Встречи обреченных

Ночной лес шелестел устало, надрывно. В его обволакивающей черноте властвовали лишь глубокая тишина да треск маленького, но необходимого одинокому путнику костра. Людвиг устало подкинул в блеклое пламя сухих сучьев и потер воспаленные от недосыпа глаза. Вот и в эту ночь ему не удастся ни уснуть, ни отдохнуть – этот лес был слишком чужд к людям, и в ленивой, беспросветной темноте, исполосованной скрюченными зигзагами ветвей и нависающим над головой тяжелым небом, чудилась скрытая угроза. Она точно идеальный хищник – неслышный, незаметный, неуловимый – подкрадывалась ближе и ближе к пусть и отмеченному потусторонним, но все же человеку. Пока человеку. Сбоку послышалось разозленное ворчание вперемешку с богохульствами и проклятиями – Проповедник, сидящий как можно дальше от стража, никак не мог простить ван Нормайенну такой подлости, как потащить его в один из самых страшных лесов, затерявшихся где-то между Фирвальденом и Гестанскими Княжествами, вместо того, чтобы пройти хоть и более длинной дорогой, зато безопасной. Весь путь он злился на бестолкового идиота, мозгов которому не досталось при рождении. Весь путь до нужного места Проповедник пытался перетянуть на свою сторону Пугало, но так и не нашел нужного отклика. Одушевленный был в непередаваемом восторге пройтись по проклятым местам, испробовать острым серпом крови новых жертв и оставить пару-тройку шуток для будущих поколений. Старый лес шелестел – кажется, шептал: далеким эхом, мимолетным звуком. Кажется, где-то плакала свирель – пела заупокойную для безымянного божества, уснувшего слишком давно, чтобы об этом кто-то помнил. Кажется, из-за стволов деревьев выглядывали призрачные силуэты, поначалу робкие и осторожные, а когда осмелеют – превратятся в чудовищ, не знающих жалости. Кажется, отчего-то туман клубился в корнях дремучего места, но не рвался на жалкую полянку, где расположились страж, душа и одушевленный. А в груди ван Нормайенна гудело Темнолесье. Будто отзываясь. *** Путник пришел из темноты. Еще мгновение назад его не было нигде, а сейчас он замер темной фигурой с танцующими вокруг него тенями. - Доброй ночи, - проговорил незнакомец, - позволите отдохнуть у вашего костра? Прищурившись, Людвиг разглядывал незваного гостя. У того было худое лицо с резкими скулами, когда-то короткие черные волосы отросли рваными прядями и падали на высокий лоб, едва касались плеч. На висках светлела седина, словно жизнь совсем не щадила этого человека. Холщовая сумка была перекинута через плечо, добротная одежда в серо-черных тонах была пыльной, но все еще крепкой, и на бедре висел длинный, острый нож, который не уступал по длине кинжалам. Незнакомец казался мрачным и опасным типом, от таких следовало держаться как можно дальше. Но смотря ему в глаза, казалось, что он в любой момент рассмеется, будто давно забыл, каково это печалиться. - Располагайся, - наконец кивнул Людвиг, решив, что если возникнет необходимость драться, то уж лучше видеть опасность лицом к лицу. – У меня есть хлеб и сыр. - А у меня немного вина, вяленого мяса и редиса, - благодарно кивнул незнакомец, сев рядом с Пугалом. То, до сих пор вырезающее из откуда-то добытого странного камня очередную диковинку, сейчас не отрывало взгляда от незнакомца. Все еще злящийся на друга Проповедник никак не мог решить, то ли снова заговорить с ненормальным стражем, который пускает на огонек всяких подозрительных личностей, то ли продолжить молчаливый бойкот. Так и не решив, старый пеликан повертел пальцем у кровоточащего виска и запел очередную молитву, услышь которую его церковные братья, наверняка бы лишились дара речи на долгие дни, а то и месяцы. Чему-то усмехнувшись, незнакомец перевел свой взгляд на Пугало, точно видел его. - Ты не страж, - проговорил Людвиг, понимая, что действительно видит. - И не законник, и не иное существо, - ответил тот, доставая из сумки обещанное, после нескольких секунд игры с одушевленным в гляделки. - Кто ты? - А ты кто, Кровь Темнолесья? В груди шумел Лес: еще более черный, чем здесь, еще более древний, чем вечность. Будто откликаясь. А незнакомец смотрел на Людвига двумя безднами глаз, в глубине которых танцевали тени. Будто зная. *** Арденау давно сгорел, как и весь остальной мир. Как и весь остальной мир, Арденау медленно поднимался с колен, сбрасывая с распрямившихся плеч пепел и отчаяние, взваливая на эти самые плечи новый груз из прорвавшегося с той стороны реальности чуждого потустороннего. В том изменившемся месте остались лучшие друзья, обзаведшиеся новыми стражами и потерями, но не потерявшими ни воли, ни сил. Там осталась и любимая женщина, которой Людвиг дал слово вернуться, женщина, которая оказалась слишком важна для нового мира, чтобы мир ее отпустил вместе со стражем-бродягой. Неправильный страж уходил: сначала в Шоссию, потом до Ньюгорта и к Волчьим островам. Уходил, потому что его руки жгли два кинжала: белый и черный. Уходил, потому что новый мир его не принял, объявив вне закона. А еще потому, что его звало Темнолесье. Домой. - Так кто же ты, Кровь Темнолесья?