Я не умру без твоей любви

Сон сморил Викторию только под самое утро и с пробуждением, ей показалось, что этого было вполне достаточно для того, чтобы всё вернулось на круги своя. В этот день ей нужно было ехать в клинику, и менять свои планы она не собиралась. К этому дню она готовилась заранее. Постепенно освобождала свой график от всевозможных деловых встреч, совещаний и других важных дел. Она предупредила Дашину няню, что, возможно, не будет ночевать дома, а потому ей придется остаться с девочкой на ночь. Она упаковала совсем небольшую дорожную сумку, куда сложила все необходимые в клинике вещи. Она договорилась с водителем, что он приедет за ней домой намного позже обычного – в 10 утра. В этот день она была спокойна, сдержанна и хотела как можно скорее покончить со всем этим. Всё шло по плану. Кроме одного - Дашка утром капризничала. Словно, чувствовала что-то. Она до истерики не хотела отпускать маму, как она думала, на работу. Плакала, отказывалась есть, ходила за ней хвостиком и всё время пыталась ухватить её то за руку, то за ногу. Виктории пришлось не мало приложить усилий для того, чтобы успокоить дочку и отправиться в клинику, но… где-то в груди что-то заныло. Осторожно так, но пронзительно. Усилием воли Виктория уничтожила в себе эти зачатки слабости и уже в клинику она ехала, заручившись прежней уверенностью в том, что она всё правильно делает. Белые больничные стены окутывали своим холодом. Так было даже легче – думала про себя Виктория, идя вдоль коридора следом за медсестрой. Стерильно-белая монотонность помогала держать её ровно на той волне, на которую она сама себя настроила несколько дней назад. - Вот ваша палата, Виктория Владимировна, располагайтесь, - официальным тоном произнесла молодая медсестра, открывая одну из дверей. Виктория молча прошла внутрь и невольно поёжилась – здесь всё тоже было белое. Даже небольшой телевизор. - Здесь ключ, - девушка положила его на стеклянную прикроватную тумбочку, - Оденьте, пожалуйста, рубашку, которая лежит на вашей кровати. Станислав Андреевич зайдет к вам через несколько минут. Отдыхайте. - Спасибо, - произнесла Виктория, поставив сумку на пол. Медсестра не слышно прикрыла за собой дверь, и Виктория мгновенно окунулась в холодное белое безмолвие, повисшее в воздухе. Сердце размеренно стучало. Как метроном. Сняв с себя скрывающие пол лица солнцезащитные очки, она посмотрела на кровать. На идеально заправленной поверхности лежал небольшой квадратный предмет, запаянный плотной полиэтиленовой тканью. «Разорвите здесь», - выхватил её взгляд надпись и она, чуть помедлив, исполнила указание. Достав из герметичной упаковки широкую ночную рубашку, Виктория бросила её на кровать и принялась медленно раздеваться. Белая рубашка была почти невесомой на теле и пахла медикаментами. В желудке что-то неприятно шевельнулось. Повесив свою одежду в шкаф, Виктория осторожно прилегла на кровати и прикрыла глаза. Но только белого было слишком много. Цвет просачивался даже сквозь закрытые глаза и не давал расслабиться. Что-то в груди снова сдавило. Распахнув ресницы, Виктория уставилась в потолок. Она чувствовала своё бьющееся сердце. В дверь кто-то постучал. - Виктория Владимировна? – Врач осторожно заглянул в помещение и, увидев, Викторию слегка улыбнулся одними кончиками губ. – Здравствуйте. Вы готовы? - Да, - коротко ответила она, поднимаясь с кровати. - Как вы себя чувствуете? - Нормально. - Можете накинуть халат, - произнес доктор, внимательно исследуя профессиональным взглядом девушку. Виктория покорно накинула длинный махровый халат и запахнула полы. - Я еще раз посмотрю вас перед операцией, возьмем некоторые анализы и зададим пару вопросов. Это сугубо конфиденциально. Сама операция начнется примерно через сорок минут. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. «Всё будет хорошо, обещаю…», - повторил нежный голос Максима где-то в подсознании, и Виктория невольно вздрогнула. Сердце опять болезненно сдавило. Сорок минут тянулись бесконечно долго. Виктория вновь перестала чувствовать что-либо. Только собственное биение сердца. Оно билось всё громче и громче, с каждой новой минутой. - Садитесь на кресло, - спокойно произнес голос доктора, - сейчас придет анестезиолог. Вы уснете в течении нескольких секунд и проснетесь уже в своей палате. Всё будет хорошо. «Всё будет хорошо…», - Виктория побелела. Тело окаменело, а пальцы стали холодными и негнущимися, в горле пересохло. Голова была мутной и тяжелой, Вика не понимала, где находится