***
— Живой? — ворчливо уточнил какой-то глухой, недоверчивый голос. — А я п-почем з-знаю? — заикаясь, отозвался другой, такой же глухой, но совсем другой. — Д-думаешь, я их ум-мею ч-чинить? — Смотрите, глаза открыл! Флориант сощурился, в ярком свете пытаясь разобрать, что же вокруг. И вскрикнул от испуга, когда над ним появилось мрачно нахмуренное металлическое лицо. — Человечек, — заключил его обладатель и мало что не сплюнул. — Н-но-н-но! — заикаясь, одернули его. — Не п-пугай! — Умник? — наугад спросил отдышавшийся парень. Повисла тишина. — Д-да... А ты отк-куда з-знаешь? Парень с трудом сел. Под ним был чисто выскобленный деревянный пол, который уже успел заляпаться грязью с его одежды. Безликие бревенчатые стены и собравшиеся вокруг гномы, все семеро, довершали картину. Флориант невольно затаил дыхание, разглядывая их. Совсем такие, как в рассказах бабушки. Забывшись, он попытался встать, и только в этот момент понял, что рука так и висит плетью. — Сломался, — с мрачным удовлетворением заключил Ворчун, глядя на скрючившегося парня. — Мы м-можем п-помочь? Флориант, потрогавший плечо, кивнул, с трудом сдерживая вскрик. Рука еще не успела сильно опухнуть — видно, без сознания он пролежал не долго. — Дернуть нужно... Сустав на место... — выдохнул он. Рядом присел Весельчак, неожиданно бережно ощупывая его руку. — Ты не боись, — хохотнул он. — Такое — эт я мигом... Ну-ка... Флориант взвыл, когда металлические пальцы сжались на руке, дернув, по счастью, куда нужно. — Спасибо... — выдохнул он сквозь невольно навернувшиеся на глаза слезы, баюкая потихоньку начинающуюся слушаться руку. — Да не за что, — хмыкнул Весельчак, поднимаясь и отходя к остальным. — Что ты тут забыл, человек? — сурово спросил Ворчун. — К вам в ученики хотел попроситься, — абсолютно честно ответил отдышавшийся парень. Гномы недоуменно запереглядывались, зашелестели бородами. — Шутишь? — недоверчиво уточнил Весельчак. — А похоже? — Дак мы, это... Вона, страшные! — влез кто-то, чьего имени Флориант никак не мог вспомнить. — От нас, вона, это, люди шарахаются! — Да я про вас столько слышал, что не верю в эти глупые слухи, — невольно рассмеялся Флориант. — А ты сам кто? — хмуро спросил Ворчун. — Флориант, — чуть порозовел парень. — Принц... Четвертый, не наследный.***
Флорианту все-таки разрешили остаться. По крайней мере до тех пор, пока он не оправится окончательно — рука у парня все-таки побаливала, и ловить сбежавшую лошадь он в таком состоянии не мог. За ней отправились гномы, оставив Ворчуна с Умником расспрашивать неожиданного гостя. Они уже забыли напрочь, когда к ним в последний раз приходил человек. Вернее, могли назвать и точный день и даже время суток — но в тот раз все закончилось доставшимся им трофейным погнутым копьем. Рыцарь почему-то считал их злыми созданиями — гномы откровенно недоумевали с тех пор, почему. Флориант же рассказал им, какие слухи ходят о лесе, одноименном с засевшим в нем Черным кузнецом. Ворчун только головой качал, слушая все эти бредни. Не иначе, как те солдаты наплели... Кто ж еще-то.... Их боялись. Боялись, не смотря на то, что по трем королевствам ходили и до сих пор ценились их изделия. Украшения, когда-то сделанные Белоснежкой, королевский дом берег как фамильные драгоценности. Флориант рассказал, что видел их, когда бабушка, уже достаточно старая, чтобы перестать участвовать в светской жизни, все-таки выходила в свет. И тогда равных ей не было даже среди совсем молоденьких девиц: украшения непостижимым образом приглушали её старость, выставляя напоказ зрелость, мудрость и величие. На его же матери они смотрелись совершенно иначе — но точно так же позволяли ей затмить любую. И, хотя все знали, что это дело рук гномов — на этот месте Умник обиженно заметил, что не их, а их Мастера — слухи ходили один другого страшнее. — Ну а мне еще дед сказки про вас рассказывал, пока я совсем маленьким был, — легко закончил Флориант, неловко держащий левой рукой кружку с горячей водою. Ничего другого у гномов, не нуждающихся в еде, не нашлось, а все его припасы исчезли вместе с конем. — Чудно, чудно... И ты хочешь учиться у нас кузнечному делу? Флориант с готовностью кивнул. — Всегда обожал глядеть, как кузнецы работают! Но у нас и подойти не к кому... Гвозди да подковы! А я украшения делать мечтаю... Хотя бы немного как у вашего Мастера! Гномы переглянулись, и будь они людьми, Флориант сказал бы, что сейчас прозвучал тоскливый вздох. — Оставайся, — наконец махнул рукой Ворчун. — Чему сможем — научим... Но без Мастера... — А что с ним? — выпалил парень вопрос, терзавший его с самого детства. Ворчун глянул так, что у него язык к небу прилип, и вопрос как-то сам собой забылся.