Бойтесь своих желаний

Лили очень быстро освоилась в доме Северуса. И как же иначе? Она выросла в этом районе, а за эти годы здесь ничего не изменилось. Едва выйдя из камина, она жизнерадостно огляделась и сообщила, что еще с детства хотела поменять занавески. Ведь можно? Северус не нашел в себе силы отказать. На следующий день ему пришлось сопровождать ее на Косую аллею, еще через день они отправились в Гринготтс, а еще через три дня он понял, что несет за ней полные пакеты не пойми чего и старается не думать, как это выглядит со стороны. Особенно глазами Риты Скиттер. После появления в госпитале, «Пророк» он не читал. Просто чтобы лишний раз не нервничать. Поводов хватало и так. За первую неделю их совместного проживания, Северус понял, что избалованная вниманием, Лили всегда вертела им, как хотела. Но что хорошо в пятнадцать лет — после сорока становится… неуместным. К тому же она по привычке сравнивала его с Джеймсом. Все время! Не меньше двух раз в день! На его кухне появились пестрые чашки, а шторки отливали веселенькой желтизной. А по вечерам в гостиной царил Поттер. Много Поттера. Северус запирался в лаборатории, но бесцеремонная подруга ломала чары и тащила его «общаться». Ну о чем им говорить? НЕ О ЧЕМ! Но когда он сообщил об этом Лили, она расплакалась и, всхлипывая, сказала, что всегда подозревала, что Сев был несправедлив к Гарри. И ей даже страшно подумать, что пережил ее несчастный малютка от неуравновешенного Снейпа. Несчастный малютка слушал эту патетическую речь и нагло ржал. Северус это точно видел! И слезы у него в глазах были именно от смеха, что бы там Лили ни думала. Мало того, он заговорщически подмигнул хозяину и шепотом посоветовал «не огрызаться, а то хуже будет». Северус уже, как манны небесной, ждал, когда же, наконец, гоблины отремонтируют домик в Годриковой Лощине. Но мелкие пакостники не торопились. А Лили, меж тем, начинала вести себя все загадочнее. Он часто ловил на себе ее изучающие и заинтересованные взгляды. Иногда она замолкала на середине фразы и в упор смотрела на него, словно что-то прикидывая. От этих взглядов почему-то становилось не по себе. Он хорошо помнил подругу детства — она явно что-то замышляет, причем с его участием. Поттер по сравнению с Лили, захваченной идеей, уже казался невинным ягненком. * * * К воскресенью Северус совсем вымотался. Он не мог понять, почему так устал. Все-таки война уже далеко в прошлом, непосредственной угрозы жизни не существует, а он чувствует себя так же, как после изматывающего отчета в Ордене Феникса по поводу ночных развлечений под Круциатусом у Темного Лорда. Видимо, это все же годы да плюс бурная молодость. Северус сидел в кресле у камина. Лили наверху плескалась в ванной, а потом собиралась пораньше лечь спать. А ему спать совершенно не хотелось, к тому же он очень скучал по своей удобной кровати, которую в первую же ночь уступил Лили. И теперь он спал в своей бывшей детской на каком-то скрипучем узком недоразумении. Сама комната тоже приятных воспоминаний не навевала. Северус встал, потянулся, проскрипев, кажется, всеми костями и направился к камину. Над полочкой был тайничок, в котором он хранил хороший коньяк, подаренный Люциусом в незапамятные времена. Нажимая на картину с изображением Хогвартса, Северус заметил какой-то сверток. С интересом развернув бумагу, он обнаружил яркую коробку с ванильными пирожными. Сердце предательски сжалось, и мгновенное Эванеско уничтожило все воспоминания. Тяжело вздохнув, Северус взял бутылку, стакан и вернулся в кресло, по-стариковски шаркая ногами. Коньяк приятно грел внутренности. Воспоминания становились все приятнее. Ему вдруг захотелось ощутить прикосновение ласковых губ, тепло нежных рук у