и что с ней происходит. - Здравствуйте, меня зовут… - мужской голос внезапно пропал, а потом снова появился, - сейчас я вам сделаю укол, и вы уснете на счет «три»… «Всё будет хорошо…» «Мама! Мамочка!..» Сердце выпрыгивало из груди, холодные пальцы до боли впились в подлокотники кресла, а глаза в ужасе распахнулись еще шире. - Господи… - Выкрикнула Виктория, - Господи, что же я делаю?!.. Анестезиолог замер со шприцом в руках и несколько врачей в марлевых повязках у рта переглянулись. - Извините… нет, я… я не могу, понимаете?! Не могу! - Виктория Владимировна?.. – Врач резко сорвал с себя резиновые перчатки и марлевую повязку. - Вы… вы точно всё решили? Глаза Виктории всё еще были полны ужаса. Её трясло мелкой дрожью, и она моментально вылезла с кресла. - Да, я… уверенна… я… уведите меня отсюда, слышите? Господи… - и тут Викторию прорвало. Сдерживать свои слёзы она больше не могла. Её словно тряхнуло огромной волной, хлестнуло по щекам и ударило прямо в сердце. Всё, что раньше она так упорно в себе прятала, всё, о чем она заставляла себя не думать – рухнуло на неё с удвоенной силой. Она даже не помнила, как оказалась в своей палате, где потом долго и безутешно плакала. Она вспоминала, как жила раньше, как обманывала саму себя и как делала больно тому, кто готов был ради неё на все. Она плакала от собственной глупости и приходила в ужас только от одной мысли, что она могла избавиться от собственного ребенка, который хоть и был еще размером с горошину, но уже таким любимым и желанным. Она долго не могла успокоиться, всё вспоминая, вспоминая… а потом постепенно боль отпустила, слезы стихли и наступило озарение. И от этого ей стало так спокойно и хорошо, что она буквально в один миг пришла в себя. Слезы на глазах высохли, она умылась, оделась и схватила свой телефон. Найти номер Максима в списке контактов ей удалось очень быстро. Нажав на кнопку вызова, она затаила дыхание, но в ответ услышала лишь холодно-вежливый женский голос: «Извините, абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Трясущимися руками, она набирала его номер десятки раз подряд, но каждый раз слышала одно и тоже сообщение. В голову лезли какие-то неприятные мысли, но Виктория решительно отодвигала их на второй план, стараясь придумать, что же ей делать дальше. На глаза снова навернулись слезы, но она сдержалась, сделала глубокий вдох и набрала номер своей приемной. - Spa-салон «Victoria’s Beauty», приемная Виктории Прутковской, здравствуйте, - раздался вежливый голос секретарши на том конце трубки. - Ангелина, добрый день, – Виктория сжала трубку покрепче и сделала всё возможное, чтобы по её голосу не было слышно, что она едва срывается на слезы. - Виктория Владимировна? Здравствуйте! Я вас слушаю. - Ангелина, дорогая, послушай меня сейчас внимательно, - начала она сбивающимся от волнения голосом, - мне очень срочно нужен телефон финансового директора студии «Арт-медиа», слышишь меня? - Да-да, конечно, Виктория Владимировна! Это студия Максима Викторовича, верно? - Да, Ангелина. Мне срочно нужен номер телефона Жанны Аркадьевны… Господи… я не помню её фамилию… скажи, что ты от меня и это очень… слышишь? Очень срочно! - Хорошо, Виктория Владимировна, я вам перезвоню. - Только побыстрее, я умоляю тебя! Ангелина перезвонила минут через десять, когда Виктория уже буквально вся извелась. Её трясло так, что она едва могла записать под диктовку номер телефона Жанны, а после того, как она это сделала – её трусило еще минут пять прежде, чем набрать этот номер. Но она собрала всю волю в кулак и все-таки это сделала. - Алло, - сразу же послышался голос после третьего или четвертого гудка. - Здравствуйте, Жанна Аркадьевна. Я - Виктория Владимировна Прутковская, вы… вы можете сейчас говорить? - Да, конечно, Виктория Владимировна - с нескрываемым удивлением произнес в ответ голос. - Жанна Аркадьевна, я дико извиняюсь, но мне просто больше не к кому обратиться… вы бы не могли оказать мне одну небольшую услугу? - А в чем, собственно, дело? - Вы бы не могли мне сейчас подсказать, как мне разыскать Максима… Викторовича? Его мобильный вне зоны доступа, а это очень срочно… можно сказать, дело жизни и смерти. - О, Господи!.. – отозвался голос. – Могу подсказать, но даже не знаю поможет ли вам эта информация – он в Питере сейчас. В командировке. Номер телефона он сменил несколько дней назад, и вы уж простите, но я не могу вам его дать без разрешения. Послушайте, может, я могу вам чем-нибудь помочь? - Нет-нет, боюсь, что мне поможет только