Вместе навсегда

За всю свою жизнь я побывал в больнице точно не меньше десятка раз. Всё время себе в детстве то руку ломал, то ногу. Что ещё можно было ожидать от такого хиляка как я? Так что новость о том, что мне ещё неделю предстоит пролежать в здании, где в каждой комнате все потолки белые, не стала для меня чем-то удивительным. Однако, в этот раз неделя прошла довольно быстро. Были в ней как и хорошие моменты, так и не очень. Единственным неприятным моментом стал визит моей двоюродной сестрицы Светланы. Правда, это больше походило на штурм палаты с последующим допросом с пристрастием и бесконечной тряской за плечи. Да, мою сестру нужно было видеть. Возникла она на пороге моей палаты также внезапно, как ураган "Катрина" в Луизиане. Начала трясти меня, называть "безмозглым кретином" (и это — самое интеллигентное оскорбление за тот день, прошу заметить), орать, что меня нельзя одного дома оставлять. Молодая сестричка, что дежурила в тот день, долго не могла отогнать её от меня; было видно, что она боялась моей сестры как огня. Сестра, как я уже говорил, работала в этой же больнице в качестве старшей медсестры и пользовалась здесь мощным авторитетом среди себе подобных. Однако, всё-таки её отогнали от меня, спустя какое-то время и меня перестало трясти. Приятных же моментов было больше. Маруся с Мизукичем часто навещали меня. Девушка часто приносила мне всякие вкусняшки собственного приготовления, а Мизукич развлекал меня своими историями о том, как он обживается в квартире у Маруси. Рассказывал он о том, что оказывается спать в шкафу довольно круто, если выкинуть оттуда всю домашнюю утварь. Рассказывал и о том, что остроту ножа стоит проверять только на себе, показал несколько небольших разрезов. Эти истории меня, признаться, пугали. Однако, на моё удивление, Маруся восприняла это не так, как я, более спокойно. Если бы я наорал на Мизукича за такие выходки, то та просто перевязала ему руки и спокойно втолковала, что так делать нельзя, что рана может загноиться. Тёмный друг на это лишь махал рукой, говоря, что это не приносит ему никакой боли. Да, он и правда псих, если подобные действия ему нравятся. Хотя кто я такой, чтобы судить его? А один раз Мизукич проник ко мне ночью в палату и предложил одну дикую и безумную идею, но довольно весёлую. Сначала он предложил мне ночью с закрытыми глазами выйти в коридор. Когда я, преодолев пять метров от кровати до коридора и стукнувшись пару раз то о дверной косяк, то о дверцу шкафа, вышел туда, то меня ждал внезапный сюрприз. Передо мной стояла горизонтальная каталка, та самая, на которой больных в тяжёлом состоянии везут в хирургическое отделение. Мизукич предложил прокатиться на ней с начала коридора до его конца, благо, наши коридоры были достаточно широкие и довольно длинные. Я сначала активно упирался, мол, это безумие чистой воды, но Мизукич, довольно крепко схватив меня под руки, усадил меня на неё и, взяв за края, оттащил её к началу коридора. Тогда я подумал, что отговаривать безумца от безумного поступка — крайне бесполезное дело. Мизукич улыбнулся, и на счёт "Раз, два, три!" резко оттолкнулся от стены и, держась за каталку, начал её катить. Она довольно быстро набрала скорость. Должен сказать, что это было хоть и безумно дико, но невероятно круто. Поначалу я орал нечто, вроде: "Нет! Мы разобьёмся!", но позже вдруг замолчал, почувствовав, что в душе у меня происходит нечто странное. Ветер в лицо, дикая скорость, и я будто лечу на крыльях ветра где-то в больничном коридоре. А позади меня Мизукич, который при случае поймал бы меня. Больница тогда была абсолютно пуста, за