него, как широкие белые крылья. — У тебя есть информация, которую я хочу получить. Я чувствовал, что будет лучше извлечь ее не спеша — в конце концов, тонкая ювелирная работа не терпит спешки.       — Черта с два ты ее получишь, — сплюнул Брайан. — Слушай, я понимаю, что понятия не имею, что тут творится, независимо от того, может такое происходить на самом деле или не может. Мне плевать. Я тебе все равно ничего не скажу.       Джарет поднял бровь, похожую на расправленное крыло совы:       — Какое это имеет значение, если все не на самом деле?       — Ты мне не нравишься. Я доверяю этим ощущениям, и буду придерживаться своего мнения.       — Ах, — Джарет созерцал великолепие заката, чей красный свет создал ореол вокруг его аристократического профиля, — какая досада!       Он развернулся на каблуках, его плащ слегка вспыхнул. Легкой поступью направившись к своему пленнику, мужчина без труда опустился на колени на грубый каменный пол; материал его мягких сапог с застежками легко согнулся.       — Имей в виду, — произнес Его Величество тихо, едва ли громче шепота, — что даже если у Сары получится прийти тебя спасать, нет никакой гарантии, что твое сердце будет еще биться.       Брайан уставился в эти глаза, так бесившие его, во рту внезапно пересохло. Он с трудом сглотнул.       — Нет, — прохрипел юноша. — Убей меня, делай, что хочешь, но я не стану помогать тебе победить.       Глаза Джарета лишь немного сузились, и на несколько кошмарных секунд Брайан поверил в то, что тот выполнит свое обещание. Затем Король Гоблинов поднялся, спокойно прошел мимо журчащего фонтана в другой конец небольшой комнаты, наполненной тенями. И прислонился к дальней стене — изящные руки апатично повисли по бокам.       — А что, если я тебе пообещаю, что не стану использовать информацию, которую ты мне дашь, во вред Саре Уильямс?       — Объяснись, какой «вред» ты имеешь в виду?       — Физический или эмоциональный.       — И это не даст тебе козырь против нас? — фыркнул Брайан. — Ага, как же.       — Я клянусь тебе, — пожал плечами Джарет. — То, что я прошу, никак не поможет мне помешать, задержать или остановить ее против ее воли.       — Почему я должен тебе верить?       — Потому что я держу свое слово. И потому что, мне кажется, тебе нравится наличие сердцебиения в твоем теле.       Брайан засомневался. Это не то, чего он хотел… однако… юноша сглотнул застрявший в горле ком:       — Ты это серьезно, да?       — Естественно.       Брайан замолк, размышляя.       — Что же тогда ты хочешь? — спросил он осторожно.       — Я любопытен как кошка*.       Молодой человек вздохнул, удрученно прислоняясь к невысокой стене фонтана. Вдыхая запах прохладной воды, он опустил голову на грубый камень:       — И что конкретно ты хочешь знать?       — Ничего экстраординарного. Просто факты из твоей жизни, — донесся до парня приятный и интеллигентный голос. — Истории, мелкие события, воспоминания…       — Связанные с Сарой?       Последовала короткая пауза, и Брайан отведал кислого отчаяния.       — Да, — наконец был ему дан ответ.       — Конечно, — вздохнул Брайан. — Конечно, куда ж без этого. — Он запрокинул голову, чтобы хорошо видеть своего похитителя. — Ты ведь всё равно меня поимел, да?       Губы Короля Гоблинов украсила бледная тень улыбки:       — Я бы сказал не так, но — да.       — Хорошо. Хорошо, я все расскажу. Просто объясни мне — почему.       Вокруг руки Короля слабо замерцал воздух, и сверкающие пылинки закружились и сложились в один из тех хрустальных пузырей, оседая в ладони, затянутой в перчатку серовато-коричневого цвета. Мужчина лениво поднял руку так, чтобы подсвеченный лучами солнечного заката кристалл перед ним вспыхнул огнем.       — Я уверен, что ты слышал поговорку «Сделай мышеловку получше, и к твоей двери не зарастет народная тропа?»**       — Ага. — недоверчиво посмотрел на него Брайан. — Значит, ты у нас начинающий импресарио, поэтому ты бросил меня в темницу?       Запрокинув голову, Джарет расхохотался — на сей раз радостно, без какого-либо злого умысла.       — Ты в самом деле забавный, — сказал он, все еще посмеиваясь. — Неудивительно, что Саре нравилось держать тебя при себе.       (Ладно, немного злого умысла все-таки есть).       — Так что же ты имел в виду?       Все еще улыбаясь, обезоруженный Джарет пожал плечами. Он праздно подбрасывал в воздух свои пузыри, а потом бесшумно их ловил.       — Однажды я построил свою мышеловку. К сожалению, несмотря на все мои усилия, она не сработала.       — Мышь удрала с сыром? Вот паскуда. Почему ты не воспользовался своими силами Хозяина Пространства и Времени*** и не прихлопнул молокососа?       Улыбка Джарета обратилась в оскал:       — Какая изумительная идея. Но это особенная мышь, очень решительная. Я не мог просто воспользоваться обычной ловушкой. И вообще, это была не ловушка, а скорее — соблазнение, — он поймал яркий шар левой рукой, позволяя ему соскользнуть вниз, вдоль линии запястья, и затанцевать на пальцах правой. Брайан наблюдал, как шар плавно движется и кружится между длинных фаланг пальцев Короля Гоблинов. — Сеть, сплетенная из фантазий и иллюзий. Но по всей видимости я недооценил силу моей мыши. Она прорвалась сквозь паутину, и это полностью разрушило паутину. Фууууу, — и так как мужчина слегка подул на сферу, та бесшумно разлетелась на миллион кристаллических пылинок, которые разлетелись по воздуху сверкающими волнами. Глаза Джарета встретились с глазами Брайана сквозь все еще переливающийся, игристый воздух между ними.       — Ты поможешь мне построить мышеловку получше.