он, - срывающимся голосом произнесла Виктория, непроизвольно дотрагиваясь рукой до своего живота, - Жанна Аркадьевна, я понимаю, что это верх наглости, но вы бы не могли сказать мне, где конкретнее он остановился в Питере? Жанна вздохнула. Она знала, что этого делать нельзя, но голос Виктории Прутковской был таким взволнованным, что она просто не могла не помочь ей хотя бы в этом. - Ну, хорошо… записывайте… Первым же рейсом Виктория вылетела из Москвы в Питер, и это был, наверное, самый долгий и утомительный перелет в её жизни. Она почти всё время тихонько плакала, сидя у окна, молилась Богу, чтобы Максим впустил её, дал высказаться и простил. Ей было даже страшно представить, что он мог просто вышвырнуть её вон, не дав сказать и слова. Но самое ужасное было то, что она прекрасно понимала, что у него есть все основания так с ней и поступить. И она этого действительно заслуживала. *** Снег с дождем шел не переставая с самого утра. Питер тонул в сырости и холоде уже который день. Выйдя из дверей высокого современно здания, Максим ступил на тротуар и, подняв воротник пальто, не спеша направился вдоль улицы. До гостиницы, в которой он остановился, была всего пара кварталов, но в такую погоду, да еще и без зонта или хотя бы головного убора идти пешком было полным сумасшествием. Но Максиму на это было наплевать. Прошло всего несколько дней с тех пор, как он видел Викторию в последний раз. Конечно, за такой короткий период времени в его жизни никаких кардинальных изменений не произошло. Он по-прежнему много работал, мало спал, спорил с Жанной, старался уделять больше внимания детям… словом, постепенно всё возвращалось в привычное для него русло. Кроме одной небольшой детали – с ним больше не было Виктории, и ему от этого было так плохо, что он потерял всякий интерес абсолютно ко всему, что его окружало. Каждый новый день не приносил ни радости, ни облегчения, ни жажды жизни, несмотря на то, что Максим сделал для себя все выводы относительно Виктории. Он прекрасно понимал, что возврата назад уже нет и быть не может, но ему все равно было плохо. Постоянно. 24 часа в сутки. И становилось еще хуже каждый раз, когда он вспоминал их последний разговор, стеклянные глаза Виктории, и её каменное выражение лица. Он много раз проворачивал в голове тот день с самого начала. Думал, перекручивал, анализировал… но в итоге только еще больше убеждался, что он мог бы закрыть глаза на всё что угодно, но только не на то, что она собиралась сделать (или, наверняка, уже сделала) с их ребенком. Ребенок… у них мог бы быть ребенок. Несколько раз он порывался приехать к Виктории для того, чтобы упасть ей в ноги и, позабыв о собственном чувстве достоинства, умолять её не избавляться от него. Ведь это был и его ребенок тоже. А сразу после родов он мог бы забрать его себе, и Виктория даже бы никогда о нем не услышала. В некоторые моменты Максим был настолько одержим этой идеей, что был готов сорваться и приехать к ней тот час же, а потом понимал, что это глупо и совершенно бессмысленно. И тогда ему становилось еще хуже. Он ненавидел Викторию, но себя еще больше из-за того, что был просто не в силах её остановить. Собственное отражение в зеркале вызывало столько отвращения, что он просто перестал в него смотреть. Здание гостиницы сверкало огнями. К тому моменту, когда Максим добрел до нее, было уже совсем темно, и он промок до нитки. Услужливый швейцар открыл с улыбкой двери и Шаталин шагнул во внутрь теплого помещения. Хотелось только одного - закрыться в своем номере и напиться. Только алкоголь был способен облегчить боль и ярость, которые неразрывно поселились в его сердце. Войдя в свой номер, он только успел принять горячий душ и переодеться, как вдруг в дверь послышался неуверенный стук. Но Максим совершенно никак на него не отреагировал. Подойдя к бару, он плеснул себе в стакан виски и, взяв его, направился к окну. Неуверенный стук в дверь повторился. - Спасибо, мне ничего не нужно! – Крикнул через плечо он, не желая даже подходить к двери, но это не помогло. Буквально через несколько секунд стук повторился снова. С грохотом приземлив свой стакан на подоконнике, Максим резко двинулся к двери, одним сильным движением открыл её и… замер. Прямо перед ним стояла Виктория. Заплаканная, в мокрой одежде и дрожащая от холода она стояла всего в шаге от него. Максим почувствовал, как вдоль спины мгновенно пробежался холодок, но он быстро взял в себя в руки. Его взгляд в одну секунду изменился, став ледяным и острым. - Привет, - не