исключением санитаров и доктора, оставленных на ночное дежурство главврачом. То-то же они ужаснулись, когда посреди ночи услышали мой безумный крик, крик радости и обуявшей меня свободы. Мгновенно в крови закипел адреналин, и я развёл руки в стороны и засмеялся. Засмеялся так, будто бы я спасся чудом от гибели. Впервые за долгое время я почувствовал себя живым. Да, со стороны это было ещё тем сносящим крышу событием: два идиота, один из которых ещё и бесстрашный, ночью на каталке играют в Спиди-гонщика. Но на тот момент я не думал об абсурдности ситуации. В тот момент мне было наплевать на всё, на весь окружавший меня мир. Меня полностью охватило чувство дикой свободы. После подобного я полночи не спал. Никак не мог успокоиться от столь сильного возбуждения. Через неделю меня всё-таки выписали. Врач отметил, что я довольно быстро пошёл на поправку. Из больницы мы вышли втроём: я, Мизукич и Маруся. Если честно, я даже не знаю, кто из них был больше рад моему возвращению. Они оба выглядели такими счастливыми, когда я вышел. Выйдя на крыльцо, мы услышали раскат грома. — Ну вот, дождь начинается, - грустно заметила Маруся, доставая зонтик. — Дождь? Это же холодно, неприятно, - пробормотал Мизукич. — Дождь? Буквально мгновение - и мой след простыл. Я поспешил выскочить на улицу. В это время на землю начали капать крупные капли дождя. Я поднял руки ладонями к небу. — Даня, ты чего? Капли, звеня, падали на мою ладонь, неся с собой осеннюю прохладу. Но мне не было холодно, наоборот. Я будто весь горел. Было такое дикое желание попасть под холодный проливной ливень. И едва я снял куртку, как моё желание стало явью. Ливень пошёл весьма сильный. Спину покалывало от холода, но я не чувствовал ничего, кроме дикого приступа радости. Неожиданно для себя мне захотелось громко смеяться и радоваться. Я не нашёл в тот момент причин не делать этого. Представляю, как на меня смотрели ребята. Хех, им не понять того, что сейчас творится в моей душе! Даже я сам не понимаю до конца, что в ней творится. Мизукич стоял, вытаращив на меня глаза. — Маруся, а что с ним? Он сошёл с ума? — Нет, Мизуки-чи, - улыбнулась Маруся, приподняв уголки рта в немного насмешливой, но доброй улыбке. — Просто Даня наконец вновь почувствовал себя живым. Желая каким-нибудь образом отпраздновать моё скорейшее выздоровление, Мизукич выдвинул идею - пойти в парк аттракционов. Правда, сделал он это весьма хитро. Сначала он вынудил меня пообещать, что мы все сделаем то, что он предложит. Обычно я никогда не соглашаюсь на подобного "кота в мешке", но в данном случае пришлось уступить. Маруся одобрила эту инициативу с детской радостью. Я, в принципе, тоже был не против такого похода. Последний раз я там был в одиннадцать лет. Помню, я тогда любил погонять на электромобилях. За сим дело не встало, и вы мы все на следующий день отправились в парк аттракционов. Наш парк развлечений, я должен сказать, весьма большой и в нём всегда полно народу. Обычно в это время, когда начинают лить ливни, его закрывают. Но пока что он ещё был открыт для всех желающих. Денёк выдался не особо пасмурным, солнышко в любопытстве иногда пробивалось сквозь тучки, чтобы узнать, отчего это внизу такой шум и гам. В парке сегодня, как и всегда, было много людей разных возрастов. Тут тебе и парочки, которые вечно заняты обнимашками и не обращают на окружающих никакого, и пожилые пары, что сидят на скамейках и кормят голубей, которые юрко бегают них между ногами. Дети, вопя, носились по всему парку. Впрочем, детей с утра было не особенно много. Хвала шестидневной системе обучения! Впрочем, к обеду подтянулась вся