Ciega/Слепая

Слово «прости» не всегда может всё изменить, потому что мы используем его как оружие, как оправдание. Но когда мы действительно хотим извиниться, когда наши поступки говорят о том, чего мы сами не смогли сказать. Когда мы всё поняли, «прости» как нельзя кстати. Когда мы всё поняли, «прости» — это покаяние.

- Я ее не обижал, - упрямо возразил Питер, делая очередной выпад. - Девушки очень ранимы, - Каспиан уклонился. - Надо подбирать правильные слова, чтобы не обидеть их. - Но она же не маленькая дурочка, чтобы обижаться на меня за то, что я попросил помощи. - Она обиделась не за это, - тельмарину удалось-таки выбить меч из рук Верховного Короля. - Ты с ней разговариваешь, гуляешь, а вчера пришел только за тем, чтобы хоть как-то заставить ее отца помочь Нарнии. Это неприятно. - Возможно, - Питер кивнул. - Но разве я не спросил, как она себя чувствует? - Использованной она себя чувствует. По крайней мере, сегодня. - А ты откуда знаешь? - Пэвенси улегся на траву, чтобы передохнуть. - Я видел Ее Высочество сегодня утром, она выглядела крайне расстроенной, а когда я спросил о причине ее настроения, она ответила, что такой использованной и ненужной она никогда себя не чувствовала. Еще она что-то тихо пробормотала о Верховном Короле, то есть, о тебе, - Каспиан убрал меч в ножны и сел рядом с Питером, который о чем-то глубоко задумался. - А Элизабет простит меня, если я извинюсь? - спросил юноша через несколько минут молчания. Тельмарин пожал плечами. - Наверное. Не думаю, что она злопамятная. - Спасибо, - Питер вскочил с травы и побежал в замок. Элизабет сидела в своей комнате и пыталась не думать о короле Питере и о своем глупом и недопустимом поведении. Она ведь права! Он просто использовал ее! Ладно бы еще, отец Элизабет отказал дочери в ее просьбе, но ведь он согласился дать Нарнии армию! Вдруг в дверь постучали. - Войдите, - дверь открылась, и кто-то вошел в комнату. - Уильям? - Нет, Элизабет, Вы не угадали, - принцесса узнала голос Питера. - Вы что-то хотели, Ваше Величество? - она присела в легком реверансе. - Да... я хотел извиниться перед Вами за свое поведение. - Не стоит, - девушка покачала головой. - Нет, Элизабет, я должен извиниться. Я вел себя так, как не подобает королю и мужчине, тем более! Вы прощаете меня? - Нет, - она так просто покачала головой, что Питер разозлился: - Я пришел извиниться перед Вами! Вы хоть знаете, что значит быть королем?! Знаете, что испытываешь, когда понимаешь, что твоя страна, твой народ в опасности?! Вы были правы вчера, Элизабет: Вы очень глупая! - Не смейте так говорить! - ответила девушка. - Вы бесчувственный и хладнокровный! Нельзя думать только о себе! - Я думаю о своем народе! - Вы слишком самовлюблены, чтобы думать о Нарнии! - А Вы слишком слепы, чтобы говорить об этом! Девушка отшатнулась, и Питер вдруг почувствовал, что перегнул палку. - Элизабет, я... - Уходите! - по щекам девушки заструились слезы. - Элизабет, послушайте... - Уходите! И никогда больше не смейте разговаривать со мной! - девушка отвернулась к окну и закрыла лицо руками. Питер хотел что-то сказать, но понял, что сделает только хуже, и ушел. Элизабет, оставшись одна, поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы Питер просто подошел к ней и заключил в свои надежные объятия, а не уходил. Девушка подошла к двери и закрыла ее на замок, чтобы никто не помешал ей упиваться собственной болью. Она упала на кровать и горько заплакала, уткнувшись в подушку. Ей было больно и обидно. От Питера она таких слов не ожидала, только не от него. Король ведь знает, что девушка чуть ли не ненавидит свою слепоту, но указывает ей на нее. Вскоре принцесса, не заметно для самой себя уснула, не заметив, что в комнате прячется мужчина с красивыми бирюзовыми глазами и мягкой, но немного плотоядной улыбкой на губах...