Последнее средство

Благими намерениями вымощена дорога в ад. Эту старую истину Китнисс с недавнего времени узнала по себе. С самого их с Питом возвращения из того ужаса, что зовутся Голодными Играми, между ними прошла черта. Китнисс хотела вернуться домой, к любимой младшей сестренке, которая ждала ее. К своему другу - Гейлу, который был дорог ей, и к матери, которая (хоть Китнисс и пытается отрицать это) тоже занимает важное место в ее сердце. И для этого ей пришлось лгать и изворачиваться. Но не во всем. На Играх, она не заметила, как парень с голубыми глазами, простой сын пекаря, неожиданно оказался важен для нее. Общительный и веселый, он резко контрастировал с угрюмой, нелюдимой и колючей Китнисс. Но, тем не менее, сама девушка не могла не отметить, что ей трудно не подасться его природному обаянию. И ей пришлось сильно постараться, чтобы спасти их обоих от смерти. Хотя, сама Китнисс знала, в чем причина ее отчаянной попытки спасти парню жизнь. Хлеб. Она была должна ему за то, что он спас ее семью от голодной смерти. И когда Клавдий Темплсмит, объявил их с Питом Победителями, девушка смогла вздохнуть с облегчением - она вернула долг. И теперь ее с Питом ничего не связывает, все будет как раньше. То, что было на Арене, останется на Арене. Не так ли? И неужели Пит всерьез рассчитывал, на ее горячую любовь, когда она совершенно не собиралась заводить с кем бы то ни было отношений, создавать семью? А уж влюбляться – и вовсе не входило в ее планы. Так решила Китнисс, по приезду в двенадцатый дистрикт. Поэтому, она избрала самую действенную тактику – игнорирование. Чем раньше Пит поймет, что между ними не могло быть ничего – тем лучше. Вот только, сердце почему-то предательски заныло после их расставания на платформе. Четыре месяца ей удавалось довольно успешно игнорировать парня. Пару раз он подходил к ней, пытаясь поговорить, но каждый раз она находила причину уклониться от беседы. Мысленно при этом, терзаясь и едва сдерживаясь, чтобы не подойти и попросить прощения. Но то, что произошло сегодня… навсегда изменило жизнь Китнисс. *** - Китнисс, Китнисс, подожди! – Окликает ее чей – то голос. Девушка удивлено оборачивается, и тут же ее хорошее настроение падает вниз. Это опять он. Почему Пит не оставит ее в покое? Так будет лучше для всех. Ведь, правда? - Мы можем поговорить наедине? Пожалуйста! – Парень аккуратно, подходит к ней, словно боясь, что она сбежит от него. - Нам не о чем разговаривать, Пит. Мы спаслись на Арене, мы живы. И теперь у каждого своя дорога. У тебя – своя. У меня – своя. Пит, послушай меня, не заставляй меня делать тебе больно. - Китнисс, но хотя бы просто друзьями мы можем быть? - парень все еще не собирается уходить. Как ей не хочется это говорить. - Прости, Пит, но я не хочу тебя видеть. Оставь меня в покое! Живи как хочешь, делай, что хочешь – мне все равно! Только не подходи ко мне. Живи своей жизнью. – Девушка взвинчена. - Китнисс, а как же твои слова? Там, на Арене. Все, что мы прошли…. Твои поцелуи, твои объятья…. Зачем же ты спасала меня? Лечила? Если сейчас гонишь прочь – голос Пита срывается. Из глаз текут слезы. Он уже на грани… Прости Пит, но я должна это сказать. Так будет лучше. Для всех. - Это все было только ради игр, Пит – Голос Китнисс предательски дрогнул, сердце защемило. – Я совершенно не собиралась быть с тобой после победы. Я все сказала. А теперь уходи. И не подходи ко мне больше! Прости меня. Прости. Пит раздавлен. Глаза невидяще смотрят в стороны, слезы текут из его глаз, но Пит по видимому не замечает этого. Он смотрит на Гейла. - Позаботься о ней. И убегает. Так будет лучше. Китнисс идет домой. Настроение, испорчено окончательно. И в сердце закрался легкий холодок, какая – то смутная тревога. - Тебе не стоило так говорить. Китнисс удивленно смотрит на Гейла. - Что? - Не то, чтобы я особо любил Мелларка, но твои слова… это очень жестоко, я ведь знаю, он дорог тебе. – Гейл пристально смотрит на девушку. – Он ведь предложил тебе дружбу, разве ты против? - Так будет лучше для всех, Гейл. – Китнисс очень надеется, что ее слова звучат так же уверенно - как она хочет показать, но голос все равно выдал ее. – Хотя, возможно, ты и прав. Мои слова были слишком жестоки. – Китнисс прикрывает глаза. – Я не соображала, что говорю. Ладно, сделанного не воротишь. Пойдем. Они подходят к дому Китнисс и уже собираются прощаться, как их отвлекает шум сзади. Прим и Хеймитч, куда это они? - Что происходит? – Девушка удивленно смотрит на сестру. Та явно встревожена, и чего – то боится. - Пит, вот что происходит. - Хеймитч в своем репертуаре. - С Питом, что-то не так, Китнисс. - поясняет сестре Прим. – Он был сам не свой, когда вернулся домой, у меня плохое предчувствие. Очень