***

      Проходило время. Брайан понятия не имел, каким образом оно проходило: будь то несколько часов, или дней, или даже лет. Сперва он попытался считать перерывы на сон, когда его уводили обратно в ублиетт, но это не помогло. Иногда он падал без сознания, стоило только двери закрыться у него за спиной. В другой раз он упрямо лежал и не спал, пялясь в темноту — так было три или четыре раза кряду. Юноша спал редко и без сновидений; гоблины всегда будили его грубыми пинками и тащили (если нужно), спотыкающегося и едва видящего, в пустую комнату.       Где его уже ждал Джарет.       В отличие от других, Джарет не менялся, всегда таящий в себе едкую и неопределенную угрозу, небрежно подавляющий вялые попытки Брайана отмолчаться. Уже позже, гораздо позже, когда Брайан мысленно возвращался к этому отвратительному времени, оно представлялось ему преимущественно сплошным пятном неразберихи и тайны, дымкой полузабытого обмена, который происходил в полутьме той крошечной комнаты.       Но были беседы, которые ему уже никогда не забыть.

***

      — Как вы познакомились?       Это не первая их беседа. Оглядываясь сейчас назад, Брайан считал, что должна быть первой, и все же не первая — но, будь он проклят, если вспомнит детали хотя бы одного из ранних разговоров. Единственное, что помнил юноша, это то, что к тому времени, когда они подошли к этому вопросу, он уже знал всю процедуру наизусть. Его, непременно грубо, будили гоблины-тюремщики, и прежде, чем снова привести сюда — в небольшую пустующую комнату, — заталкивали и запихивали в самый настоящий лабиринт затхлых коридоров. Фонтан больше не появлялся. Это была обычная комната, широкая настолько, что по ней вдоль можно было сделать около десяти шагов, но не больше. Она освещалась мерцающими и трескучими факелами, которые пылали в кованых подставках, настолько тяжелых, что их невозможно было оторвать от пола. Единственное окно — широкое полукруглое отверстие — выходило на постоянный закат, который в конце концов превращался в темные и серовато-синие сумерки к моменту, когда заканчивались беседы.       Он, Брайан, садился в углу возле запертой деревянной двери. Там он ел. Его кормили только тогда, когда он возвращался в эту комнату: тут всегда стоял кувшин воды и лежало полдюжины ломтей черного хлеба. Вода была прозрачной, холодной и сверкающей, а куски хлеба толстыми, замечательными на вкус — пища, как она есть. Но Брайан в этом все еще усматривал для себя некое хитрое оскорбление. В распоряжении Короля Гоблинов находился целый мир, ему подчинялись как слуги, так и магия, а Джарет все равно решил держать его на хлебе и воде. Да, это определенно оскорбление.       Брайан дожевывал хлеб (теплый, свежеиспеченный), когда Его Величество задал свой вопрос. Удивленный Брайан торопливо проглотил кусок, не жуя — обычно, прежде чем начать, Джарет терпеливо ждал, пока пленник закончит свою трапезу.       — Хм, — на время Брайан остановился, потянувшись за кувшином с водой. Пока он пил, бросил взгляд поверх глиняного края, ненавязчиво изучая Короля Гоблинов. Джарет удобно устроился на своем привычном насесте. Широкий подоконник был его любимым местом для допроса, и Брайан не мог припомнить, сколько раз с тоской мечтал, как легко сталкивает ублюдка наружу. Король Гоблинов восседал на своем временном троне, скрестив тонкие ноги так, чтобы иметь возможность, склонившись, наблюдать за городом внизу. На этот раз на нем были простые кожаные бриджи и просторная же белая рубашка, пенящееся кружево стекало по рукавам и вокруг тонких пальцев, заточенных в черные перчатки. Радужку вокруг глаз короля окаймляли тонкие ободки серебра. Иногда его костюмы были единственной вещью, с помощью чего Брайан мог разделять их тет-а-теты. Сегодня Джарет снова забавлялся с немного большим количеством своих кристаллов — точнее, с двумя. Они вращались, лениво скользя у него по рукам в зеркальном танце отражений. Солнце заставляло их светиться, словно это были снятые с неба звезды.       Задумавшись, Брайан отставил пивную кружку.       — Я не уверен, — наконец произнес юноша. — Помню, слышал о ней еще до того, как началась школа. Она спрашивала одного из профессоров, может ли она пойти на прослушивание пьесы до того, как ее туда, собственно, зачислят — только для того, чтобы примелькаться, чтобы пустить пробный шар****. Такие вещи происходят сплошь и рядом.       — Продолжай.       — Ну, после этого я, должно быть, видел ее. Нас, должно быть, кто-то познакомил… Я правда не помню.       — Ты бесполезен как роза, не так ли? *****       Брайан нахмурился.       — А ты тоже помнишь каждую секунду, которую провел в ее присутствии? — с сарказмом поинтересовался парень.       — Да.       Брайан удивленно моргнул:       — О’кей. Хорошо. А у меня есть своя жизнь.       — Ах, ну да, — сухо заметил Джарет, не отводя глаз от своих стеклянных игрушек, которые парно вращались по кругу. — В таком случае, я услышал… подробную историю. О встречах, занятиях в школе и постановках, — мужчина закатил глаза. — Просто бесконечный праздник жизни.       Брайан оперся о стену, свирепо взглянув в сторону Короля Гоблинов; он разорвал последний кусок хлеба, не заботясь о бесполезных крошках.       — Ты хочешь слушать или нет?       — О, будь так добр. Порадуй меня еще трогательной историей из своей жизни.       — Здорово. Значит, — огрызнулся Брайан, — мы оба здесь будем гнить до скончания века!       Без предупреждения один из сферических кристаллов, отделившись от другого, осел в ладони у Джарета. Одним плавным движением Король Гоблинов схватил его и бросил прямо в Брайана.       Вскрикнув, Брайан тотчас же поднял руки, чтобы защитить лицо. Но вместо ожидаемого холодного и твердого ощущения, когда кристалл повреждает плоть и ломает кости, Брайан почувствовал сильный толчок и царапающуюся кучку перьев. Он упал на пол, и птица — если это была действительно она, — он не осмелился открыть незащищенные глаза — полетела вместе с ним, каким-то образом им захваченная. Воздух наполнился пронзительными криками, и невозмутимая часть разума Брайана спокойно прокомментировала: «Это сова», в то время как все остальное взвыло от испуга и ужаса. Крючковатые когти и клюв потянули ткань его рубашки, оцарапав кожу, наконец глубоко вонзились в руки — брызнула кровь. От боли Брайан закричал.       