Don't look inside

Коляска останавливается у стены. Девушка, сидящая в ней, глубоко вздыхает. - Подождешь здесь? – спрашивает ее напарник, кладя ей руку на плечо. Девушка кивает. К таким новостям шефа и правда надо подготовить. Натянуто улыбается, прижимая к себе ноутбук. – Хорошо. Легкое похлопывание по плечу – и вот парень уже входит в кабинет шефа. За ним заходит и второй, явно нервничая. Девушка остается сидеть в коридоре, глядя на часы и пытаясь усмирить клубок змей в животе. Кажется, ей в желудок пробрались несколько ужей и запутались там между собой, а теперь не могут распутаться, толкаясь и пытаясь вылезти обратно через горло. Обычное дело на нервной почве. Это «бюро» полно храбрых людей, у которых не дрожат руки, холодных и спокойных, бесшабашных и никогда не трепещущих, но перед кабинетом мастера абсолютно все испытывают схожие чувства. Дверь открывается с протяжным скрипом. Девушка вздрагивает и резко поворачивает голову. Ее напарник в дверях кивает ей проезжать внутрь, ободряюще улыбаясь. Понятное дело, улыбка притворная, кто же может улыбаться, не выполнив задание, или не выполнив его наполовину, но у этого парня получается удивительно естественно. Инвалидная коляска трогается, проезжает коридор, и медленно въезжает в кабинет. Клубок змей отчаянно запутывается еще больше. - Леви! – мастер улыбается со своего стола. Вообще-то у него есть специальное кресло, подогнанное под его рост, но там почти всегда сидит только пыль. Шеф предпочитает стол, заявляя, что так он все-таки выше, чем в кресле. – Здравствуй, дорогая. Девушка только кивает, оглядываясь и пытаясь уловить, что изменилось в его кабинете на этот раз. Огромный стол, много стеллажей с книгами и разными безделушками, фигурками, масками и разнообразной белибердой, потертый кожаный диван, журнальный столик перед ним, экран телевизора, который одновременно еще и компьютер, окно в стене сбоку. Серое, за ним ни единого лучика света. На первый взгляд ничего. Мастер неожиданно показывает пальцем в сторону одного из стеллажей. Там, на третьей полке – новая игрушка. Балерина, стоящая на мысочке, выполненная из стекла, и выглядящая, как струи воды. Необычно. - Из Германии, – улыбается мастер Макаров, и тут же серьезнеет. – Но к делу. Мальчики сказали, что с заданием что-то не так. Леви кидает полный презрения взгляд на напарников. Ничего не рассказали, конечно же. Опять ей отдуваться. Девушка заправляет прядь синих волос за ухо и снова переводит взгляд на шефа. - Мы выполнили задание только наполовину. Мы изъяли файлы. - Но?.. – Мастер приподнимает бровь. - Но они зашифрованы, и мы... Я не представляю, каким может быть ключ. – Быстро выдыхает девушка, и опускает глаза. Комок змей внутри замирает, как будто все ужики испугались того, что она сказала. Мастер щурится. Парни стоят в сторонке и ждут высшего повеления. Леви ковыряет ручку инвалидной коляски. - А почему ты не раздобыла ключ? – наконец задает вопрос мастер. - Я слишком поздно вспомнила о нем. Макаров прищуривается еще больше. За окном светлеет. Рассвет. - Джет, Дрой. – парни вытягиваются в струнку в ответ на звук их имен. – Вы проводите МакГарден до архива. Пусть подберет себе все материалы, что могут быть нужны. Она расшифрует эти файлы сама. Леви выдыхает. Чертова прорва работы. Впрочем, это ей как раз по плечу – она не одну сотню шифров и загадок распутала за время работы здесь. А с тех пор, как она села в кресло – времени на это стало еще больше. - Хорошо, мастер. – Леви кивает. Узел в животе распутывается, распускается и бесследно исчезает. Змейки переварились без посторонней помощи. Девушка глубоко вздыхает и разворачивает