плохое. – Ты не в курсе, что могло его так взволновать? – Сестра серьезно смотрит ей в глаза. - Плохое предчувствие? - Теперь и самой Китнисс стало не по себе. Тревога в сердце усилилась. Китнисс переглянулась с Гейлом. - И что я ей скажу? - Я.. – Но высказать, свое предложение девушка так и не успела: Хеймитч выбил дверь ногой. Запах крови. Это первое, что почувствовала девушка, зайдя в дом, тут, словно сам Сноу побывал. И почти сразу, ее глаза обратили, наконец, внимание на центр гостиной. Посередине комнаты стоял мольберт, на котором красной краской был нарисован чей – то портрет. А напротив в кресле сидел Пит, под которым растеклась лужа крови. Бледное лицо, страшная рана на левой руке и легкая улыбка отчетливо врезались в память. Китнисс стало плохо. Глаза широко раскрыты, рука прикрыла рот. - Это сон? Я сплю? Этого не может быть…просто не может! Но все ее сомнения развеял голос Хеймитча, подбежавшего к парню, прикрыв рану на руке и пощупав пульс. - Он еще жив, но потерял много крови. Помоги мне отнести его к дому Китнисс. – Эбернетти обращается к Гейлу. Китнисс почувствовала огромное облегчение. Он жив. Жив! Из своих мыслей выводит ее голос Хеймитча. - Что, же с тобой произошло, мальчик? Из-за чего ты решил покончить с собой? Китнисс встрепенулась, и посмотрела на Гейла. Вина и раскаяние затопили ее с головой, не давая поднять голову словно лавина, несущаяся с горного склона. - Это все из-за тебя! Все. Ты разрушаешь все, к чему прикоснешься! И будто в насмешку, масла в огонь подлил Хеймитч. - Хотя я, кажется, знаю, в чем дело. Достаточно посмотреть, кого парень нарисовал своей кровью на портрете. Китнисс резко оборачивается и смотрит…. На себя! Не узнать свой портрет было бы полнейшей глупостью с ее стороны. И тут до нее дошел смысл слов ментора. Кровью? Он рисовал ее портрет кровью? Китнисс стало плохо. Она не помнила как выбежала на улицу, и очутилась в своем доме. Не помогал тот факт, что от Пита, когда его несли в дом к Эвердинам на белом покрывале зимы оставались ярко – алые капли, будто бутонами выделяющиеся на снегу. Наконец Пита оставили на попечение заботливых рук ее матери, и ушли в другую комнату. Гейл попрощавшись, бросил сочувственный взгляд на Китнисс и побежал домой. Она осталась одна, в комнате с очень серьезной Прим, и с не менее серьезным Хеймитчем. Ей стало не по себе. Китнисс понимала, что разговор будет нелегкий. - Итак, может, расскажешь, из – за чего парню понадобилось резать себе вены, и рисовать твой портрет кровью? – Хеймитч, хмуро смотрит на Китнисс, его рука уже привычным движением достает фляжку с выпивкой. Китнисс не знает с чего начать. Да и не особо хочет вспоминать этот разговор. - Ты ведь оттолкнула его не так ли? – Прим, ее маленькая Прим, с явным неодобрением смотрит на свою сестру. – Что ты ему сказала? - Я… Я сказала, что теперь у нас свои жизни. Что пусть живет своей жизнью как раньше. -Ха! Почему я не удивлен?! – Хеймитч зло смотрит на свою подопечную и делает глоток из фляжки. - Но ведь это не все, не так ли? – Прим не унимается. – Что ты ему еще сказала? Мой Утенок, пожалуйста, не надо… мне итак плохо. Вина. Она огромным мыльным пузырем Разрасталась изнутри, поглощая целиком. Я...я сказала ему, что не желаю видеть его и что все... все что было на Арене, было только ради Игр – Китнисс не замечает как по ее лицу текут слезы. - Ты в своем уме?! Как ты только могла додуматься до такого? – Прим неверяще смотрит на свою сестру. – Ты же любишь его! И не отрицай! - Знаешь, что, солнышко, мне кажется, что из вас двоих, старшая сестра совсем не ты, а эта девочка. Мозги у нее в отличие от тебя присутствуют. – Едкий голос ментора, подлил очередную порцию яда на свежую рану. Хеймитч достал из кармана нож и положил перед Китнисс. - Когда парень очнется… Если он очнется – поправил себя ментор, – возьми этот нож, и воткни ему прямо в сердце, потому, что второй раз от самоубийства спасать его я не хочу. Пусть точно умрет от твоей руки. Меньше мучиться будет. - Я думаю, тебе нужно хорошенько подумать над тем, что ты чувствуешь к нему, Китнисс, я знаю, что он дорог тебе. Что ты любишь его в глубине души, но боишься. Ты боишься признаться в этом самой себе. Китнисс уже не может сдерживать себя и рыдает навзрыд. Прим, ее маленькая Прим утешает ее, словно и впрямь Китнисс ее младшая сестра. Открывается дверь и заходит усталая миссис Эвердинн. - Как он? - Хеймитч не смотря на то, что выпил, по-прежнему на удивление трезво мыслит. Мать Китнисс, садится за стол и беря флягу Хеймитча делает глоток. Морщится и смотрит в стену. - Рану я зашила. Кровь больше не идет. Но… - Но? - Китнисс со страхом смотрит на мать. - Но у него слишком большая кровопотеря. Если ничего не предпринять… Пит умрет.