остальная орава. Приходили семьями, с маленькими детьми и великовозрастными. Видимо, захотели словить свой кусочек радости напоследок перед началом унылой зимы. Когда мы зашли в парк, я поначалу растерялся, куда же нам пойти. У Мизукича же глаза бегали, как у ребёнка, попавшего в "Детский мир". Столь огромное разнообразие дивных механизмов не поддавалось, видимо, досель его воображению. Сначала его понесло к довольно экстремальному механизму под названием "Русские горки". Да, у нас в Печоре на тот момент был этот аттракцион. Я попытался было отговорить его пересесть на более безопасный аттракцион вроде электрокаров, но он наотрез отказался. И меня с собой усадил рядом. Я даже пискнуть не успел, как вагончики медленно покатились по прямой. Я глубоко вздохнул, ожидая невероятного набора скорости. Не подумайте, я не боялся высоты или самих "горок". У меня есть параноидальный страх того, что мы все разобьёмся о землю, несясь на такой скорости куда-то вперёд, затем вверх и вниз, вверх и вниз. Благо, наши "горки" по сравнению с американскими всё-таки были сооружены гуманными людьми, потому всё прошло без эксцессов. Маруся хлопала в ладоши и подбадривала нас. Когда Мизукич спросил её, почему она не прокатилась вместе с нами, та сказала, что боится кататься на аттракционах. Тогда Мизукич решительно взял её за руку и повёл к аттракциону с батутами и резиновыми ремнями. Теми самыми, которые нужно обвязать вокруг себя плотно, а потом высоко-высоко прыгнуть. Сие испугало меня больше, чем "горки", ибо я был в курсе, какое состояние у этих ремней. Первой пошла прыгать Маруся. Она прыгала не слишком высоко: всё-таки сразу свой страх перебороть получается далеко не у всех и не сразу. Затем прыгал сам Мизукич. Он был так заворожен состоянием полёта, что даже не кричал, как до этого. Ему, видимо, нравилось ощущение полёта. Затем пришла моя очередь. Поначалу было страшно, всё переживал за сохранность ремней, а потом ничего, попривык даже. Следующим на очереди был "Сюрприз". Если вам хотя бы раз в жизни доводилось кататься на этом аттракционе, то вы прекрасно понимаете мой страх и панику, которые у меня появились при виде этого. Я был наслышан о техническом состоянии подобных аттракционов. Однако, разве Мизукича отговоришь от его затеи, которая так по-дурацки закралась ему в голову? В какой-то момент мне показалось, что он мучает меня, чтобы убить, но быстро отогнал эту мысль. Это же Мизукич, ярко выраженный психопат, и таким мало "горок". Когда верхняя часть аттракциона достиг максимальной скорости во вращении, я думал, что умру прямо там, что у меня остановится сердце, вывалятся кишки, лопнет почка и все мои внутренности, подобно фееричному фейерверку опадут на бренную землю. А ещё я дико боялся, что магниты не выдержат. Однако же, и в третий раз мой страх не был оправдан и всё прошло относительно хорошо. Относительно потому, что я себя чувствовал ужасно. Как-то слишком много экстрима за сегодня. Я настойчиво уломал всю компанию прокатиться на электрокарах, и это было довольно спокойным развлечением. Кататься, кататься, а затем врезаться в соседа было делом чести. Впрочем, после предыдущих аттракционов, этот Мизукича не особенно зацепил. Он глазами искал что-нибудь покруче, что-нибудь эдакое, чего мы ещё не пробовали. И нашёл ведь, зараза. Его взгляд остановился на одном из самых опасных аттракционов в нашем парке. — Ребят, а что это за "Камикадзе" такой? — показывая пальцем, спросил Мизукич, стоя у ограды, отделяющей толпу от аттракциона на приличном расстоянии. — Это - один из самых опасных аттракционов, — объяснила ему Маруся. — Он вращается