Глава 3. Вспомни, что было
30 марта 2014 г. в 08:06
За четыре с половиной месяца до этих событий…
Даша сидела на полу в ванной комнате у себя в квартире. Её била крупная дрожь. Она вытянула вперёд свои казавшиеся бледными в электрическом свете рука и попыталась сжать их в кулак, чтобы унять дрожь. Бесполезно. Она взглянула на наручные часы, лежавшие рядом с ней на полу. Ещё десять секунд. Даша глубоко вздохнула и медленно выпустила воздух из лёгких. Пять секунд. Всё. Даша рывком встала с пола, от чего у неё на мгновение потемнело в глазах и пришлось схватиться за край ванной, чтобы не упасть. Она взяла с края раковины тест на беременность и, мысленно произнеся в голове слова молитвы, взглянула на него. Она тихо охнула и снова опустилась на пол. Тест показывал две отчётливые полоски.
— Быть не может! — Даша отчётливо понимала абсурдность сказанных ею слов, но, тем не менее, ничего более ей в голову не приходило. — Это невозможно! — И снова удивилась глупости своих суждений. Это было возможно, да ещё как возможно! Подтверждение этому она видела у себя в руке: тонкая сине-белая полоска с двумя линиями в окошечке. Сомнений быть не могло: она беременна.
Даша снова вздохнула и, на этот раз медленно, поднялась с пола. Она посмотрела на своё отражение в зеркале: мертвенно-бледное, с правильными чертами лицо, ясные серо-голубые глаза, плотно сжатые губы. Эффект омертвление ещё усиливался тем, что на фоне рыжих волос её лицо казалось намного бледнее, чем оно было на самом деле. Даша вышла из ванной, прошла в зал и опустилась на мягкий диван. Всё происходящее казалось ей до жути нереальным, как будто действие совершалось во сне. Она зажмурила глаза в отчаянной надежде проснуться, но, несмотря на все усилия, происходящее было несомненной явью.
Понемногу до женщины стал доходить истинный смысл случившегося. Она еле заметно улыбнулась сама себе. Что же, видимо, всё к этому шло. Она всё-таки женщина, несмотря на многочисленные заявления коллег, что врач — существо бесполое. И, раз она женщина, то на имеет полное право стать матерью, тем более, что она и так с этим долго затягивала, не желая останавливаться на достигнутом в карьере.
«Не так уж и поздно, мне всего-то тридцать пять, — подумала Даша. — Должно же было это когда-то случиться. И, собственно, я бы не сказала, что не рада этому. Мне пока как-то странно и непонятно. Вся жизнь моя теперь круто изменится. Надо будет довести до конца интернатуры моих подопечных, это ещё где-то около восьми месяцев. Надо успеть. Уйти в декрет или остаться, как Настя? — Практические мысли тут же заполнили сознание Даши. — Начать готовиться уже сейчас или подождать? Надо сообщить Ване. Ване… — Она впервые за вечер вспомнила о Купитмане. — Да. Надо сказать ему. Позвонить сейчас или подождать до завтра? И обязательно решить проблему приезда его племянницы. Если она поступит к Андрею в интернатуру, то она останется у Ивана года на два. Ну, ничего, можно объяснить ей ситуацию, она взрослая девочка, поймёт. Она может жить и на моей квартире, если я перееду к Ване. Если я перееду к Ване. — Она вдруг поняла, что ещё ничего не выяснив, решает за Купитмана. — Ваня. Господи! Что он скажет? Он же никогда не планировал детей, да у него их и никогда не было! Боже. Помоги мне! — чуть не вскричала Даша. — А если он скажет мне «нет»? Объявит, что вообще ничего не знает и знать не хочет. Или сбежит. Только не это! Я же импульсивная, я его за это прибить могу! Нет, я этого не сделаю. Нет. Я не буду заставлять его. Если не захочет, то это его дело. Сама воспитаю, не я первая, не я последняя. Хотя, стоп! Почему я уже сама себе напридумывала всяких ужасов? Не время. Если что-то случиться, расстраиваться буду потом. Может быть… лучше думать о худшем и получить лучшее, чем надеяться на лучшее и получить самое плохое. Да, так будет лучше. Скажу ему завтра, на работе. Пока не буду об этом думать». — И Даша решительно встала с дивана, направляясь в кухню, чтобы приготовить себе ужин.
Даша успела окончательно успокоиться, пока разогревала себе суп. Она присела за стол, держа обеими руками тарелку. И немного посидела, прежде чем начать есть. Но как только она поднесла ложку ко рту, раздался резкий звонок в дверь. От неожиданности, Даша уронила ложку, отчего суп немного расплескался на стол, но тогда женщина не обратила на это внимание. Она быстро прошла в прихожую и, не спрашивая, кто так, открыла дверь. На пороге стоял, улыбаясь ей и держа в руках бутылку шампанского и торт, Купитман.
— Дашенька, привет! — он зашёл в квартиру, — ты не ждала, а я пришёл!