И тогда все закончилось.       Несколько минут он лежал на полу, пытаясь успокоить обезумевшее сердце. Он заставил себя дышать медленнее, делая ритмичные вдохи, пока не прошла опасность гипервентиляции. Осторожно, он отнял руки от лица. В нескольких дюймах от него, на полу невинно поблескивала хрустальная сфера. Сама по себе сфера покатилась прочь от Брайана — к Джарету, который спокойно наклонился и осторожно подобрал ее.       — Не шути со мной, мальчишка, — спокойно предупредил король, соединяя кристалл с его товарищем в другой руке. — Я не в настроении.       — Я… — Брайан посмотрел на свою руку. Правда, это была не такая уж глубокая царапина, но она кровоточила.       — Хочешь что-то сказать?       Брайан проглотил все, что вертелось на языке:       — Нет.       Садясь, юноша снова осторожно прислонился к стене. Подавленный, он продолжил рассказ:       — Впервые я заговорил с Сарой, когда мы столкнулись с ней в книжном на кампусе******. Я подбирал кое-какую рекомендуемую литературу для классных занятий — это попахивало проблемами. Я заметил ее у постеров и подошел, чтобы сказать «привет». — Он невесело улыбнулся, касаясь пальцами пореза на руке. — Как и большинство новичков, она не ожидала, насколько… пустой ощущается комната общежития, когда ты в нее только въехал. Она хотела что-то такое, что помогло бы ей почувствовать себя как дома. Но книжный явно пришелся ей не по вкусу.       Юноша откинулся назад и прислонил голову к холодной стене, ощущая внезапную усталость.       — У меня были те же проблемы, поэтому я предложил ей заскочить в магазин, который находится по дороге из кампуса. Там продаются книги, фэнтезийный арт и все такие прочие вещи. Ну, и она согласилась, — он закрыл глаза, наслаждаясь воспоминаниями. — Господи, мы, должно быть, очень много часов провели в том месте, просто глазея и болтая… О книгах, которые читали, художниках, которых любим, смеясь над многими сумасшедшими вещами там. Это было потрясающе.       — Что же она купила?       Вопрос был таким тихим и ненавязчивым, что Брайан даже глаз не стал открывать.       — Немного. Несколько эскизов. Принт Уотерхауса «Гилас и нимфы». Картинка Малефисенты из «Спящей красавицы», — усмехнулся Брайан. — Господи, как она любит этот фильм. Я пытался уговорить ее купить гравюру Эшера, мою любимую. Где все эти закрученные лестницы, уходящие в вечность, — он тяжело вздохнул. — Но она не захотела, даже притом, что я практически умолял ее. В конце концов, она призналась, что на самом деле у нее уже была копия, но она вынуждена была оставить ее дома.       — Она сказала, что гравюра наградила ее кошмарами.       Таким образом, убаюканный до состояния благодушия собственными умиротворяющими воспоминаниями и устав от разговора, Брайан расслабился в тишине. Он воспользовался этими несколькими блаженными минутами, чтобы просто отдохнуть.       Последующая неподвижность в течение некоторого времени также не способствовала пробуждению юноши. Затем еще несколько минут он прождал, страшась категоричного приказа, который положит начало копанию в еще одном драгоценном воспоминании. Однако Джарет не издал ни звука, и наконец встревоженный Брайан открыл глаза.       Король Гоблинов сидел на окне, обрамляемый золотым светом заходящего солнца. Он задумчиво ссутулился, его взгляд полностью захватили волшебные сферы, что танцевали по его руке в перчатке. Две сферы вращались на кончиках пальцев, бесшумно вальсируя, постоянно соприкасаясь поверхностями. Выражение Джарета, когда он в них вгляделся, было наполнено таким горьким сожалением, что Брайан не смог найти слов, чтобы нарушить тишину.

***

      — Вы ходите в школу вместе?       — Ага.       — Ей нравится?       — Наверное.       Вспышка досады в глазах.       — Продолжай.       Брайан вздохнул.       — У нас мало общих занятий, но да, я уверен, что ей нравится. По крайней мере, обычно она счастлива. Я вижу ее возле театрального факультета: перекусывающей в кафе, гуляющей рядом и все такое прочее. — Он улыбнулся воспоминаниям, которые ярко сияли в отличие от окружавших его грязи и мрака. — Она здорово со всем управляется. Я помню, что сперва она была очень застенчивой — эта маленькая студентка-первокурсница чувствовала себя такой потерянной. Она казалась очень сдержанной и уравновешенной, на самом деле даже больше ледышкой. Но если чуть присмотреться, то она дрожала как котенок. Обнаруживая в нас материнский инстинкт. — Юноша криво усмехнулся. — Ну, в некоторых из нас.       — Ну да. Ожидаемо, что у тебя отсутствует инстинкт материнства.       Брайан бросил на Его Гоблинское Величество по-настоящему убийственный взгляд.       — Да пошел ты. Мне она нравится. И очень сильно. Не то чтобы ты был в состоянии это понять.       Глубокий вздох.       — Ладно. Итак, с ней стало все прекрасно, когда она поняла, что мы не кусаемся. И довольно общительные и непосредственные, на самом деле… — рассмеялся юноша. — Недалеко от факультета находится внутренний каменный двор, в окружении деревьев и другой фигни, красивое место. На улице было тепло, поэтому мы решили подождать снаружи — это было во время прослушиваний. Кто-то принес радио. Там играла классическая музыка, и вдруг Сара хватает меня за руки, мы подскакиваем и начинаем танцевать вдоль внутреннего двора, и она разражается безудержным смехом. Тогда все остальные тоже повставали… Все из театрального отделения кружились, как идиоты. Все, кто был задействован в «Амадее» в прошлом году, должны были научиться танцевать вальс. Остальные притворялись, что танцуют.- Он улыбнулся сам себе, темные волосы упали ему на глаза. — А Сара любит танцевать.       — Я знаю.       Это было сказано почти монотонным тоном, говоривший просто и честно выдохнул слова в воздух. Но сам их факт рассердил Брайана.       — О, замечательно. Тогда на кой черт тебе здесь я? Ты держишь меня на хлебе и воде из-за вещей, которые тебе и так уже известны?       Джарет засмеялся, и это был нерадостный смех.       — Ты мне нужен, потому что от меня она все скрывает. Когда я рядом, она гонит прочь от себя все свои секреты… прячет свою радость.       — Держу пари, у нее есть довольно веская на то причина.       Джарет взглянул на мальчишку с широкого подоконника. Мужчина устроился поудобнее; положив ногу на ногу, он свесил их с той стороны окна. Сегодня он был одет в черное, что создавало сильный контраст со вспыхивающими серебром волосами.       — Я украл ее брата, — сухо заметил он. — Я предлагал ей счастье. — Он отвел пристальный взгляд. — Почему-то я не удивлен, что она заполучила его обратно.       — Ты что?! — вскрикнул Брайан, пораженный. — Стоп, стоп, подожди секунду. Напомни мне, как вы встретились с Сарой?       — Она никогда не рассказывала о времени, проведенном вместе со мной? — усмехнулся довольный, как кошка, Джарет. — Похоже, у кое-кого все же не такие тесные взаимоотношения.       Пока Брайан медленно закипал, Король Гоблинов продолжил:       — Ты уже знаешь остальную историю. Просто заполни пробелы.       Пока Брайан думал, его лицо выглядело озадаченным.       — Стой… Сара хотела избавиться от брата? И ты его забрал?! — Джарет кивнул, улыбнувшись расстройству Брайана. — Не может быть. Я встречал Тоби; родители Сары привозили его с собой, когда приезжали на уик-энд. Он отличный ребенок, и Сара его обожает. Не может быть, чтобы она хотела, чтобы этот маленький розовощекий проказник стал гоблином. — Он подозрительно уставился на Джарета. — Ты просто пришел и украл его.       Джарет тихонько рассмеялся.       — Ни в коем случае. Мне не разрешено это сделать.       — Врешь.       — Нет, это правда. И ты будешь удивлен, как три года могут изменить чью-то привязанность.       — Три года? — удивленно моргнул Брайан. — Послушай, я знаю, какими избалованными детьми порой могут быть тинэйджеры, но Сара…       — Ты не в состоянии понять, что она сделала. Но она все равно это сделала.       Брайан качал головой.       — Нет, я знаю Сару. Она — самый нежный, самый заботливый человек, которого я когда-либо встречал.       — Она также наделена упрямством и завидной независимостью. Или ты не заметил?       — Каким местом это относится к делу?       Джарет пожал плечами, черные и серебряные клинья рубашки взметнулись от этого движения.       — Подобно многим, кто неожиданно находят себя в материнстве или сестринстве, Сара не ценила того, что имела, пока ее жизнь не оказалась под угрозой. Будучи весьма эгоистичным существом, она направила свою неприязнь на единственную помеху, которая не могла дать ей отпор. — Он немного помолчал. — Вынужден признать, что… она была первой девочкой, чье чувство долга в конце концов превратилось в настоящую привязанность, — мужчина хитро улыбнулся Брайану. — Но когда мы с ней только начали… Правда, она не верила, что кто-нибудь исполнит ее желание. Но это вовсе не значит, что она не хотела этого.       Брайан уставился на Джарета, собрав все ленивое высокомерие, на которое был способен.       — Ты специально выставляешь ее сейчас в жестоком свете! — горячо возразил юноша. — Сара не такая! Она совсем не такая, ты не мог быть к ней более несправедлив! Она милая, и невинная, и практически беззащитная, если кто-нибудь рядом скажет «Бу»!       — Милая? Невинная? — тираду пленника разрезал смертельно тихий и спокойный голос Джарета. — Сара Уильямс? Девушка, которая пожелала отдать мне своего беззащитного братика? А после приступила к прохождению моего Лабиринта, когда смертные втрое старше ее терпели неудачу?       Изящный, как кошка, Джарет спрыгнул с края, постепенно приближаясь.       — Ты знаешь, как ей удалось пройти мой Лабиринт — головоломку, которая не раз сбивала с толку людей на протяжении многих столетий? Она очаровала всех на своем пути сквозь Лабиринт! Целая толпа существ, готовых запутать и усложнить ей дорогу — помогали ей! Потому что сами хотели этого!       Он присел около Брайана, который по-прежнему сидел на полу, не шевелясь. Джарет наклонился вперед, поднеся свое лицо поближе. Брайан обратил внимание на мягкие пряди платиновых волос, которые слегка подрагивали, когда Король Гоблинов говорил.       — Есть одно существо в глубинах моей головоломки, — продолжил он тихо, едва ли не шепотом, — чьи руки способны стереть твой череп в порошок за считанные минуты. Это огромный монстр, ему подарили форму все детские ночные кошмары, которые когда-либо скрывались под кроватью. Мои гоблины, конечно, боялись его и регулярно отправляли охотничьи отряды, чтобы усмирить чудовище. — Джарет склонился еще ближе, расплавленная ярость в его голосе ужасала. — Знаешь, что сделала Сара? Она сделала его своим другом!       Мужчина присел на корточки, на его лице читалось раздражение.       — Хоггл Дрэйв’хен******* был мелочным, коварным, жадным скрягой, а в придачу еще и законченным трусом. По правде говоря, самым противным дворфом********, которого я знал — и круглым простофилей. Ровно до того момента, когда, после выполнения моего приказа, он возвратился и помог Саре, даже рискуя собственной жизнью ради девчонки — потому что почувствовал себя виноватым. Виноватым! Тот самый дворф, которого вышибли из Замка, потому что хвоста узлом не завяжет даже самому мелкому гоблину! — Король вскочил на ноги, весьма энергично и целенаправленно вышагивая по полу. — Трусливый задира, а она сделала его своим верным спутником. — Лицо Джарета потемнело от этой мысли. — Невинная? Не смеши меня. Она прошла мой Лабиринт, словно отравленная стрела, заражая все, к чему прикасалась.       Джарет повернулся лицом к своему пленному — в подсознательном защитном жесте он потянулся рукой к медальону на шее.       — Ты хоть представляешь, — прошипел мужчина, — на что она готова пойти, чтобы достичь своих целей? Представляешь? Святая наивность, — презрительно улыбнулся он. — Ты ничего не знаешь.       Он замер.       