себя в волосах, на плечах, спине… Он мечтательно прикрыл глаза. — Сев, ты спишь? Сев… — тихий шепот у самого уха. Открыв глаза, Северус встретился взглядом с Лили. — Лил? Что ты делаешь? — Тш-ш… Я хочу узнать… — Что? — Как это. — Нежные руки опустились на плечи и слегка прижали его к креслу, когда подруга устраивалась у него на коленях. — Хочу знать, как бывает, когда тебя любят дольше, чем ты прожила. — Лил, не надо… — Ты думаешь, что я пожалею? Глупенький… Для тебя мне не жалко. Я тоже хочу почувствовать себя живой. — Ее руки пробрались под халат и заскользили по плечам. Северус выдохнул сквозь зубы и откинул голову. Лили тут же провела языком по шее от уха к ямке между ключицами. Ее руки уже развязывали пояс халата. Северус взял ее за плечи, слегка отстраняя и разглядывая из-под опущенных ресниц. Она была вызывающе юна. «Мерлин, какая же она маленькая!» От Лили приятно пахло цветами, весной, солнцем. — Лил, остановись, я не могу… — Очень даже можешь. Я же чувствую. Завтра я от тебя уеду. Ну же, Сев… Ты же всегда этого хотел. Именно эти слова привели его в чувство. Он хотел не этого. И не так. На секунду прикрыв глаза, Северус стряхнул с себя наваждение. Он резко встал, подхватив Лили на руки. Она доверчиво обняла его за шею и закрыла глаза, подставляя губы для поцелуя. Северус немного помедлил, а потом зашептал искусительнице на ухо: — Лили, мы притворимся, что этого не было. Тебе это только приснилось. Такой вот невероятный сон. Ты такая молодая… горячая… темпераментная… безрассудная… С этими словами он пересек комнату, взял с камина фиал с зельем, стремительно поднялся по лестнице и положил Лили на широкую кровать. — Обливейт! Лили широко открыла глаза: — Сев, что ты здесь делаешь? — Ты кричала во сне. Я принес тебе сон-без-снов. Выпей. — Спасибо, Сев, я действительно что-то не то видела, — Лили выглядела смущенной. — Спокойной ночи, Лил! — И шагнул в темноту, тщательно прикрыв за собой дверь. * * * Сна не было ни в одном глазу. Северус возбужденно обошел гостиную, постоял возле камина, плеснул себе коньяка… Выплеснул коньяк в камин. И замер, глядя, как взметнулось пламя. Всё не то. А в голове все настойчивее и настойчивее шумело: «Если понадоблюсь, я буду дома…» Именно безрассудный поступок Лили заставил Северуса прозреть. Открывая глаза, он ожидал увидеть совсем другую женщину. И она ему нужна не на одну ночь… если она еще его ждет. Северус быстро взглянул на часы. Девять вечера. Детское время. Она не должна спать. Им надо поговорить. Он быстро собрался, вышел на крыльцо и аппарировал. * * * Гермиона жила в маленьком домике. Ее родители так и остались в Австралии и приезжали к ней только дважды в год. Но сейчас она точно была не одна. Все окна были распахнуты настежь, в них горел свет. Ну да, повесила отводящие чары — и вперед. Никакой осторожности! Северуса всегда отличала любовь к знаниям. Разнообразным. И поэтому, набросив на себя дезиллюминационные чары, он вплотную подошел к окну и заглянул. Гермиона сидела на диване, спрятав лицо где-то на плече рыжего верзилы. Тот обнимал ее обеими руками и поглаживал по спине. Уизли! Идиллическая картина! У Северуса зашумело в ушах, и он до скрежета стиснул зубы. В груди что-то оборвалось. Он хотел сразу же аппарировать, но побоялся расщепиться, поэтому стоял и считал, как идиот, до десяти. Но в это время в комнате появился Поттер, и все, как обычно при его появлении, понеслось кувырком. Поттер притащил большой чайник и наступил на кота. Кот вцепился Поттеру в ногу, и тот уронил чайник. Чайник разбился и окатил ноги Поттера кипятком. Гермиона резко вывернулась из объятий Уизли и открыла было рот. — Только молчи, ладно? Тебе нельзя волноваться! — Почему это? — недоверчиво