Обречённые

POV: Китнисс Эвердин Я просыпаюсь от игривых лучей солнца. Только один лучик скользнёт по лицу и убежит куда-то в угол как сразу появляется второй. Недолго думая, я зарылась в одеяла. «Давай же, Китнисс, вставай! Сегодня день Жатвы. Ты, ментор, поэтому обязана прийти раньше» — мысленно я подбадривала себя. Я приподнимаюсь на локти и стаскиваю со стула свою верхнюю одежду. Надеваю брюки, рубашку, обуваюсь в охотничьи сапоги и заплетаю длинную тёмную косу. Потихоньку спускаюсь по скрипящей лестнице и скрываюсь за входной дверью. Воздух прохладный, но с запахом угля. Впрочем как и всегда. Я, моя мама и сестрёнка Прим живём в Дистрикте-12, в районе, прозванном – Деревня Победителей. Мы переехали сюда, когда я выиграла на 74 голодных играх. До этого мы жили в районе - Шлак. В основном там живут шахтёры и их семьи. Мой отец тоже был шахтёром. «Был...был...был» — мелькнуло в голове. Прошло шесть лет, а я никак не могу смириться с тем , что отец мёртв. Он погиб во время аварии на шахте. Был взрыв и отца разорвало на кусочки, даже хоронить оказалось нечего. Мне тогда было всего одиннадцать, а моей сестрёнки только восемь. Тогда-то мама и замкнулась в себе, оставив сестру и меня на произвол судьбы. Я встряхнула головой, что б отогнать мысли . По пути я свернула в Котёл. Как обычно здесь ведётся торговля, вот и Сальная Сэй со своим супом, минуточку вот тот мужчина мне знаком. Ну конечно, это – Хеймитч Эбернети. Сейчас он пьян, как всегда. Его понизили в должности и убавили зарплату, однако денег на выпивку у него хватает. — Хеймитч... — зову его я. Странно, но в голосе проскальзывают нотки неуверенности. —Аааа, Китнисс, — протяжно произнёс Хеймитч. Только сейчас я сумела разглядеть его. Он отвратителен. Непричёсанные волосы, неумытое лицо, отёки под глазами, впавшие скулы и едкий запах перегара, — Присаживайся. —Хеймитч, что с тобой стало? Ты ведь был моим ментором. Как ты позволил, себе опуститься до токого уровня? —словно отчитывая его, шептала я. Нет, конечно, Хеймитч прикладывался к крепким спиртным напиткам и раньше, но что б напиваться в стельку? Никогда! Хотя ... было пару случаев. — Как видишь меня сместили с должности и без того поганая жизнь стала хуже. Кстати, мисс, почему вы ещё тут? —с печалью в голосе произнёс Хеймитч. Меня словно укололо, что-то в сердце. Почему я тут? Если бы я сама знала ответ на этот вопрос. Я просто хочу вспомнить кто я. Потому что не помню ту Китнисс, до голодных игр. — Прогуляться решила,— невинно произнесла я. — Твоя прогулочка может сказаться на твоей карьере,— хихикал Хеймитч. — В смысле? —в полном непонимании спросила я. — И давно ты смотрела на время? — ехидно произнёс Хеймитч. — Ну так... точнее вообще не смотрела, — оправдывалась я. — А уже почти два, — Хеймитч указал на часы. На них было без пятнадцати два. Я как ошпаренная вскочила на ноги и выбежала из Котла. Я бежала со всей скорости. Ветер врезался мне в лицо. От чего бежать было ещё труднее. Я расталкивала людей со словами : «Прошу прощения!». Люди покорно пропускали меня. Конечно, это же Жатва. Никто никуда не торопится. Когда я наконец добежала до пункта назначения, я взобралась по ступенькам и оказалась на сцене. Как раз в этот момент поднесли три стула. И мэр указал ладонью мне на стул, как будто приглашая присесть. Я покорна уселась на стул, рядом с мэром. Эффи Бряк бросила недовольный взгляд на меня. Как только часы ратуши стукнули два, мэр подошёл к микрофону в центре сцены и начал свою речь. Ту же, что и всегда. Он рассказывал нам историю Панема, перечислял стихийные бедствия, жестокие войны за ресурсы , говорил о величии Капитолтя и о тёмных временах. Навряд ли можно найти человека ( старше шести) , который бы не знал о тёмных временах. Тёмные времена — восстание дистриктов против Капитолия. Двенадцать повержены, тринадцатый уничтожен с лица земли. С вероломными дистриктами был заключён договор. Как считали жители и власть Капитолия, этот договор гарантировал мир, однако он и поспособствовал основанию Голодных игр. Игры были всего лишь напоминанием о величестве Капитолия. Правила Голодных игр просты. В наказание за мятеж каждый из двенадцати дистриктов обязуется раз в год предоставлять для игр одну девушку и одного юношу – трибутов. Из всех дистриктов выходит двадцать четыре человека. Всех их помещают на свободную арену. Там в течение нескольких недель они сражаются не на жизнь, а на смерть. Последний оставшийся в живых побеждает. Правительство Капитолия верит, что забирая детей , от двенадцати до восемнадцати, и вынуждая их убивать друг друга , Капитолий показывает насколько величественна его власть. Капитолию мало нас мучить, ему надо унизить нас. Показать, что мы рабы. Потому Голодные Игры объявлены праздником, спортивных соревнований. Выжившему трибуту гарантируют безбедное существование в родном дистрикте, а сам дистрикт усыпают наградами ( в виде продовольство). Так Капитолий хочет показать нам свою щедрость. Мне пришлось вынырнуть из своих мыслей, так как мэр вспоминал прошлых победителей дистрикта и падших трибутов. Победителей за семьдесят пять лет было всего трое. Это —Хеймитч Эбернети, он так же являлся моим менторам в прошлом году. И я, победительница голодных игр в прошлом году. А самый первый, давно скончался. Затем мэр предстовляет Эффи Бряк. Как всегда бодрая и неунывающая, она выходит на центр сцены. Толпа приветствует её лёгкими аплодисментами. Немного подождав , она прочистила горло и ближе подсунула микрофон к губам. Её розовые волосы, убраны наверх. Губы накрашены ярко-малиновым цветом. А сама она как всегда, цветёт и пахнет. На ней наряд от Капитольских дизайнеров. Когда Эффи покончила с приветствиями, она стала рассказывать, какая для неё честь присутствовать среди нас. А затем Эффи восторженно и громко произнесла следующую фразу, которую услышали точно все. — Пора тащить жребий! Как обычно, сначала дамы! — затем она опускает изящную руку в девичьи шар и начинает семенить. Потом она всё таки решила опустить руку поглубже и после она вытащила листок. Толпа замерла. Я сразу же вспомнила себя на прошлых играх. Тогда от страха у меня свело живот, а в голове крутилась мысль: «Только бы не я!». Затем я словила Эффи на том, как она бережно открывает листок и ясным голосом произносит имя: Это — Джессика Адамсон.