Очень медленно Джарет повернулся лицом к своему непримиримому пленнику. Брайан по-прежнему безвольно сидел перед ним на полу с открытым ртом, пораженный потоком пылких слов Короля Гоблинов. Его Величество смерил его взглядом — резкие и непреклонные черты, смягченные прозрением, казались волшебными и едва уловимыми в мерцавшем свете факелов.       — Ты ничего не знаешь, да? — мягко поинтересовался Король Гоблинов. — Сара… ты ее совсем не знаешь.       Брайан был слишком смущен, чтобы заметить нежные нотки удивления, что проступили сквозь обычное раздражение.       — Ты видел ее каждый день, — тихо продолжал Джарет. — Вы вместе ели. Вместе учились. Ты делил с нею жизнь. И теперь — невинная? Беспомощная? — Джарет коротко покачал головой. — Даже теперь ты ее не знаешь. Ты не в состоянии рассмотреть что-то за ярко сияющим идеалом.       В разных глазах Джарета появилось одно из страннейших выражений, абсолютно чужеродное и неподходящее для него. Если бы Брайан не был таким истощенным и полуголодным, то с уверенностью назвал бы это жалостью.       — Не важно, — продолжил Джарет. Его голос был по-прежнему низким, но теперь в нем отчетливо слышалась сила, не любезная и добрая, а жестокая. — Ты можешь продолжать оставаться слепым, но это не помешает мне использовать тебя. И я воспользуюсь тобой, — улыбнулся Джарет. Его улыбка оказалась смертоносной, как бритва. — Ты дашь мне то, в чем я так нуждаюсь. И я заставлю ее глубоко сожалеть о том дне, когда она посмела бросить мне вызов.       По знаку дверь со стуком открылась, и кучка охранников-гоблинов была уже наготове.       — Уведите его, — приказал им Джарет. Он отвернулся. Снова забравшись на подоконник, король с серьезным видом уставился на горизонт вдалеке.       — Что?! — Брайан наконец обрел дар речи, сопротивляясь жилистым рукам своих тюремщиков, чтобы иметь возможность побыть здесь еще чуть-чуть. — Ты же мне обещал, что это не причинит ей боль! — закричал он, в отчаянии повышая голос. — Ты обещал!       — Я солгал, — ответил Джарет, не отводя глаз от фиолетово-синего неба, — время от времени не могу отказать себе в удовольствии.

***

      — Кто ты для нее?       Свернувшись пополам от боли в ребрах, Брайан все же поднял взгляд из своего угла. Это, и еще разбитая губа, которую юноша посасывал, были подарками от тюремщиков, поскольку в последний раз им пришлось волочь его обратно. Он отчаянно сопротивлялся, чтобы вернуться и сделать из Джарета кровавое месиво, но гоблины ему помешали. Он пальцами провел по губе и поморщился от боли — да, эти мошенники использовали грязные приемчики.       С тех пор это был первый раз, когда его снова привели на встречу к Джарету. Брайан чувствовал себя так, будто провел несколько дней в ублиетте, вяло перемещаясь изо сна в сон. А теперь прежняя рутина возобновилась.       — Я уже спрашивал тебя, ты помнишь?       Розы, огонь и принцесса в опасности.       — Да.       — Ты так на него и не ответил, — небрежно обронил Джарет.       — Не помню, чтобы это каким-то местом касалось тебя.       Джарет иронически улыбнулся юноше.       — Я начинаю подозревать, что у тебя имеются какие-то претензии к влиятельным персонам, парень.       — У меня претензии к мужчинам, которые одеваются лучше, чем я.       Джарет искренне рассмеялся. Его практически полностью укутывал новый плащ, и он казался героем, который только что сошел с картины времен Ренессанса. Множество лоскутов пестрой материи были сшиты вместе и болтавшиеся края развевались при малейшем движении. От несметного числа алых оттенков болели глаза.       — Я навечно заперт в сундуке-головоломке, — небрежно сказал Джарет. — Пожалуйста, будь снисходителен к этим отвлекающим маневрам.       Брайан поморщился.       — А нормальные хобби у тебя есть? Связывание и бросание людей в темницы в качестве развлечения — это последнее, что пришло бы мне в голову.       — Ты много потерял.       Брайан едва справился с ребяческим порывом показать сопернику язык. Чувствуя себя совершенно угнетенным, юноша глубже вжался в свой угол.       — Послушай, — сказал он мгновение спустя. — Я бросил тебе вызов, ты меня побил, без разницы. Только я больше в это не играю. Потому что это не взаправду все! — вдруг разразился юноша, выглядя потерянным. — Ты это понимаешь? Я в гребаном средневековом замке! Я не видел настоящей постели много дней! Меня удерживает здесь гребаный фокусник со стекляшками, которому нравится ими швыряться, и который пытается навредить моему лучшему другу! И использует для этого меня!       Он прислонился к стене, ощущая как острые камни впиваются в спину.       — Я устал, я хочу нормальной еды, и я все еще надеюсь, что это сон, и скоро я проснусь, — он закрыл лицо руками, скрывая наполненные болью глаза. — Ты не можешь просто оставить меня в покое?       — И что, тогда ты бы почувствовал себя лучше? — в тоне ни капли сочувствия или озабоченности, лишь вежливый интерес. — Если бы я запер тебя в темнице и выбросил ключ?       — Нет, — Брайан устало поднял голову, — нет, не почувствовал бы.       — Тогда о чем речь?       Брайан задумался.       — Это сон?       Джарет отстраненно улыбнулся.       — Конечно. Это же греза в грезе. Колыбель, где рождаются мечты, — мужчина бездумно провел рукой в перчатке по амулету на шее. — Где они рождаются даже у тех, у кого их быть не должно.       Брайан в тот же миг среагировал:       — У кого не должно быть грез?       — У тех, кто был создан в определенных целях. Под конкретные нужды. — Король убрал руку с медальона. — Но, к сожалению, даже такие, как они, сопротивляются.       — Значит, все это не взаправду, — нахмурился юноша. — Но почему мне не становится легче от этого? Конечно, если на самом деле человек, которого я спрашиваю, часть моего сна, то это совсем не то…       Бровь Джарета взлетела вверх, подобно крылу совы.       — Разве я говорил, что они не настоящие? Нет. Мечты очень даже реальны, просто это не совсем осязаемые вещи.       Брайан пристально посмотрел на короля исподлобья.       — Ладно. Отлично. Без разницы, — юноша вновь откинулся на стену, проиграв внутреннюю битву с собой, и понурился. — Просто оставь меня в покое.       — Кто ты для нее?       Брайан вздохнул.       — Оставь меня в покое, — взмолился он.       — Кто ты для нее?       — Оставь меня в гребанном покое!       Тонкие губы искривил гнев.       — Кто. Ты. Для нее?       — Я не знаю! — наконец воскликнул юноша, принимая оборонительную позу. — Понятия не имею, окей? Доволен?       Наступило молчание. Это была короткая передышка. Брайан обнял себя покрепче, его била дрожь, он плотно зажмурил глаза.       — Вы не возлюбленные? — Хозяин голоса знал ответ, просто хотел быть уверенным, что и до собеседника наконец дошло.       — Нет.       — Или нареченные? *********       — Нет.       — Посватанные? **********       — Я понятия не имею, что, черт возьми, это значит!       — Ах нет, тогда… — довольная улыбка, — просто друг, как все остальные?       — Ну да. — Положительный ответ причинил юноше такую боль, что он выплюнул его, как кусок гнилого фрукта.       Глубокий вздох из тени — единственный, вырвавшийся на свободу.       — И что же, она рискует своей жизнью и рассудком ради обычного друга…       Его Величество выбрался из-под прикрытия тьмы, его лоскутный плащ зашелестел о камни, когда мужчина направился к окну-полумесяцу. Он опустил руки в перчатках на выступ, как если бы собирался спокойно рассматривать трущобы вокруг Замка.       — Она всегда себя ведет таким образом, — сказал Джарет почти дружелюбным тоном. — Кидается на помощь, по-детски не обращая внимания на грозящую ей опасность. Даже не зная толком, что происходит на самом деле, но полная решимости снова поступить правильно, — заключил он тихо.       — Она как бы… я не знаю, глупая тогда, что ли, — сказал Брайан.       Он почувствовал невероятную усталость и положил голову на холодные камни. На самом деле, осознание, что он никак не способен повлиять на ситуацию, принесло ему некое подобие умиротворения, которое распространилось по всем клеточкам бренного организма.       — Нет, — спокойно возразил Джарет, не отходя от окна. — Не глупая. Храбрая, — начал он, застыв на солнце, пока оно медленно опускалось за горизонт. — Ты знаешь про ее мать?       — Ну да. Она умерла около пяти лет назад, верно?       — Прошло четыре года. Саре только исполнилось четырнадцать. Ее отец женился повторно спустя несколько месяцев.       — Ничего себе, быстро он…       — Не так быстро, как тебе кажется, — кроваво-красные, винно-красные и малиновые лоскуты плаща задрожали от порывов вечернего ветра. — Видишь ли, ее родители уже до этого не жили вместе некоторое время… с тех пор, как ее мать убежала с другим мужчиной. В действительности Сара не виделась с матерью два года, до того, как узнала, что та умерла.       — Ох, — Брайан впервые задумался об этом. — Господи! Бедный ребенок! — Быстрый взгляд в сторону Джарета. — Стоп, а ты откуда это все знаешь?       Лишь линия губ стала слегка жестче.       — Я могу видеть немногое из того, что происходило в жизни тех, кто путешествует через мой Лабиринт. Совсем чуть-чуть. Не их повседневное существование, к примеру. Но то, что является причиной их радостей или боли, события, которые формируют и влияют на их мечты, это я вижу. И даже тогда я не в состоянии увидеть всей картины… Это очень похоже на то, когда наблюдаешь за миром через закоптившееся стекло. — Он потянулся за пылинками, которые танцевали в лучах солнечного света. — Не имея возможности коснуться.       — Сара потеряла свою мать дважды, — продолжил мужчина. — Это сокрушительный удар для любого ребенка. Как правило, этого достаточно, чтобы отнять любое ощущение безопасности, лишить любых добрых иллюзий о справедливости или честности, — усмехнулся он про себя. — Но только не для Сары. Это правда, — мужчина тихо рассмеялся вслух, — она наделена не самым кротким характером. Но вместо того, чтобы ненавидеть окружающий ее жестокий мир, вместо того, чтобы утонуть в сомнениях и ненависти к самой себе… Она бросилась в свой собственный мир фантазий, доверяя своим мечтам собственное спасение. Да, это был побег. Да, это сделало ее эгоистичной и эгоцентричной. Но ей было страшно, ведь она была ребенком.       На его лице появилось задумчивое выражение.       — Это удерживало ее от превращения в противную старуху без капли радости. — Король Гоблинов провел рукой в перчатке по каменному выступу, который являлся частью окна. — Разве не нужны значимость или мужество, чтобы считать, что жизнь может быть другой? Чтобы верить в свои мечты?       Брайан наблюдал за ним, ощущая себя странно пустым и печальным. Неожиданное понимание обрушилось на него вспышкой, которая осветила разум.       — Ты ее любишь.       Джарет остался там, где стоял, прикрыв глаза от слишком ярких лучей, которые отбрасывало заходящее солнце. Свет позолотил застывшие черты лица, окрашивая бледную кожу золотом. А затем:       — Да, — произнес мужчина низким голосом. Слово выпало из раскрывшихся губ, словно камень. — Люблю.       Брайан был не в силах оторвать глаз от лица Короля Гоблинов, всё такого же отчуждённого. Он судорожно вздохнул. И по слабо трясущимся конечностям понял, что дрожит. Трудно было втягивать легкими воздух и выталкивать его… Казалось, тот застревал в горле. Внутри была отвратительная, выворачивающая боль.       Он засмеялся — низким, неприятным смешком, болезненно отдавшимся в груди. Смех рос, выплёскивался изо рта хохотом такой громкости, что стал почти криком. Глаза Джарета раскрылись в щёлки, и он посмотрел на своего узника из-под опущенных ресниц, но в остальном остался бесстрастен.       — Ты больной, — наконец выдохнул Брайан, опираясь на поддерживающий его камень. — Охренеть какой больной, чувак. Сколько ей было лет, когда она попала сюда? Одиннадцать? Девять?       — Пятнадцать.       — Чёрт, не особо утешил. Пятнадцать. — Он смог только покачать головой, хрипя от смеха, который будто рвался из груди. — Там, откуда я родом, у нас есть название для таких людей, как ты. А ещё тюрьмы.       — Если ты намекаешь на то, что я подумал, — сказал убийственно тихо Джарет, — То тебе лучше бы вспомнить, что я всё ещё могу вырвать тебе глотку.       — Ладно, ладно, извиняюсь, ты явно не сделал ей ничего плохого. Но я знаю, что ты, типа, как-то повлиял на неё. Слышал бы ты, как она говорила о тебе. — Брайан как будто не мог прикусить язык, нервная энергия толкала на опасные слова. — Не кажется ли тебе, что любить пятнадцатилетнюю — это немного извращённо? Ты не мог, типа, просто решить, что она симпатичная? Пока она не стала бы старше, я имею в виду.       — Симпатия с отложенным временем действия? — Джарет усмехнулся. — Как поэтично.       — Да пофиг, — отрезал Брайан. — Это всё равно нездорово, воздействовать на пятнадцатилетнюю вот так.       Король Гоблинов лениво улыбнулся.       — Ты просто взбешён, что не додумался до этого первым.       — Чёрта с два! — возразил Брайан, возмутившись. — Она была ребёнком! Кто влюбляется в детей?       — Смерть, — ответил Джарет просто.       Брайан запнулся, растерявшись.       — Что?       — Ох, да ладно, — пренебрежительно бросил Джарет, поворачиваясь и устраиваясь поудобнее на подоконнике. — Ты должен знать эту историю. Миф об Аиде и Персефоне. Это тёмный повелитель смерти, — разъяснил он, опираясь на одну ногу.       — Однажды, совершая ежедневный моцион, он заметил юную девушку. — Он сделал паузу. — Красивую юную девушку… Дитя богини, с той радостью и светом, которых Аиду так не хватало в собственном сердце. И поэтому он просто забрал её с божественной прямолинейностью. Утащил её вниз, во чрево земли — быть его королевой. — Король задумчиво созерцал внешний мир. — Некоторые страсти не подчиняются правилам.       — Да, теперь я вспомнил эту историю. Она его ненавидела. И в конечном счёте превратилась в ледяную королеву стерв. Вот тебе и счастливый конец.       — Ах. — Джарет улыбнулся сам себе, проведя указательным пальцем в перчатке по губам. — Но я мужчина терпеливый — гораздо терпеливее, чем Смерть, который не привык ждать.       — Говоришь так, будто знаешь этого малого.       Джарет просто взглянул на него.       — Господи, — выдохнул Брайан почти неслышно. — Вот оно как. Это место официально стало меня пугать.       Джарет возобновил свой рассказ, как будто и не услышал.       — Я ждал свою невесту, — сухо сказал он, как бы делая ударение на некой персональной иронии. — Позволял ей взрослеть, ждал её возвращения… Её добровольного возвращения, заметь — я не сделал ничего, чтобы заставить её.       — Прости, — кротко заметил Брайан, — Но кто это, вообще-то, провёл меня так, что я сам себе дал пинка под зад, лишь бы ненаглядная Сара вернулась в твоё богом забытое царство?       Джарет щёлкнул пальцами в пренебрежительном жесте.       — Мелочи.       Брайан внезапно рассвирепел от его беспечного отношения.       — Значит, ты в нее влюблён, — прорычал он. — Ну и что? Это даёт тебе право морить людей голодом, сажать их на цепь, как животных, заставлять их играть в твои маленькие садистские игры разума? Ты не можешь так поступать! Ты не можешь так относиться к людям, будто они пешки в настольной игре!       — Я не могу? — бровь элегантно выгнулась в недоверии. — Ой-ой-ой. А чем бы я занимал себя всю прошлую вечность?       Брайан тяжело дышал через рот, пытаясь унять свою ярость. Потом понизил голос.       — Я тоже влюблён в неё, — выдавил он наконец. — Но не считаю, что это делает меня долбаным богом.       Улыбка исчезла с лица Джарета. Долгую минуту он рассматривал своего пленника, по-прежнему скорчившегося в углу. Не говоря ни слова, слез с подоконника, уперев одну руку в камень. Спокойным, размеренным голосом начал:       — Я могу заполучить кого только захочу. — Он сделал медленный, обдуманный шаг к съёжившемуся Брайану. — Но я никого не хотел — пока не встретил её. — Он шёл медленно и размеренно, подбираясь к беззащитному перед ним парню. — Я предложил реальность, соответствующую её пожеланиям, в обмен на любовь — но она отвергла меня из глупой ребяческой мести. Но я всё равно хочу её. — Теперь он был поблизости, его тень подползала к ноге Брайана. — Когда она ушла, я должен был на всю жизнь забыть её — но я не мог вытравить память о ней из своей души. — Он встал так близко, что края плаща задевали изорванную одежду Брайана. — Вместо этого я попытался её возненавидеть. Но ненависть — это всё равно страсть, и я ничего не сделал для того, чтобы успокоить свой разум. — Он опустился на колени, его плащ волнами пунцовых оттенков растёкся по камням. — И поэтому я использовал всю свою хитрость и сноровку, чтобы заманить её обратно ко мне — её, простую смертную девушку. — Он наклонился, положив руки в перчатках на стены и приблизив своё лицо. — А теперь она здесь, и я едва ли смогу устоять. — Его черты исказились от сорвавшейся ярости. — Когда я рядом с ней, я как оголённый нерв, безоружный перед каждым её словом и причудой. Когда она в опасности, уязвим я. Я презираю себя за это. И её. — Гнев ушёл с его лица, оставляя его застывшим, что почему-то откровенно пугало. — Но она — причина, почему я дышу. Если бы я никогда не увидел её снова… Не осталось бы никакого смысла.       Энергия вернулась, и он наклонился ещё ближе, почти плюнув в лицо Брайана.       — Даже не смей, — прорычал он, — сравнивать мои чувства к Саре Уильямс с твоим мальчишеским увлечением.       Он встал и крутанулся в сторону, открывая двери и показываясь гоблинам-тюремщикам Брайана, готовым выполнить свой долг.       — Заберите его, — коротко приказал Джарет. — И оставьте меня.       Брайан позволил им почти что унести себя в ублиет, на сей раз не оказав сопротивления. Потрясённый крутым накалом слов Короля Гоблинов, он почти обрадовался успокаивающей тьме каменного мешка.       Всё стало лучше, поскольку он больше не возвращался в ту голую комнату. После этого он стал привыкать к ублиету, пищу ему проталкивали через заслонку двери. Помимо этого, он проводил время почти так же, как и раньше, в ничем не тревожимом общении с тьмой.       Пока, естественно…       Брайан подвинулся к шероховатой каменной стене ублиета, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы вздремнуть. Только-только ему удалось терпимо выгнуть спину, чтобы избежать синяков, как заявился Король Гоблинов.       