спросила Гермиона. Северус тоже был очень заинтересован в ответе. — Ты, Герми, сейчас плачешь, а мы тебя жалеем. А еще бывают ситуации, когда ты нас воспитываешь, а мы тебя опасаемся… — Ну и? — Прошу, не смешивай эти ситуации! — голос Поттера был необычайно серьезен. Северус только сейчас заметил покрасневшее лицо Гермионы, ее распухший нос, мокрые от слез глаза. Она немножко истерично засмеялась, и Уизли с облегчением вздохнул. Откуда-то из недр карманов он извлек не очень свежий платок и поднес к лицу Гермионы. Она немедленно уткнулась в него и шумно высморкалась. Северус вздохнул с облегчением, и уголки его губ слегка приподнялись, обозначая улыбку. Сердце переполнила нежность. Все было совсем не так, как он подумал! Уизли тем временем отнял у Гермионы платок и, засовывая его куда-то в карман, поинтересовался: — Герми, так, может, лучше не чай? — Ладно, давайте свой вермут, — как-то обреченно отозвалась Гермиона. — Чисто в лечебных целях. — Рыжий уже суетился вокруг, наливая в чашки какое-то отвратительное на вид пойло. — Вот увидишь, сразу полегчает. — Верится с трудом… — Узнаю нашу Гермиону, — откликнулся Поттер. — Верит только в силу эксперимента. Гермиона кинула в него диванной подушкой. Поттер ее ловко поймал, положил у ног подруги и уселся сверху, уткнувшись подбородком в колени Гермионы: — Давай уже, рассказывай… Северус затаил дыханье. Интуиция подсказывала, что он попал сюда очень и очень вовремя. Гермиона сделала большой глоток из чашки и закашлялась. Уизли похлопал ее по спине, отчего она немного поморщилась и хрипло начала: — Вам в общих чертах или с подробностями? — В общих чертах мы знаем: ты сидишь здесь уже больше недели, на работу не ходишь, сов отгоняешь… Дома разор, кот не кормлен, холодильник пустой… — Все так плохо? — Все еще хуже! Ты на себя в зеркало смотрела? Гермиона обернулась в поисках зеркала, но Поттер подергал ее за джинсы, чтобы не отвлекалась: — Ну же, смелее! — Гарри, это касается твоей мамы… — Гермиона, заметив выражение лица друга, поправилась: — Косвенно! Гарри быстро хлебнул из своей чашки и налил подруге. Дождавшись, пока она выпила, осторожно продолжил: — Ты меня уже ничем не смутишь! Получив одобрение, Гермиона тяжело вздохнула и быстро проговорила: — Ялюблюснейпа! — Что?! — Уизли чуть не упал с дивана. — А при чем тут мама Гарри? — Ну как же… Я люблю его, а он ее. История старая, как мир. — Из глаз Гермионы вновь брызнули слезы. — И давно? — уточнил Гарри. — Очень, — всхлипнула Гермиона. — А он? — А что он? Он «всегда»! — Ты уверена? — Гарри! Ты же сам это видел. Воспоминания… Лань… И вообще — она же сразу из госпиталя к нему пошла, а он ее обнимал. — Гермиона начала захлебываться. Уизли вновь вытащил платок, и процедура повторилась. — Тише, тише, дурочка. — Уизли ласково гладил ее по голове. — Ну, бывает… Может, он ее просто придерживал, чтобы не упала. Северус вспомнил приставучих репортеров и дал Гриффиндору в лице Уизли пятьдесят баллов за сообразительность. А вообще, Снейпа очень удивило отношение друзей к такому заявлению Гермионы. Он думал, что они начнут кричать, разубеждать, ругать его последними словами, а они приняли эту новость, как будто она сообщила, что любит прекрасного принца. Даже не спросили, что она в нем нашла! Северус бы с удовольствием послушал ответ. А Гермиона продолжала: — Вы не подумайте, я все понимаю. Я же сама за ним ухаживала и сама к нему в постель залезла. Ну, с этим Северус мог бы и поспорить… — Я ждала. Я все время ждала. Ну, не каменный же он, в самом деле! Мне казалось, что еще чуть-чуть… А тут… эти статьи. Колдографии опять же… Вы не представляете, каково это — понимать, что все было не по-настоящему. Что я всего лишь замена-а-а… Гермиона