громко произнесла она, срывающимся голосом. Максим молчал. Его каменное выражение лица не предвещало ничего хорошего. Виктория вдруг почувствовала, что слезы снова наворачиваются на глаза, но ей не в коем случае нельзя было поддаваться им. Часто заморгав, она отвела взгляд куда-то в сторону, а затем снова посмотрела на Шаталина. - Максим, я… я очень замерзла и мне всё равно некуда идти, - начала сбивчиво она, - можно я пройду, скажу тебе пару слов, а потом, если ты захочешь, я уйду… Он долго смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом, а затем отступил в сторону и дал ей пройти. Виктория прошла вглубь его номера и неуверенно остановилась где-то посередине. Максим стоял сзади нее шагах в пяти, засунув руки в карманы и облокотившись о выступ стены. Нужно было что-то говорить, а она не могла. Просто не могла и всё. Слёзы опять рвались наружу, а сердце буквально выкручивало. Всё это время она не поднимала взгляд на Максима потому, что боялась увидеть в его глазах ничего кроме холодной безучастности. - Это ужасно, но я не знаю, что тебе сказать, Максим…- наконец, вымолвила она, дрожащими губами, - знаешь, я… я столько всего придумала, пока летела к тебе… сочинила целую речь… а теперь стою перед тобой и… - она резко подняла голову вверх, пытаясь таким образом приостановить слёзы, но это было совершенно бесполезно, - и даже не знаю с чего начать… - порывисто вздохнув, она приказала себе успокоиться, но под тяжелым взглядом Максима, который буквально разрывал её на части, это было безумно сложно. - В моей жизни никогда ничего не было просто… - начала она подавленным голосом спустя продолжительную паузу, - с самого детства. Всё, что доставалось мне - я добивалась своим собственным трудом, никогда ни на кого не рассчитывая. Я родилась в Украине, в маленьком портовом городке, откуда сбежала в Москву, когда мне едва исполнилось семнадцать. Господи, я была такой глупой и наивной дурой! – Вспоминая, Виктория натянуто улыбнулась сквозь слезы и обхватила себя руками. – Правда, Москва очень быстро всё исправила… очень… но это был далеко не конец моих испытаний. Женя появился в моей жизни очень внезапно. Я, конечно, тогда была уже взрослой и, как мне казалось, наделенной богатым жизненным опытом девушкой, но, видимо, всё же недостаточно… опытной или просто умной. Словом, я влюбилась и уже тогда не питала никаких иллюзий на его счет. Я видела какой он, что из себя представляет, но как последняя идиотка продолжала верить в то, что всё изменится рано или поздно. Потом мы поженились, я забеременела, родилась Дашка, и всё стало еще хуже. Оказалось, что моя жизнь до свадьбы с ним – это была лишь легкая репетиция перед тем, что ждало меня дальше. Даже вспоминать не хочу… - Виктория резко замолчала, глядя в одну точку, а затем продолжила всё тем же подавленным голосом, каким она и говорила до этого. - Я выдержала ровно год, а потом ушла. Правда, и тогда он не оставил нас в покое. Это была не жизнь, это был ад. Каждый Божий день я просыпалась и засыпала только с одной мыслью – только бы он ничего не сделал с Дашкой, только бы она была жива и здорова… этого никто не поймет, пока не испытает на собственной шкуре… - её голос дрогнул от нахлынувших чувств, но спустя пару секунд Вика снова заговорила. - Но нужно было жить дальше. Ради себя, ради дочки, ради нашего будущего. И я жила. И я строила наше будущее. Строила до того упорно и рьяно, что когда в один прекрасный день оглянулась – поняла, что стала не лучше своего бывшего мужа. И мне это понравилось. Я и сама не заметила, как вжилась в этот образ до мозга костей. Мне было очень удобно в нем и комфортно ровно до тех пор, пока в моей жизни не появился… ты… - Виктория внезапно замолчала и впервые за последние минут десять осмелилась поднять на Максима свои залитые слезами глаза. Ничего не изменилось. Шаталин по-прежнему стоял, облокотившись о выступ стены, и смотрел на Вику с тем же каменным выражением лица. За всё это время он не сказал ей и слова. У него внутри всё сдавливало от напряжения с такой силой, что он и сам не заметил, как превратился в одну большую ледяную скалу. - Я не знаю, что ты сделал со мной, - почти шепотом произнесла Виктория, сделав один неуверенный шаг навстречу Максиму, - правда, не знаю… но я больше не могу жить так, как я жила… Теперь она стояла прямо перед ним, смотрела ему в глаза и не узнавала. Его взгляд был холодным, чужим и даже каким-то болезненным. Она никогда не видела Максима таким. Его отчужденность пугала, но