коляску. Напарники, даже не посмевшие возразить шефу, следуют за ней: Джет открывает дверь, Дрой берет ручки ее коляски. - Ах, да, МакГарден! – внезапно окликает девушку Макаров. – Ты молодец. Даже нерасшифрованные, эти файлы просто бесценны. – Мастер сидит лицом к ней, и его улыбка сияет не хуже солнца, только-только показавшегося из-за многоэтажек и затопившего кабинет. Утро наступает. Леви улыбается. - Спасибо, мастер. – Дверь за ней закрывается, скрывая шефа, с его безделушками, табакерками, балеринами, сияющей улыбкой и солнцем. Для каждого утро разное. *** Джет из последних сил вталкивает каталку, наполненную книгами, бумагами и документами, в кабинет. Его встречают аплодисменты. - Второй день катаешь, не надоело? – осведомляется девушка. Джет не отвечает. - Люси, перестань. Мешаешь, – отзывается на шум Леви. В ее очках отражается экран ноутбука, пальцы порхают над клавиатурой. – Мне нужна документация номер три-два-четыре-семь, Джет, найди ее мне. Белая папка. На ней должно быть написано «Шифры – 4». Парень быстро шарит по каталке, разыскивая папку. Несколько книг падают на пол, Люси откидывается на спинку кресла, рассматривая соседку и подругу в одном лице. Слегка хмурится, глядя на скрюченную фигуру. - Ты используешь ноутбук, а не стационарный комп. Значит, что-то очень важное, так? – решает поиграть в дедукцию блондинка. - Люси, перестань. Мешаешь. - А почему ты так решила? – нервно спрашивает Джет, оглядываясь на Люси. – Ноутбук – еще не показатель, может, ей так удобнее! Люси вздыхает. Впрочем, чисто напоказ, она была почти уверена, что парень откликнется на этот вопрос, а вот Леви – нет. От «червя» сейчас вообще ничего, кроме «(имя), перестань. Мешаешь» не дождешься. - Вот вам и отличие вас, оперов, от тихушников. – улыбается блондинка, складывая руки на груди. Точнее, под грудью, привлекая к упомянутой повышенное внимание. – Вы в словесных играх на любую провокацию поддаетесь. – Девушка усмехается, и, не дав Левиному напарнику возразить, начинает объяснять: - Знаешь же, что содержимое экрана ее ноутбука видит только она? Ну, только ее очки, над которыми она мудрила. Ну так, а на стационарном компьютере такого прибабаха нет, там все всем видно. Вот она и шифруется. - Люси, перестань. Мешаешь. Блондинка хихикает. Джет переводит взгляд с нее на Леви и обратно. - Она всегда так работает? - Да. Либо так, либо спит. А ты что, ни разу не видел? А, да. Оперов не пускают. Кстати, с чего вдруг такое попустительство? – любопытствует Люси. Джет отводит глаза. Сказать – рассказать не разрешенное. Соврать – увидит, тихушники всегда замечают ложь. Промолчать... - Джет, папка. Парень принимается усиленно рыться в бумагах, втайне благодаря Бога, или кто там есть, за то, что Леви так своевременно вспомнила о бумагах. - Вот. – Парень протягивает бумаги девушке. Та молниеносно выхватывает их, задирает очки на лоб и вчитывается в текст. Парень буквально видит, как слова отпечатываются в ее мозгу, как она вгрызается в буквы, пытаясь что-то из них вытрясти. Потом поджимает губы, качает головой, откладывает бумаги в сторону и снова начинает что-то печатать. - Та же папка, документация три-два-шесть-шесть. Быстрее. Парень тут же снова закапывается в папке, разыскивая бумагу. Люси с улыбкой качает головой. - Я пойду чай заварю, все равно делать нечего, – она встает с тем характерным для крутящихся кресел «пффффффх»-ом, и направляется к двери, одновременно откатывая тележку от входа-выхода. - Люси, пожалуйста, принеси мне заодно карандаш! Или точилку!!! – кричит ей вслед Леви, неодобрительно глядя на раскиданные сломанные карандаши вокруг, как будто