опять начала рыдать, а Поттер гладить ее по коленкам. — Герми, а почему ты так уверена, что... ну… Снейп и Лили… Ну, мама, в общем… никак не могу привыкнуть… Ну, что они вместе? Гермиона от такого вопроса даже перестала плакать. — Как почему? Они же живут вместе. И колдографии… и статьи… и лань… — Далась тебе эта лань! А что живут, так мы тоже в палатке вместе жили, да еще втроем! Тебе же не приходило в голову, как это со стороны смотрится? А я у них был каждый вечер… — И что? — она замерла. — И то. Примерно, как ты с Роном. Вот если бы у тебя такая ситуация была, то неужели бы Рон отказался тебя приютить? Или я… А статьи? Ты же знаешь Скиттер! Она из клубкопуха гиппогрифа за четыре предложения сделает, да так, что публика рыдать от умиления будет. Герми, ты чего? Гермиона согнулась пополам и, схватив Гарри за уши, принялась его целовать. — Сдурела совсем, — прокомментировал Уизли. — Я не сдурела, просто если это на самом деле так… Я же сдохну без него. Я мечтаю засыпать с ним и просыпаться в его объятьях, я мечтаю сидеть с ним возле камина и просто молчать, я мечтаю стряпать ему блинчики… Я от него ребенка хочу-у-у! Они что-то еще говорили и все вместе, перебивая друг друга, и по очереди, и клялись в вечной дружбе и любви, и Гермиона опять сморкалась в грязный платок, и запивала слезы вермутом. А Северус стоял под окном, прислонившись спиной к стене, и счастливо улыбался. Похоже, мечты у них были похожи, к тому же он любил блинчики. Ему пора было уходить — все же некоторые переживания бывают слишком личными. На душе было очень спокойно и хорошо, как у человека, все для себя решившего. И никогда еще Северус Снейп не был так благодарен кому-то с фамилией Поттер. * * * Утром Лили проснулась как ни в чем не бывало: носилась по лестнице вверх-вниз, чего-то напевая, и собирала вещи. На ходу она прокричала: — Сев, готовь что-нибудь на завтрак! Можешь сбегать в кондитерскую за булочками. Ну, теми, миндальными. Помнишь, в четверг? Северус быстро собрался и вышел под дождь. Серое небо, мокрая трава, лужи на дорожках… Почему-то даже мокрая птица на ветке вызывала умиление. Северус купил миндальных булочек и ванильных пирожных. * * * Расставание с Лили вышло неожиданно теплым. Она обняла его, расцеловала и взяла обещание заходить почаще и не скучать — Северус обещал. Потом она вручила ему несколько коробок с уменьшенными вещами и потребовала помочь перенести — он не возражал. Дом Поттеров в Годриковой Лощине оказался очень жизнерадостным. В открытом окне на кухне вилась знакомая канареечная занавеска. Северус настоял, чтобы Лили забрала еще и свои разноцветные чашки. В доме уже толпились бывшие гриффиндорцы: Гарри с женой, Уизли с Браун и Лонгботтом. Заметив бывшего профессора, Невилл сильно покраснел и попытался спрятаться за спиной Джинни. Но его, упирающегося, за руку вытащила Лили и укоризненно посмотрела на друга: — Сев, мне даже страшно представить, что ты мог делать, чтобы так их запугать! Невилл же не боялся ни Волдеморта, ни Нагайны, а от тебя готов под диван залезть. — Это просто моя харизма так на него действует. Правда, мистер Лонгботтом? — шелковым голосом поинтересовался Снейп. — Именно! — прохрипел Невилл и закашлялся. Лили сильно стукнула его по спине: — Нев, с этим же надо что-то делать… Северус едва сдержался, чтобы не расхохотаться — этого Лонгботтом точно бы не перенес. Лили нашла себе новый объект для воспитания, который идеально вписывался в ее картину мира. Северус поймал на себе внимательные взгляды Поттера и Уизли, иронично приподнял бровь, но вопросов от друзей не последовало. Ему пора. — Господа, разрешите откланяться — дела. И решительно шагнул в камин. У него действительно было важное дело. * * * Северус