она понимала, что сдаваться еще слишком рано. Она должна была растопить его, во что бы то не стало. Его щека была холодной, как и он сам. Виктория дотронулась до неё чуть подрагивающей рукой и провела по ней теплой ладонью, но Максим по-прежнему стоял, не шелохнувшись. Его руки были заправлены в карманы брюк, а глаза пристально следили за каждым её действием. - Максим… - прошептала она, приблизившись к нему вплотную, - я умоляю, прости меня… пожалуйста… Но он молчал. Тогда Виктория, ни секунды не медля, аккуратно приподнялась на одних кончиках пальцев и прижалась своими горячими губами к его губам. Максим вздрогнул. - Пожалуйста, любимый… - глотая слезы, вновь произнесла она умоляющим голосом, - пожалуйста… Её руки нежно обхватили его лицо, а губы мягкими поцелуями и горячим дыханием отогревали его чуть шершавые щеки, упрямый подбородок, нос… Виктория вкладывала в каждое прикосновение всю свою душу, всю свою любовь и нежность. Она целовала его так искренне и самозабвенно, что сама не замечала, как слёзы скатывались по её щекам и падали горячими каплями Максиму на грудь. Он постепенно оттаивал. Виктория видела это по его глазам, которые, с каждым новым касанием губ становились всё теплее и теплее. Она это чувствовала по не ровному биению его сердца. Он любил её не смотря ни на что. И, наверное, мог простить ей то, чего она на самом деле не сделала. Не смогла сделать, но ведь он этого не знал. И все равно любил. Виктория снова коснулась его губ своими губами и мгновенно почувствовала, как его ледяная стена дала глубокую трещину. Его дыхание стало прерывистым, губы чуть раскрылись навстречу, а руки неуверенно оказались на её талии. Дальше тянуть было просто нельзя. - Максим, - Виктория обхватила крепче его за шею и прислонилась к груди, - нашему малышу уже почти 7 недель… Максим замер. Он буквально перестал дышать на несколько секунд, а затем, чуть отстранив от себя Викторию, взял в свои ладони её лицо и посмотрел на нее таким взволнованным взглядом, что она закусила губу, чтобы хоть как-то сдержать нахлынувшие эмоции. - Повтори еще раз, - хрипловато-сдавленным голосом произнес он с горящими глазами. Виктория засмеялась сквозь слезы и тоже, обхватив лицо Максима руками, отчетливо повторила: - Шаталин, нашему малышу уже целых полтора месяца! - Боже… - только и смог не то простонать, не то произнести он. Уже в следующую секунду одним легким движением Максим поднял Викторию над собой и обрушился на неё тысячей нежных поцелуев. Сердце пылало в груди. От захлестнувших эмоций Виктория не знала, что ей делать – не то плакать, не то смеяться, поэтому получалось всё сразу. - Спасибо, спасибо тебе, родная… - шептал Максим, продолжая лихорадочно покрывать поцелуями влажное от бесконечных слез лицо Виктории, - я… я мечтал, я надеялся… я так хотел этого ребенка!.. - У нас будет сын, - срывающимся голосом произнесла Виктория, дотрагиваясь дрожащими пальцами до любимого лица, - я видела его во сне… Он не знал, что сказать в ответ. Голова кружилась, а ощущение нереальности происходящего было на грани безумства. Шаталин опустил Вику обратно и, счастливо зажмурив глаза, просто прижал её к себе как можно крепче. Невыразимые эмоции у него внутри били ключом. Хотелось что-то сказать, прокричать или прошептать, но он не мог. Внезапно подкативший к горлу ком, заблокировал всякую возможность это сделать. Они замолчали на некоторое время оба, хватаясь друг за друга и прижимаясь так сильно, словно, хотели слиться в одно единое целое. И у них это получилось. Они чувствовали друг друга, ловили каждый вздох и понимали, что только эта тишина могла помочь им сблизиться, понять друг друга и хоть немного успокоиться для того, чтобы продолжить разговаривать. Виктория буквально утонула в объятьях Максима. Уткнувшись носом ему в шею и вдыхая родной запах его тела, она подумала о том, что еще никогда в жизни не чувствовала себя более умиротворенной, чем сейчас. Только эти руки могли успокоить её, согреть и отгородить от всех бед. Только в этих крепких объятьях она могла ощутить себя по-настоящему любимой и желанной. - Вика, - прошептал Максим чуть позже, дотрагиваясь губами до её волос, - тебе придется выйти за меня замуж. И очень скоро, любимая. Виктория чуть отстранилась и подняла на Максима голову. Он улыбался. Его глаза в этот момент казались неестественно голубыми и в тоже время глубокими и серьезными. Он не шутил, ни чуть. - Это предложение? – Лицо Виктории озарилось искренней улыбкой. - Нет, родная. Я ставлю тебя