Даша по инерции взяла у него из рук принесённое добро и, совершенно не соображая, что делает, подставила ему губы для поцелуя. Иван в полутьме прихожей не успел заметить отрешённого и испуганного выражения на вновь побледневшем Дашином лице, прошёл в зал. Даша тем временем проскользнула на кухню, чтобы разрезать торт и убрать недоеденный суп. Она старалась привести в порядок свои мысли и чувства, чтобы всё высказать Ване без истерик и самобичевания. Страх понемногу вновь завладевал ею. Она сама толком не могла объяснить себе, чего она боится, но противное, как будто липкое чувство страха и холодного кома в груди не покидало её с того момента, как раздался звонок в дверь. Даша уже сама для себя решила, что скажет Ивану всё завтра, но, видимо, Господь решил иначе. Он (Бог) в последнее время всё чаще и чаще посылал испытания Даше.
«За грехи, — подумала она. — За прелюбодеяние и гордыню». — Даша, стараясь придать своему лицу спокойное выражение, вернулась в зал с уже нарезанным тортом и открытой бутылкой шампанского.
— Даша, что-то случилось? — спросил Иван Натанович, когда Дарья вошла в комнату.
— Что? Нет, ничего, — силясь улыбнуться, ответила Даша. — Всё хорошо.
Купитман с сомнение посмотрел на Дашу. Встревоженный и какой-то испуганный взгляд голубых глаз, странная бледность лица, чуть дрожащие руки, что он заметил, пока она ставила на столик торт.
— Даша, — Купитман придвинулся поближе к ней и, отбросив прядь рыжих волос, упавших ей на лицо, спросил: — Что же случилось? Я же вижу.
— Дело в том, — стараясь держаться спокойно и уверенно, ответила Даша, радуясь, что хотя бы голос ей повинуется, — так получилось, что… — она вдруг почувствовала прилив уверенности и речь потекла плавно и размеренно, причём Даша на момент монолога перестала чувствовать страх. — У меня была задержка, и я сделала тест. Я беременна. — Она произнесла это настолько просто и легко, что сама удивилась, как ей это удалось.
Иван Натанович ничего не ответил, только губы у него чуть-чуть побелели, а взгляд до этого ясных карих глаз затуманился. Так бывало, когда на него обрушивалось известие настолько неожиданное, что сначала Иван не мог понять, что собственно произошло. Вдруг до него отчётливо дошёл смысл сказанного Дашей, и его накрыла волна такого ужаса, что ему захотелось бежать из этой квартиры без оглядки. Когда первый приступ страха прошёл, Купитман глубоко вздохнул и посмотрел на Дашу, бледность которой в этот момент сменилась жгучей краской.
— Ваня, не молчи. Скажи что-нибудь. А не то я тебя сейчас ударю! — Даша часто дышала, чувствуя, с какой силой колотилось в груди её сердце и, стараясь угадать по неподвижному лицу Купитмана, что он думает.
— Даша, — начал Купитман, стараясь говорить спокойно, что ему отчасти удавалось, только выражение его лица с неподвижного сменилось на встревожено-испуганное. — Даша, я… я в шоке, если честно! — признался Иван, стараясь не смотреть в широко открытые глаза Соловьёвой. — Мне нужно некоторое время подумать, прежде чем я дам какой-то ответ. — Купитман встал с дивана; Даша тоже резко поднялась. Краска вновь схлынула с её лица. Внутри всё предательски дрожало. Она сдерживалась, чтобы не заплакать.
— Не отрекайся от меня, Ваня, — это было всё, что она хотела ему сказать в этот момент, пока ещё соображала логично. — Я люблю тебя. И ты меня любишь, я знаю. Не отрекаются, любя.
— Дашенька, — он взял в ладони её лицо, как делал это много раз, и посмотрел ей в глаза. Как холодны в этот момент были его руки! — Я не отрекаюсь. — С этими словами он прошёл в прихожую, взял пальто, открыл дверь и вышел из квартиры.
Даша стояла посреди ярко освещённой гостиной и смотрела на дверь. Она ничего не чувствовала. Только дикую усталость. Она медленно прошла в спальню и, не раздеваясь, повалилась на кровать, моментально уснув великим сном без сновидений.