аппарировал к садику у дома Гермионы и спугнул мокрого рыжего кота, который стрелой метнулся к крыльцу. Обойдя большую лужу у входа, Снейп поднялся по ступенькам и постучал. Тихо. Никого? Нет. Решительные шаги, дверь распахнулась Она стояла на пороге в каком-то смешном плюшевом халатике, накинутом поверх пижамы… с мишками, и в ярко-розовых носках. Во взгляде Гермионы плескались испуг, радость, безумная надежда и тревога. Поднявшийся ветер трепал ее волосы. Ее сухие, потрескавшиеся губы слегка вздрагивали. Лицо было бледнее, чем обычно, и, может быть, оттого казалось еще красивее. Она напряженно молчала. — Можно войти? — Конечно. Проходи… те… сэр. Даже так? Северус вошел в комнату и осмотрелся. Никаких следов вчерашней встречи, только осколок чайника сиротливо лежит под кофейным столиком. Молчание… За окном сверкнула молния. Гермиона невольно вздрогнула и поежилась, глядя куда-то мимо. Ну вот как сказать обо всем? С чего начать? Северус никогда не умел говорить о чем-то личном, тем более о своих чувствах. Он прочистил горло. — Чаю? — робкий вопрос. Была не была! — Гермиона, собирайся. — Мы куда-то пойдем? — Почему-то дрожащим голосом. — Да. Первое время жить мы будем в Тупике, а потом подберем что-нибудь более приемлемое… — Мы? — Если захочешь, сама выберешь… — Что выберу? — Дом. С садом. Если захочешь — с детской. Все, что захочешь. Гермиона медленно опустилась на пол. Она смотрела снизу вверх огромными глазами, а по щекам ручейками струились слезы. Северус занервничал. И что теперь говорить? Надо утешать? Или все женщины так себя ведут, когда им предлагают руку и сердце? Значит ли это, что она согласна? Рада ли? Или, может, ее вчерашние слова не предполагали таких внезапных перемен? А может, она одумалась? Успокоилась и решила ничего не менять? Но почему она смотрит так? Не придумав ничего более умного, он опустился на пол рядом и обнял, как он надеялся, будущую супругу. Какое-то время они сидели обнявшись и молчали, а потом Северус все же решил расставить точки над «i»: — Это значит да? — Да! — выдохнула Гермиона. — Я хочу дом, сад, детскую… и тебя! * * * За окнами грохотала гроза — природа, казалось, сошла с ума. Капли грохотали по стеклу, а на подоконнике сидел рыжий кот и, умываясь, снисходительно смотрел на людей. Счастливые, они лежали на полу среди кучи вещей, и Северус пытался укрыть Гермиону своей мантией. Непостижимым образом он умудрился поцарапать спину о завалявшийся осколок вчерашнего чайника. Спину саднило, а душа пела. — До дивана мы не дотянули, — смущенно промурлыкала Гермиона. — Ты была очень убедительна. — Я? — Ну не я же. Я вообще думал, что староват для таких… экспериментов. — Ох, Северус, лет через пятьдесят, может, и будешь. — Ты мне льстишь? Или собираешься ввести это в каждодневную практику? Сжалься. — Жалость? Мне незнакомо это слово! — Гермиона выбралась из-под мантии и опрокинула Северуса на спину. Он жестами изобразил, что сдается, немного подумал и закатил глаза, как бы умирая. Номер не прошел. У Северуса был еще один козырь. Призраков следовало изгонять раз и навсегда: — Взгляни на меня!.. — прошептал он. Гермиона замерла. Карие глаза встретились с черными. Мгновение длилось… длилось и длилось. Во взгляде карих глаз был только один вопрос. Долгий. Мучительный. Самый главный. Молчаливый ответ Северуса был предельно искренним. И Гермиона его приняла. Наконец она выдохнула и счастливо засмеялась. Именно этого она так долго ждала! Северус откровенно веселился. Еще никогда ему не было так легко. Подумать только — его жизнь радикально менялась, а он впервые встречал перемены со смехом. И в первый раз безоговорочно соглашался с любимой поговоркой Дамблдора, что все что ни делается — к лучшему.