перед фактом. – Его губы ласково коснулись уголка её глаза, а затем плавно переместились к уголку рта. Виктория снова положила голову на грудь Максима, спрятав, таким образом, свою смущенную улыбку. Теперь пришло время сказать ему еще одну очень важную вещь. - Максим, - её голос стал вдруг серьезным. Дотронувшись кончиками пальцев до его волос на затылке, Вика нежно погладила их, а затем чуть отстранилась. Ей было жизненно необходимо видеть в этот момент его глаза, - а теперь послушай меня, пожалуйста. Это важно. По её интонации, Шаталин сразу уловил всю серьезность того, что она собиралась ему сказать. Ослабив объятья, он провел по её волосам рукой и внимательно посмотрел в глаза. - Максим, я… я не хочу преуменьшать значимость того, что сейчас здесь происходит, - начала она, слегка запинаясь, - я привыкла быть сильной и самостоятельной, привыкла всё подчинять собственной воле. А сейчас… я… чувствую себя на столько уязвимой и беззащитной, что меня это немного пугает. Да, я боюсь. Боюсь, но не могу больше противостоять своим чувствам… они сильнее меня. Максим, - Виктория сделала паузу и посмотрела на него такими глазами, что у него внутри всё опять перевернулось, - я люблю тебя. Я очень люблю тебя и отдаю себя тебе без остатка. Я закрываю глаза… так, как ты меня и просил однажды, помнишь?.. И позволяю тебе увести меня за собой. В её глазах светилась любовь. Искренняя, настоящая и чистая, как её слезы на глазах. Максиму снова не хватало слов, чтобы выразить всё то, что он чувствовал, глядя на Викторию. Он был просто счастлив. Счастлив на столько пронзительно и остро, что всё, что он смог сделать в этот момент – это привлечь её к себе и ответить ей таким поцелуем, что, казалось, даже Земля остановила свой ход. - Я люблю тебя, - прошептал он хриплым от волнения голосом чуть позже, - люблю и обещаю, что ты никогда не пожалеешь о том, что решилась связать наши судьбы в одну. - Я знаю, любимый, я уже это знаю… Необходимость в словах отпала сама собой. Крепко обнявшись, они молча стояли и слушали размеренное дыхание друг друга. Говорить ничего не хотелось. Да, и зачем? Когда сердца бились в такт, тесные объятья дарили тепло и умиротворение, а всех сказанных слов до этого вполне хватало для того, чтобы просто наслаждаться близостью любимого человека и больше ни о чем не думать. *** Это состояние спокойствия и уверенности в завтрашнем дне ни на минуту не покидало Викторию и в дальнейшем. Даже не смотря на то, что целый ряд последующих событий был несколько поспешен, но дело, скорее всего, было вовсе не в спешке, а в желании как можно скорее наверстать упущенное. Они вернулись в Москву уже на следующий день. Максиму очень не хотелось обрушивать на Викторию всё в один час, даже не смотря на то, что об их совместном будущем никаких вопросов больше не возникало. Однако он старался подводить её ко всему на столько плавно, на сколько позволяла ситуация. Ему понадобился ровно месяц для того, чтобы познакомить Викторию и Дашку со своими детьми, дать им возможность поближе узнать друг друга, подружиться, затем постепенно перевезти все их вещи к нему в квартиру и, наконец, устроить совсем скромную свадьбу в узком семейном кругу. Максим очень переживал и с нетерпением ждал тот день, в который он сможет как можно скорее сделать Викторию своей. И когда этот день настал, и Виктория со светящимися от счастья глазами ответила ему «да», он успокоился и понял, что теперь в их хрупкой истории любви всё окончательно расставилось по местам. Любовь, счастье, детский смех, совместное и очень трогательное ожидание появления на свет их малыша, одна большая и дружная семья. Виктория очень быстро привыкла к этой новой для нее роли - роли жены. Спустя какое-то время ей вообще стало казаться, что так было всю жизнь, и она никак не могла вспомнить, как жила без Максима раньше. Это было удивительно и странно, но она действительно с трудом вспоминала, какой она была, что делала и о чем думала. Словно, эту часть её жизни окутал густой туман, сквозь который невозможно было что-либо разглядеть. По началу она упорно пыталась что-то с этим сделать, но потом поняла, почему у нее ничего не выходило – просто она, наконец, нашла себя, и всю неправду прошлой жизни её подсознание автоматически заблокировало. А быть счастливой, как оказалось, совсем просто и не страшно. За широкими плечами Максима было вообще всё не страшно. Он был всегда рядом. И даже если физически он не присутствовал с ней какое-то время, она все равно чувствовала его