Брайану некогда было даже что-то подумать. Он только моргнул, и уже следующее, что он понимал, — Джарет поднял его вверх за драную рубашку, ударив спиной о камни. Король прижал его к стене, рука в перчатке легко легла на горло Брайана.       Джарет мог раздавить его трахею и даже не поморщиться. Брайан чувствовал это, чувствовал жуткий потенциал силы в тех тонких, изящных пальцах. Он замер, как загнанный в угол зверь, хватая ртом воздух.       Глаза Джарета завладели им, кристальная синева была полна ненависти. И чего-то ещё.       — Она моя, — тихо сказал Король Гоблинов.       Брайан помедлил.       — Чего? — осторожно спросил он.       — Сара, — уточнил небрежно Джарет. — Она моя.       Затем гнев вернулся, и он наклонился, приложив силу ровно настолько, чтобы Брайан поперхнулся.       — Ты понял? — спросил он мягче мягкого. — В состоянии ли я затолкать этот факт достаточно глубоко в твой мозг, который на самом деле записная книжка подростковых мыслей? А? — Он склонил голову набок. — Она всегда была моей. В тот миг, когда она позвала моих гоблинов, я получил часть её души. Мне безразлично, — с тихой пронзительностью, — если она снова каким-то чудесным образом пройдёт Лабиринт. Мне безразлично, если она спасёт тебя. Заберёт тебя домой. Помоет, покормит, уложит тебя в постель. Даже если это будет её постель. — Его затянутые в перчатки пальцы сжались, и перед глазами Брайана поплыли чёрные пятна. — Если вы поженитесь. Если вы заведёте двоих-пятерых детей и милого маленького щеночка, — закончил он злобно. — Ничто из этого не изменит того факта, что. Она. Моя. — Он прижался щекой к Брайану. — А ты, дружок, — прошептал он нежно, — всегда будешь жить, зная, что та, кого ты любишь — телом, умом и душой принадлежит, — он отступил, глядя Брайану прямо в глаза, — мне.       Он резко убрал руку, наблюдая, как Брайан сползает на пол с нещадным приступом кашля. Джарет подождал, пока парень не задышал нормально.       — Держись подальше от моей собственности, — просто сказал он.       Затем повернулся и ушёл.       После этого воцарилось однообразие. Еда, сон, взгляд во мрак, который окружал Брайана каждую минуту… Все это расплылось в кошмар, от которого он не мог проснуться.       А потом, в какой-то из дней, в это невыносимое безмолвие тьмы прорвался звук. Брайан пробудился от прерывистого забытья от звука… криков. Гоблины орали на что-то или кого-то, извергая проклятия и оскорбления. Брайан, чья чувствительность возросла после такой долгой и полной изоляции, с трудом их различал. Вдруг через гвалт прорезался крик — женский голос, такой знакомый, что сердце Брайана ёкнуло. Затем мощный всплеск, словно кто-то свалился в большой водоем. Вопли гоблинов продолжались, только превратились в радостное ликование через несколько минут… а потом внезапно оборвались.       Придя в себя только несколько минут спустя, Брайан услышал суетливое шарканье гоблинских ног за стенами ублиета. В грубой спешке заслонка на двери, используемая для передачи ему пищи, отлетела, а затем захлопнулась — но не раньше, чем что-то выкатилось. Брайан поймал это нечто и нахмурился. Хлеб и вода, конечно, было единственным, что всё это время ему давали, и теперь… Он поднёс предмет к носу, пробежав пальцами по чуть ворсистой кожице. Когда его чувства определили сладкий летний аромат плода, он наконец понял, что он держал.       Персик. ___________________ * А теперь обыграна общеизвестная идиома «Curiosity killed a cat, but satisfaction brought it back» (Любопытство кошку сгубило, но оно же ее и оживило). (прим. переводчика) ** Build a better mousetrap and the world will beat a path to your door — афоризм американского поэта и философа, Ральфа Уолдо Эмерсона (Ralph Waldo Emerson), дословно переводятся, как «Сделай лучшую мышеловку и мир протопчет тропу к твоим дверям», ну или как-то так, официального перевода я не нашла. Литературно оформила, как сформулировалось по нашим побасенкам. (прим. переводчика) *** Master of All Space and Time powers (силы Мастера пространств и времен) это может быть аллегорией, как на новеллу Руди Рюкера (Rudolf von Bitter-Rucker) «Хозяин пространства и времени» 1984, так и на Мастера, персонажа из «Доктора Кто». Я не читала и не смотрела, ни то ни то, так что не могу сказать к чему это относится. (прим. переводчика) **** get feet wet — (промочить ноги), если образно, то попробовать себя в деле; пустить пробный шар; прощупать почву; попробовать что-то новое (If you get your feet wet, you gain your first experience of something) (прим. переводчика) ***** Слова песни Relient K «More Than Useless» (I’m a little more than useless). Я не могу достойно перевести это выражение, поэтому пришлось его заменить такой альтернативой как «бесполезен как роза». Сразу прошу прощение за то, что взяла для этого название такой страшной книги. Но больно оно подходит. (прим. переводчика) ****** Campus — университетский городок или общежитие на территории университета. (прим. переводчика) ******* Либо переиначена настоящая фамилия Ворона из одноименного комикса — Eric Draven, либо же имя героя из игрушки Лига Легенд — Дравен (http://www.joborgame.ru/league-of-legends-gajd-po-geroyu-draven-draven). В общем, мрачное у него имячко, че уж там говорить;) (прим. переводчика) ******** Дворф (dwarf) — карлик, гном, малорослик. (прим. переводчика) ********** ‘trothed (Существительное — взаимное обещание marrytroth — взаимное обещание вступить в брак, обручение, помолвка, устное обязательство одного человека к другому, который соглашается сделать (или не сделать) что-то в будущем, звон — дачу кольца в знак помолвки). В результате я подобрала самое близкое по значению слово — у нас когда клялись друг другу в будущем обвенчаться, они становились друг для друга нареченными, и чаще это происходило тайно. (прим. переводчика) *********** Handfasted (устарелое прилагательное «обрученный» или глагол «устраивать помолвку», только это существительное). Тоже подобрала устаревшее близкое по значению слово. (прим. переводчика)