это они во всем виноваты, и снова углубляется в работу. Надо доделать этот шифр. Хотя бы один. Каждый раз, когда она работает с шифром, или головоломкой, так происходит. Водоворот букв и цифр захватывает ее с головой, и кажется, отгадка – вот она, рядом! Но нет, внезапно она ускользает, и приходится снова распутывать этот клубок. Порой Леви кажется, что, будь у нее здоровые ноги, она побежала бы за этой отгадкой, за этим ответом. Но она остается сидеть. И распутывать, распутывать, распутывать. В жизни есть много вопросов, на которые она не может ответить, которые она не догнала бы, даже будь у нее ноги. И один из них – о чем думал тот человек, когда... Хотя, нет, он не человек... НЕ ДУМАТЬ! Синеволосая встряхивает головой, отгоняя ненужные мысли. Нельзя об этом думать. - Джет? Новый кусочек головоломки в ее руках. Бумага с буквами, а как много она стоит! Еще совсем немного, и она решит этот шифр... Еще немножко... - Я принесла чай! Леви вскидывает голову. Пристально, в упор смотрит на Люси. Блондинка понятливо захлопывает рот, берет под руку Джета, и уволакивает его в коридор, несмотря на протесты и забыв про карандаши и точилки. И в тишине кабинета отпечатывается лишь стук клавиш. На лице «червя» блуждает улыбка, в стеклах очков отражается экран. В коридоре же разворачивается куда более шумное действие. - Меня к ней приставили, какого черта? Ты чего творишь, Хартфилия?! – Джет раздраженно вырывает руку и пытается вернуться в комнату. - Не лезь к ней. Она теперь больше любит тишину и одиночество, – невозмутимо отталкивая парня в сторону, с легкой улыбкой отвечает Люси. Джет же, тем не менее, не отступает, все равно пытаясь проникнуть в комнату. - Тогда какого ты там сидишь? – вполне справедливо возмущается он. - Она просила об отдельном кабинете недели две назад, может полторы, но шеф ей отказал. Вэнди настояла. – парирует блондинка, снова оттесняя парня от двери. Джет чуть вздрагивает. Еще несколько слабых поползновений в сторону двери, и он медленно делает несколько шагов назад, упираясь в стену напротив. Люси, постояв еще немного рядом с дверью, вскоре тоже отходит в сторону и становится у стены. Откуда-то доносится звук печатающего принтера. - Что, так и будем тут стоять? – нарушает тишину Джет, спустя несколько минут молчания. - А некуда идти. Тебя же к ней приставили, сам сказал. Ты никуда не уйдешь. А мне некуда. В баре одна Кана пьет, даже Мира где-то по этажам болтается. – пожимает плечами Люси. И снова молчание. - А... Что с ней случилось? – снова начинает разговор Джет. – Когда мы с Дроем уезжали, она была... – он путается в словах. - ...другая. - Ты имеешь в виду, стояла на собственных ногах и махала вам на прощанье с улыбкой? – уточняет Люси, прекрасно понимая, что давит на больное место. Причем не только его больное место. Джет поднимает на тихушницу виноватый взгляд. - Прости. Да. Мы вернулись три... Нет, уже четыре дня назад, а она... В коляске. – сбито заканчивает рыжий. Хартфилия вздыхает. - Знаешь такую штуку: ПТСР? Посттравматическое стрессовое расстройство. Психическая болезнь, когда человек избегает воспоминаний, которые причиняют какую-либо боль. – Люси говорит научными терминами. Словно пытается максимально отдалить себя от настоящих событий. – Возможны различные последствия, осложнения соматическими и псевдо-соматическими заболеваниями. Может прогрессировать или подавляться годами, пока однажды не сработает «спусковой крючок», какая-то картинка, текст, действие, мелочь, и... Бум! – девушка руками показывает взрыв. – Бомба замедленного действия. – она замолкает. Джет некоторое время выжидающе смотрит на нее, потом