Заказ

Катя уснула, когда за окном начинало сереть, чувствуя как Майк ласково, размеренно-спокойно, гладит ее волосы. Она отчаянно боролась со сном. Чтобы не упустить ни минуты, когда он рядом, когда никакие обстоятельства не могут помешать, но приятная усталость взяла свое. Когда она проснулась, ее охватило чувство паники, она торопливо оглянулась. Страх быть разоблаченной в своем новом и самом оберегаемом секрете, потому что, как сказал Майк, все последствия будут у него, накрыл ее липкой волной. Она окинула быстрым взглядом комнату и поняла, что находится у себя в комнате. Все-таки он знатный маскировщик. Нещадно хотелось заснуть опять и ломило тело, словно она перестаралась с физическими нагрузками на мышцы. Катя усилием воли поднялась и отправилась в душ. Когда она привела себя в более или менее «рабочее состояние» и открыла двери, первое что она услышала, был смех. Так откровенно и заливисто смеялась Дашка. Катя взяла направление на кухню. Живописная картина включала в себя всех обитателей, находящихся на текущий момент в доме. К персонажам добавилась и сама Анастасия, что явилось для Кати полной неожиданностью. Центром вселенной как всегда являлся Майк. Мысли похожие на щенячий визг и содержащие одно имя: «Майк! Майк!...» полностью заблокировали все остальные, хотелось, бросится ему на шею, уткнуться в него лицом и так замереть. Катя сдержала себя, скрестив руки на груди и опираясь о косяк двери кухни. Она попыталась было изобразить саркастическую улыбку, однако, знала, что это не вышло, по крайней мере, для него точно. - Спокойно! – сказал он, увидев Катю. Как вовремя это «спокойно»! – Я наказан убийственной головной болью и общей алкогольной интоксикацией организма. Было подозрение, что на мне не только рвали рубашку, но и приложили пару раз головой о стену. - Алкогольная интоксикация и головная боль – это твои личные достижения, а поскольку у нас сложились определенные отношения по поводу расчетов за «косяки», требую полной и безоговорочной сатисфакции! Между прочим, кто-то уничтожил некоторые элементы маминого декора, и отвечать за это никому иному, как моей особе, командовать сейчас буду я. Катя растянула такую удовлетворенно-многозначительную улыбку кровожадного хищника, что все замерли в ожидании невиданной кары. А Дашка жалостливо попыталась вступиться за Майка: - Ой, Кэт, ну ему же и так плохо! Дашка не могла не вступиться, иначе было бы нарушено ее кредо. Катя почувствовала себя гораздо уютнее, примерив на себя привычную маску и входя в роль. Она оторвалась от косяка и проследовала к источнику кофе. Майк, прищурившись, наблюдал за ней, выжидая напряженную паузу. - Аргументы, конечно, веские… - заметил он задумчиво. – Но тут следует учесть еще один оправдательный фактор, хочу напомнить, что это не я спровоцировал ситуацию, при которой дядя Гриша получил моральные и физические повреждения. А вежливостью особы, натворившие такие беды для дяди Гриши, не страдают, так что воспитание за уничтоженный декор, это легкая компенсация. Но! Меня просто распирает любопытство, какая же кара мне приготовлена? Будем считать, что я сейчас ничего не оправдал. Ну? Катя, покосилась на него, наливая себе кофе, знал бы он какая… Вмешалась Инга, которая потянулась как кошка, которой удалось занять удачное место на солнышке и промурчала: - Кэт, есть варианты… Катя мысленно представила себе эти варианты. Что ожидать от вариантов Инги она приблизительно представляла, варианты, кстати, вполне могли понравиться, но не так просто. - Не так быстро, имейте все терпение, - сказала Катя и развернулась к присутствующим, держа в руках чашку кофе, - Все будет зависеть от количества моих неприятностей, которые уже не за горами. Майк оторвался от подоконника, на который опирался все это время и пожал плечами. - Ну что ж… - сказал он, пожав плечами, - Смертникам тоже дают время помучиться. Вынужден вас оставить на некоторое время, приблизительно до казни, потому как несправедливо пострадавший организм требует отдыха и, вообще, хотел бы пропустить некоторые воспитательные моменты, которые не за горами. Отпустите? Он обвел глазами присутствующих, как бы спрашивая разрешения на исчезновение и не дожидаясь, разрешения направился к выходу. Проходя мимо Кати, он таки не удержался, его рука как бы невзначай скользнула по ее талии и заставила Катю испытать приятное ощущение, пробежавшее по позвоночнику и стихшее тут же, затаившись. За Майком стали расходится и все остальные. Катя была рада этому. Ей хотелось побыть одной, вернее, не одной, но ей почему то мучительно мешали все. Дашка и Инга, которые трещали, пересказывая ощущения от утра, которое она проспала и много пропустила. Наблюдавшая за ними молча Анастасия, которая вдруг записалась в подруги, оставив свой «ответственный пост». Когда все разошлись, Катя заперлась в своей комнате и стала бороться с мучительным желанием позвонить. С одной стороны она мечтала просто услышать его голос, ставший таким близким, с другой она пугалась этого поглощающего с головой желания. Что она скажет ему, кроме тех слов, от которых бросает в жар при воспоминании и становится мучительно неудобно от внезапно навалившегося на нее откровения. Нет, разговаривать с ним при свидетелях было проще, чем снова остаться наедине. Что-то скрывать было для нее гораздо проще и привычнее, чем обнаружить свои настоящие чувства, даже если этого очень сильно хотелось. Она устроилась на кровати и вертела в руках телефон, все еще сомневаясь и обдумывая, когда телефон взорвался телефонным звонком. Катя вздрогнула и с надеждой посмотрела на дисплей. «Папа»… Предстояло выдержать. Она знала, он поймет, он просчитает ее, или уже просчитал заранее.