поддержку, заботу и самое главное – любовь. Каждый новый день заставлял Викторию только еще больше убеждаться в том, что она сделала абсолютно правильный выбор в своей жизни. Максим не обманул её ни в чем. Их любовь расцветала, наполнялась яркими красками и дышала в полную грудь. С ним ей нравилось абсолютно всё: просыпаться и засыпать в его объятьях, утыкаться носом ему в шею и вдыхать родной запах, смотреть, как он ест, разговаривает по телефону или просто молчит. Чувствовать его любящий взгляд на себе, покрываться мелкими мурашками от его прикосновений к животу и забывать собственное имя от его мучительно нежных ласк. Конечно, больше всего на свете они ждали появления на свет Максима Шаталина-младшего. Виктория была права – они действительно ждали сына, и как только эта информация подтвердилась, имя малышу дали сразу. Максим был просто счастлив, ну, а Виктория была счастлива вдвойне. Дети очень активно проявляли интерес к будущему младшему братику, а особенно Дашка. Она буквально замучила всех вопросами о том, когда же он, наконец, появится на свет, чем постоянно веселила всех Шаталиных. Максим с удовольствием отвечал на все её вопросы, прикладывал её маленькую ручку к маминому животику, объяснял, а она с восхищением слушала и еще больше не унималась с бесконечными «почему?». Виктория только улыбалась, ей было приятно смотреть за тем, с какой любовью Максим общался с её дочерью. Он считал её своей и в подтверждение этому, удочерил и дал свою фамилию. Так у Дашки появился самый любимый и единственный папа. Жить таким настоящим очень нравилось Виктории, но кое-что из той, прошлой жизни никак не давало ей покоя. И однажды, когда она почувствовала, что пришло время поставить точку и здесь, Максим снова был рядом. Знойное лето было позади, однако конец августа выдался не по-московски теплым. На голубом небе не было ни тучки. Солнце светило ярко и, казалось, что до осени еще так далеко. Черный блестящий «Lexus» плавно притормозил у главного входа в здание. Виктория повернула голову в сторону окна и увидела большое светлое здание с величественной надписью «Victoria’s Beauty». Сердце мгновенно сковало легким волнением, которое не удалось скрыть от Максима. - Милая, всё в порядке? – Тут же поинтересовался он, чуть сжав ладонь Виктории. Она повернулась к нему лицом и наткнулась на обеспокоенный взгляд. - Всё хорошо, - с улыбкой ответила она, - пойдем? Максим задержал на её лице свой недоверчивый взгляд, а затем, чуть поколебавшись, вышел из машины и помог выйти жене. Они зашли в spa-центр, держась за руки. Глядя на них, все сотрудники Центра с улыбкой останавливались, здоровались и продолжали восхищенно смотреть им вслед. От Максима с Викторией было действительно тяжело оторвать взгляд – настолько красиво и гармонично они смотрелись вместе. Особенно сейчас, когда Виктория была на последней, сороковой недели беременности. Это удивительно, но при всем при том, что Максим Шаталин-младший по подсчетам врачей должен родиться довольно крупным парнем, и живот Виктории в связи с этим был большим, она всё равно смотрелась очень утонченной и трогательной. А рядом с высоким и статным Максимом, так вообще дюймовочкой. Глядя на них двоих, невозможно было не улыбнуться. - Здравствуйте, Виктория Владимировна и Максим Викторович, - лицо Ангелины радостно просияло, как только Максим с Викой вошли в приемную. - Привет, - Виктория улыбнулась, - как у нас дела? Всё готово? - Да, Виктория Владимировна, - девушка кивнула головой и указала в сторону кабинета, -уже все в сборе и если вы не передумали, то можно начинать. - Не передумала, - засмеялась Виктория, чувствуя на своей талии теплую ладонь Максима. - Жаль… - Ангелина заметно потускнела, но затем быстро взяла себя в руки, - мы так надеялись, что вы передумаете. Максим снова посмотрел на Викторию и задержал на ней свой пристальный взгляд. Её выражение лица было спокойным и расслабленным. - Идем? – Обратилась она к нему и уверенно толкнула дверь с табличкой Шаталина Виктория Владимировна. В небольшом конференц-зале, примыкающем к кабинету Виктории, действительно было всё готово. Четверо мужчин в костюмах, небольшая стопка бумаг, ручки, печати. То, что задумала Виктория, Максиму сразу не понравилось, о чем он и сообщил ей, как только она поделилась с ним этой мыслью. Она захотела продать свой Центр. Как только они поженились, Вика продолжала ежедневно ездить на работу, заниматься проблемами Центра, но чем дальше, тем было сложнее ей это делать. По многим причинам