на все 360 градусов по часовой стрелке. А ты в это время сидишь в кабине, которая находится вон в той части, которая напоминает крючки якоря, видишь? — Вижу, - ответил Мизукич. — Интересное название, "Камикадзе". Что бы оно не значило, мне оно нравится. — Не вижу ничего привлекательного в слове "самоубийца", — нервно парировал я. — Да ладно тебе, Даня, не будь занудой суеверной, - засмеялась Маруся. В это время Мизукич подходил к кассе. — Эм, мы же туда не пойдём, верно, ребят? - нервно захихикал я. Мизукич обернулся ко мне со своей безумной улыбкой и задал ответный вопрос: — Почему это не пойдём? Ещё как пойдём! И не успел я заорать благим матом, как меня на раз-два усадили в кабинку и застегнули на мне защитный механизм. Я посмотрел наверх и аж побледнел от ужаса: прямо над нами висел огромный противовес, массой, наверное, в килограмм четыреста, не меньше. Видимо, он точно решил меня сегодня методично добить. Я судорожно начал вспоминать молитвы, когда эта махина завелась. А этим двоим всё было ни по чём. От Марусиного страха не осталось и следа, а у Мизукича даже глаза горели в предвкушения чего-то воистину крутого. Думаю, дальнейший кошмар даже не стоит описывать. Я в этот момент стал похож на знаменитого русского парня-дайджампера из ролика на YouTube, который орал благим матом и боялся балконы задеть. Кроме матов никаких не было слов. Мир вертелся передо мной, словно я кубарем катился по воздуху. Один момент — и весь мир у меня вверх ногами. Я орал, просил, чтобы меня выпустили. А эти двое орали от восторга. Изверги! Вскоре вся эта содомия прекратилась и мы уже стояли на земле. Лично мне ещё мерещилось, будто мир кубарем катится перед моим глазами, а ноги дрожали, как осиновый лист на холодном ветру. К тому времени уже настал вечер. Мизукич поддерживал меня за плечи, обеспокоенно оглядывая и спрашивая: — Ты точно в порядке? — Да, всё нормально, - улыбаясь, отвечал я. — Может, тогда сходим... — НЕТ! НИ ЗА ЧТО! БОЛЬШЕ НИКАКОГО ЭКСТРИМА, МАТЬ ВАШУ! Двое изумлённых пар глаз вылупились на меня, словно цыплята на огромную кошку. — Мы хотели предложить тебе прокатиться на чёртовом колесе, и только, - тихо пробормотала Маруся в испуге. — Чёртово колесо? - переспросил я и оглянулся. Позади и немного слева от меня было чёртово колесо. — Что ж, тогда можно. Это ведь не "русские горки", верно? Мне нравилось чёртово колесо. Да, оно было неимоверно высоким, но оно было спокойным. Скрипение механизмов меня убаюкивало. Хотя я помню, что с детства оно Светку пугало неимоверно, потому она часто отказывалась со мной кататься на нём. Зато родители мои - никогда мне ни в чём не отказывали. Вспоминаю с радостью те дни, когда наша семья была ещё счастлива вместе, и когда ссорам не было места в нашем тёплом семейном кругу. Внезапно словил себя на мысли, что сейчас мне этого весьма не хватает. Мы втроём залезли в одну кабинку, по форме больше напоминавшую формочку для маффина и, закрыв оба выхода небольшими дверцами, медленно начали подниматься наверх. Перед нашими глазами открылся прекрасный вид на Печору. Где-то недалеко была видна река, а где-то - больница, в которой я не так давно лежал. Воздух был здесь в разы холоднее, и, вместе с тем, свежее. Кое-где в городе уже зажглись фонари, ведь нынче темнело довольно быстро. Маруся и Мизукич были в восторге от увиденного: — Боже мой! Это так прекрасно! — Всё такое крошечное, и люди похожи на тараканов! Ха-ха! И чего они так суетятся? Я усмехнулся про себя этим двоим и, скрестив руки на груди, опёрся о спинку лавочки, на которой мы сидели. Однако, они те ещё дети. — Вы будто никогда не видели