Заказ

Якобы в целях Катиной безопасности Инга и Даша остались ночевать, чтобы бдительно блюсти ее честь. Вначале они кинулись заметать следы уничтожения дизайна, иногда заглядывая в комнату Майка. Зачем они это делали, никто не знал, похоже, им было просто скучно без него. Он в это время бессовестно, не по-джентельменски дрых. Разрушения, нанесенные Майком, были не так катастрофичны, как казалось вначале. Однако, кое что из интерьера было безвозвратно потеряно. Катя смирилась с тем, что ей придется получить укоризненный взгляд Галины Владимировны, но не более того. После того как погром был ликвидирован они уселись пить кофе на кухне. - А что он так и будет спать одетый? – видимо Дашу этот вопрос мучал уже давно. - Ага, ты пойди его раздень, прояви заботу… - хмыкнула Инга. - Запросто, - заявила Даша. - Только попробуй. Он проснется и устроит нам вторую серию, - категорически запретила Катя. - Как интере-е-есно! – мечтательно проговорила Инга и закатила глаза. - Ты извращенка, кому еще может понравиться ночью разгребать то, что он натворил, - ехидно заявила Катя. Так они просидели еще полчаса, потягивая уже остывший и кофе и перебрасываясь фразами. Разговор упрямо вертелся около Майка. Наконец, изрядно устав они решили разбредаться спать. Катя задержалась, чтобы помыть и расставить на места чашки, этой трагической тяги к порядку перед приездом родителей хватило, чтобы события развились в совсем неожиданном направлении. В дверях кухни появился Майк. Он был взлохмачен, имел сонный и несчастный вид. Увидев Катю, он застопорился, шагнул назад, но потом словно опомнившись, остановился и вопросительно посмотрел на нее. - Каковы масштабы бедствия? - Слабак, видела круче, - подытожила Катя. - Не оправдал надежд? Майк поспешно проскользнул мимо нее, распахнул холодильник и с особым удовольствием выудил оттуда бутылку минералки. -Ничьих, - подытожила Катя, покосившись на него. Он открыл минералку, видимо, с большим удовольствием отпил из бутылки, не залпом, не торопясь, а явно наслаждаясь этим процессом. - Старею, - сокрушаясь, заметил он. – И вообще, я так хорошо вошел в роль педагога, что даже не знаю, может мне теперь сменить род своей деятельности? - Последние события для меня очень поучительны, - съязвила Катя. Катя стояла напротив него, скрестив руки на груди. Она не сводила с него глаз и понимала, что он сейчас отчаянно пытается сделать вид, что ничего не было, вернуть все в былое состояние, в тот момент, до событий в библиотеке. У него это получалось, вот у нее нет… Просто ей было жаль его, вместе с его попытками. Майк старательно избегал смотреть ей в глаза. Майк тяжко вздохнул. - Кто-то же должен показать, как делать нельзя. – сказал он. Его взгляд таки зацепился за внимательный Катин и остановился. Катя уловила в его глазах тоску, она поняла, что он тоже очень плохо умеет врать. - Не надо так на меня смотреть… - взмолился он, поморщившись словно от боли. – Это не правильно, это нехорошо, так нельзя. Это моя глупость и я прекрасно понимаю, что ошибся! - Это ты сам определяешь что правильно, а что нет? Майк отвел глаза. - А ты так не поступаешь? Ты никогда не оцениваешь то, что делаешь? Никогда не задаешься вопросом, к чему приведут твои поступки впоследствии? - Неужто мистер Очень правильный передо мной за что-то оправдывается? По-моему, попытка оправдаться означает, что вообще-то сомнения существуют? - Катю начинала раздражать ситуация, и она опять сбивалась на иронию, стараясь защититься от происходящего. – Так вот. Мне плевать на все. Если ты так считаешь, значит мне придется согласится и я не в обиде. Жаль просто, а так… Катя отвернулась, раздраженно поставила в шкафчик на сушилку последнюю чашку и захлопнула дверцу, она уже собиралась уйти и прекратить этот тяжелый и непонятный для нее разговор, но тут почувствовала, что он стоит прямо у нее за спиной и замерла. - Я не перед тобой оправдываюсь, я перед собой оправдываюсь, - тихо сказал он, беря ее за плечи и разворачивая к себе,- потому что все последствия будут иметь значение только для меня, и я хотел бы защититься от них, но это выше моих сил. Катя встретилась с ним глазами и поняла, что тонет. Тонет в той нежности и тепле его тела, без надежды, без шанса спастись, словно в сильном водовороте. Растворяясь в его объятиях, она успела подумать о том, что если это так сильно, значит это правильно, значит так должно быть. Потом ее подхватил вихрь ощущений и чувств, таких, с которыми она не сталкивалась никогда. Когда Майк подхватил ее на руки, она знала, что от охватившей ее слабости, она все равно не смогла бы идти, даже если бы это нужно было для спасения ее жизни. Он унес ее в комнату беспомощную и охваченную одним желанием быть рядом с ним. То что она испытывала от его ласк, было похоже на аттракцион, когда поднимаешься на самую высокую точку и с замиранием сердца ждешь, что сейчас последует неизбежный стремительный, головокружительный спуск вниз. Но Майк останавливался и выводил ее из этого состояния, внимательно разглядывая ее реакцию, Кате становилось неловко за то, что она испытывала, и все начиналось снова. Снова эти сводящие с ума ласки, его голос тихий, такой изменившийся. Она толком не понимала, что он говорил, но что-то такое, что окончательно лишало ее возможности думать. Наконец, она ухватилась за пряжку ремня его джинсов дрожащими пальцами, словно в этом было спасение от сумасшедшей пытки. Его рука властно остановила это движение, он сказал тем тоном, который перестал вплетаться во все происходящее: - Не молчи, говори со мной, ты не сможешь сейчас ни врать, ни прятаться от меня… Ты мучаешь не только себя, но и меня, говори. То, что он требовал от Кати, было мучительно. Она не могла выпасть из привычного ей состояния, когда ее мысли и желания были только ее и больше ничьи, впустить в свой мир чужака, означало нарушить его покой раз и навсегда, обнаружить свои слабости. Катя отчаянно попыталась бы этому сопротивляться, но мучительная пытка продолжилась и она не выдержала ее, да, впрочем, не хотела выдерживать. И мир сорвался в пике вокруг нее… То что происходило было за пределами тех понятий, которые она знала до того. Самое главное, что он был с ней, он был ее, такой, как ей хотелось, она говорила об этом…