и, прежде всего, потому, что Виктория постоянно испытывала острую необходимость в том, чтобы быть рядом с Максимом, чтобы больше уделять внимание их семье, детям. Она действительно перестала получать удовольствие от того, чем занималась раньше и ничего не могла с этим поделать. Именно тогда она решила, что теперь самое время поставить точку и в этом прошлом. Все присутствующие заняли свои места за большим круглым столом. Виктория сидела рядом с Максимом и выглядела вполне спокойной. Похоже, что волновался только Максим. Она долго изучала бумаги, задавала вопросы своим юристам, а затем, взяв в руки ручку, только поднесла её к бумаге, как тут же остановилась потому, что увидела ладонь Максима, которая спокойно легла на стол. - Милая, погоди, не торопись, - произнес он, чем вызвал крайнее удивление у всех, включая саму Викторию, - господа, - обратился он ко всем присутствующим, - я прошу меня простить, но не могли бы вы на некоторое время оставить нас с Викторией Владимировной. Ненадолго. Мужчины коротко переглянулись между собой и покорно освободили небольшой конференц-зал. Шаталин дождался, пока дверь закроется за последним человеком, и снова внимательно посмотрел на Викторию. Она смотрела на него очень спокойно, с легкой полуулыбкой, словно, знала, что что-то подобное обязательно произойдет. - Максим, - произнесла она, аккуратно сжав его ладонь, - что случилось? - Вик, - мягко начал он, - ты точно всё решила? Ты точно хочешь оставить всё это? Милая, я же всё прекрасно понимаю. Столько лет посвятить себя этому делу и теперь от него отказаться - не так просто. Это ведь твое детище, это ведь твоя жизнь… любимая, я не могу и не хочу ущемлять тебя в этом. Я не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли только для того, чтобы угодить мне. Я приму любое твое решение. Я буду счастлив только тогда, когда счастлива будешь ты. И я прошу тебя подумать сейчас еще раз. Ты действительно этого хочешь? - Спасибо тебе… - почти шепотом произнесла она, заботливо проведя рукой по его волосам. - Спасибо за то, что ты такой. Ни один человек в мире не делал для меня столько, сколько делаешь ты. - Наверное, именно поэтому я твой муж, а ты – моя жена, - ответил Максим, с нежностью дотрагиваясь до щеки Виктории. – И все-таки… - Максим, я абсолютно уверенна в том, что собираюсь делать. Вся эта жизнь была для меня актуальной ровно до тех пор, пока у меня не появился ты и не напомнил, что я на самом деле просто женщина, которая хочет быть счастливой. Милый, наша семья – это то, чем я хочу жить на самом деле. И я всегда этого хотела, просто раньше у меня не было выбора. Я выдумала себе всю ту жизнь просто, чтобы не сойти с ума. А теперь всё, точка. Здесь, - она взяла его руку в свою и приложила ладонь на свой живот, - сосредоточены все мои желания и мечты. Здесь всё, чего я хочу. Максим не смог сразу ответить. Он наклонился к её животу, с благоговейной нежностью поцеловал его, а затем поднял свой взгляд на Викторию и приблизился к её губам. - Я тебя люблю, - произнес он шепотом, - но знаешь, что самое удивительное? - Что? – Ответила с улыбкой она. - Сегодня 22 августа. - И?.. – Виктория с нескрываемым удивлением приподняла бровь, пытаясь уловить ход мыслей мужа. - Ровно год назад ты вышвырнула меня из своего кабинета, как какого-то сопляка, а я с тех пор только и мечтал о том моменте, как ты будешь сидеть за этим столом, вот с этим кольцом, с нашим сыном под сердцем и говорить мне всё то, что ты сказала мне минуту назад. Виктория засмеялась. Притянув Максима к себе за галстук, она пронзила его своим жгучим карим взглядом и хитро улыбнулась. - А о чем мечтала я ровно год назад, я обязательно покажу тебе, но только значительно позже. На сегодняшний вечер у нас меняются планы. Кажется, Максим Шаталин-младший решил осчастливить нас своим появлением на свет именно сегодня. При этих словах жены, лицо Максима изумленно вытянулось, а глаза стали размером с пятикопеечную монету. - Ну, а сейчас, любимый, я все-таки поставлю точку в прошлой жизни, - продолжила спокойно Виктория. - Хочу, чтобы рождение сына было действительно чистым листом. С этими словами, она, не минуты не колеблясь, взяла в руки ручку и поставила свои подписи на всех необходимых документах. Максим Шаталин-младший оповестил мир своим появлением в ночь с 22 на 23 августа. Его радостный крик на руках у папы с мамой заставил их улыбнуться сквозь счастливые слезы и подарить друг другу самый первый и самый важный поцелуй – поцелуй любящих родителей.