все-таки решается спросить. - И... Что случилось?.. Люси резко поворачивается в его сторону, отвлекаясь от каких-то своих мыслей. - А, да. Ее воспоминанием была мать. Убийство ее матери, помнишь это дело? Из-за него-то мы с ней и познакомились ближе. Брови Джета ползут вверх. - Так это же... - Да, да, пять лет назад было. Пять с половиной даже. Вэнди сказала, что могло и десять пройти, на самом деле. А «спусковым крючком» для Леви стало нападение на нее. – Люси переводит дыхание. – Через пару дней после того, как вы уехали, ее попытались изнасиловать по дороге домой. Она отбилась, конечно, они ей и в подметки не годились, она хоть и тихушница, а боем владеет... Но у них был пистолет. Травмат, с резиновыми пулями. – Из голоса блондинки потихоньку уходят все эмоции, предложения становятся короткими и сухими. – Они выстрелили. По ногам. И даже попали, один раз из пяти. Она упала и потеряла сознание. Нацу, сорвавшийся с места еще по звуку первого выстрела, подоспел туда прямо вовремя – насильникам сильно не поздоровилось. Их полу-трупы были спрятаны за мусорной кучей неподалеку спустя несколько минут, а Леви в отрубе наш в жопу укушенный притащил сюда еще чуть позже. Кстати, для грубого и безалаберного киллера нес он ее очень осторожно. «Червя» тут же взяла в оборот Вэнди... – Люси прикрывает глаза. Все случившееся месяц назад встает перед глазами, будто произошло только вчера. Или даже несколько минут назад. - И?.. – торопит ее Джет. Она открывает глаза, и продолжает рассказ. - И она не нашла ничего серьезного. Ушибы, огроменный синяк на бедре от той резиновой пули, но ничего критического. Ты знаешь Вэнди, та и осиного укуса не пропустит. – кивает сама себе Хартфилия. – И все разошлись, успокоенные. Леви очнулась на следующее утро – и не встала. Ноги не двигались. Позвали Вэнди, конечно... Она всех выгнала, осталась там одна с Леви. А через полчаса они вышли вдвоем. Точнее, Вэнди вышла, а Леви выехала на коляске. Ты помнишь, как убили мать Леви? – внезапно задает вопрос Люси, встряхивая волосами. Джет лишь кивает, а потом все же открывает рот и начинает говорить: - Да. Особой жестокости было дело, «L»-ка, кажется, и прямо в соседней подворотне – женщину обездвижили, прострелив колени и локти, и изнасиловали... А потом убили, и все на глазах маленькой Леви. Там от детального описания трупа блевануть можно было, не говоря уже об осмотре места преступления. Мы таким не занимаемся, все-таки тут полиция специалист, но Леви, тогда еще почти что незнакомая, четырнадцатилетняя девчонка, так слезно умоляла нас, что мы с Дроем решили помочь. И помогли, нашли всех. А заодно как-то негласно и незаметно взяли Леви в нашу команду... – он останавливается. Люси лишь кивает. - Вот-вот. И эти насильники напомнили Леви про ее мать, она испугалась, и... как бы сказать. Ее нервную систему заклинило. Теперь ее тело совершенно уверено, что ноги работать не могут по причине их сильного повреждения. И, хотя Леви теперь каждые три дня наведывается к Вэнди, как к психиатру, и та битый час ей ласково втолковывает, что никаких повреждений нет, да и Леви сама это видит и знает, слушаться ее ноги не слушаются. Не может она ими двигать, вообще, причем боль или прикосновения ощущаются. Джет не отвечает. - Детальней не знаю, за этим к Вэнди иди. – уточняет Люси, подозрительно глядя на рыжего. Он качает головой. - Нет, тут нечего уточнять. Спасибо. – и снова замолкает. Так они стоят еще несколько минут. Казалось – прошел всего месяц. Что могло случиться? Месяц. Они договаривались перед отъездом всей командой, что Леви не будет брать заданий, а мастер не будет их давать. Кто знал...