наш город с высоты птичьего полёта. — Я - нет, — ответил Мизукич. — И я не видела, — поддакнула тому Маруся. — Странно. Неужели вы всей семьёй никогда не ходили в парк аттракционов? Вы как будто не русские. — Нет, никогда. Папа всегда говорил, что подобные походы - бездумная трата денег. Он часто поколачивал маму, считая, что она тратит деньги на ерунду, когда она всего лишь хотела меня иногда порадовать, — грустно сказала Маруся. — Ох, точно, я как-то и не подумал, что у вас было всё так сложно, - почесал я в смущении себе затылок. Мне стало дико неловко за резко сказанные слова. И чем я только думал в этот момент? Нужно было извиниться. Мизукич попеременно смотрел то на меня, то на Марусю, поняв, что произошло что-то весьма неловкое. — Слушай, Марусь, извини, что я так резко... — начал было я. Но внезапно раздавшийся скрежет заставил нас резко зажать уши и пригнуться. — Что это ещё за хрень? — закричал я. — Что это ещё за хрень? — послушалось снизу. — Колесо что-то не фурычит как надо, — послышался голос механика. — Так запустите его снова, чёрт вас дери! Недолгое молчание прервалось ещё более громким скрежетом, после чего колесо встало. Во время этого разговора мы втроём стихли и слушали, что происходит. — Вы чего творите, алкоголики ...?! — Петрович, так колесо остановилось само себе! — Что значит "остановилось"? Такого не бывает, чтобы само по себе! Поувольняю сейчас всех к чёртовой матери! — Петрович, смотри! Да тут многие тросы будто погрызли, — раздался вдруг третий голос. — Брехня какая? Кто тебе металлические тросы грызть будет? Тараканы, что ли? — Начальник, там сверху кто-то есть! — Что значит кто-то есть? Я как самый храбрый, решил выглянуть из-за бортиков кабинки, что в конце концов творится. И в следующий момент я весьма пожалел, что сделал это. Едва я высунул голову, как передо мной возникло чьё-то лицо. Чьё-то очень странное и жутко пугающее лицо. В сумерках я не особо его рассмотрел. Очертания лица говорили о том, что оно принадлежит девушке. Но едва зажглись многочисленные лампочки, находившиеся в самой полуоткрытой кабинке, как я в шоке замер на пару мгновений. Одето существо было в тунику и штаны с узором в виде чёрно-зелёных чередующихся горизонтальных полос кислотного цвета. Кожа у существа была бледной. На голове у существа были короткие зелёные волосы. У этого существа не было привычных человеческих рук. Вместо этого существо, вцепившись каким-то антропоморфным подобием верхней конечности в виде длинного рукава в железную перегородку, за которой находились мы трое. Но что самое ужасное, так это то, что у этого существа не было самого главного — глаз! Одни лишь чёрные пустые глазницы, которые, словно чёрная дыра, одновременно вызывали неподдельный ужас и панический страх. — Бу! - издало ленивый звук существо предположительно женского пола. Я, вспомнив все знакомые мне с рождения ругательства, дико заорал. От страха меня буквально метнуло в другую часть кабинки, ближе к ребятам, держа пальцы крестом. Маруся оцепенела от ужаса, закрыв открытый рот ладонью. Вопль вырывался из неё, но от шока её парализовало настолько, что она не могла выдать ни одного звука. Мизукич удивлённо таращился на сие странное творение природы. Существо несколько хрипловатым, но громким голосом произнесло: — Считайте, что вы все - мертвецы! Сегодня был ваш последний весёлый день! Ха-ха-ха! Но в это время Мизукич поразил нас обоих своей совершенно не соответствующей ситуации реакцией: посреди всего этого ужаса он обрадовано воскликнул, протянув руки, словно призывая в объятия: — Сэмми, радость ты моя! Как жизнь? Как сама? — СЭММИ?!