***
Андрей Быков сидел в ординаторской на ночном дежурстве и, вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным, играл в компьютер. Часы на стене показывали половину девятого, из приёмника пока не поступало никаких звонков, так что терапевт был предоставлен самому себе, что его несказанно радовало. В самый напряжённый момент игры у Быкова зазвонил телефон. Чертыхнувшись, он взял трубку: — Чего тебе надобно, старче? — спросил Андрей у звонившего венеролога. — Быков, не до шуток сейчас. Ты где? — испуганный тон друга заставил Андрея насторожиться. — Купитман, что случилось? — Андрей, скажи, ты где? — голос Купитмана поднялся на несколько тонов. — На дежурстве, в ординаторской. — Ты один? — Нет. Игорь ещё здесь. А из людей никого. — Я сейчас приеду. — И Купитман отключился. — Беда! — Андрей приостановил игру. — Интересно, что у Купитмана случиться могло? Не дай Бог, с Дашей расстался! — эта мысль была для Андрея самая страшная, потому что он не особо хотел выводить Ивана из четвёртого запоя, который при расставании был ему обеспечен. По прошествии двадцати минут в ординаторскую зашёл Купитман. Как сразу заметил Быков, у того было довольно странное выражение лица, нечто среднее между лицом самоубийцы, решившегося на смерть и лицом осуждённого на казнь преступника. — Купитман, у тебя лицо человека, который хочет выброситься в окно, — озвучил свою мысль терапевт. — Ты зачем меня напугал? Позвонил и замогильным голосом сказал, что приедешь. Пить, что ли, не с кем? Что случилось-то? — Андрей, мне сейчас не до шуток! — встревожено ответил Иван Натанович, садясь на диван и вытаскивая из портфеля бутылку хорошего французского коньяка и разливая его содержимое по приготовленным Быковым бокалам. — Даша беременна. — Он залпом выпил свой бокал и налил ещё. — Эва как! — Андрей отпил из бокала и выжидающе посмотрел на Купитмана. — Что, и всё? «Эва как»! — Натаныч зло посмотрел на друга, оскорблённый такой спокойной и немногословной реакцией на его слова. — Я к тебе за советом пришёл! Я не знаю, что мне делать! — горестно вскричал венеролог, выпивая ещё бокал. — Ты был в похожей ситуации, даже дважды! А я ни разу! — Взгляни на это с такой стороны, Ваня, — спокойно начал Андрей. — Рано или поздно это должно было случиться, в твоём случае, где-то в промежуточной стадии. Или для тебя это впервые? А как же та история, что ты рассказал мне, Лобанову и Романенко в баре с год назад? — А, это! — нетерпеливо махнул рукой Иван. — Это я так, на ходу выдумал, чтобы не показаться совершенно незнающим. — Я так тогда и понял. — Быков смерил друга изучающим взглядом. — Что ты хочешь от меня, кроме компании при распитии коньяка? — Совета. — Купитман нервно барабанил пальцами по столу. — Что делать? Быков хотел пошутить, ответив своей любимой фразой, но решил, что сейчас это неуместно. Вместо этого он ответил: — В зависимости от того, что ты чувствуешь. Ты, только честно, хочешь этого ребёнка? — Да! — не задумываясь, ответил Иван, и ответ получился самым честным именно потому, что он не успел подумать. — Ты даже не представляешь, как! Но, я боюсь! — с ноткой отчаяния проговорил венеролог, снова наливая себе коньяк. — Я боюсь ответственности, боюсь, что не справлюсь! Андрей, ты меня понимаешь? — А то! Сам чувствовал то же самое и в первый и во второй раз. — Быков, держа в руке бокал, продолжал смотреть на бледного Купитмана. — Ты, Купитман, главное, не пей. Проваляешься в беспамятстве, а потом уже и сам не поймёшь что к чему. Когда тебе Дарья Михайловна сообщила сию шокирующую новость? — Час назад. Я к ней заехал, думал, ночку провести, — немного смущённо ответил Купитман. — Провёл уже! — Быков усмехнулся. — Что ты ей сказал? — Что мне надо подумать. — Иван Натанович понимал, насколько это глупо звучит. — Тебя же не замуж позвали, дурилка ты картонная, тебе сказали, что ты папашкой станешь! — вознегодовал на друга Андрей. — Она там, бедная, себе, небось, напридумывала Бог весть что, что ты из города валить собрался или паспорт менять и в подвалы на жительство перебираться, пока всё не уляжется! — Быков, прекрати! — Купитман вскинулся и замахал руками. — Не могла Даша так подумать! — Поди, знай, — усмехнулся Быков. — Женщины из самых обычных слов могут придумать такое, что закачаешься. Кисегач тому пример. Она боялась, что когда она ребёнка родит, его в роддоме перепутают. И ещё, что мишка кала не её сын, и что она не дочь своей матери! В общем, мама не горюй! Тебе через всё это предстоит пройти! — Андрей весело посмотрел на мрачного венеролога, продолжавшего пить коньяк. — Веселей, Натаныч! Дети — цветы жизни! — Были, пока не росли на моей клумбе, — ответил Иван, не понимая искреннюю весёлость терапевта. — Боже! — Он откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. — В самый раз вообще, когда… — он осёкся. Даже при такой сложнейшей ситуации, Иван Натанович не мог рассказать Быкову о приезде из Кирова своей племянницы Софьи. — Когда у Даши интерны, а у меня — ординатор! — нашёлся Иван, зная, что такие доводы бесчеловечны и корявы, но Быков, кажется, не обратил на это внимание, продолжая, наклонив голову, смотреть на Купитмана. — Когда планируешь с Дарьей Михайловной объясниться? — спросил Андрей, не меняя положения. — Завтра с утра, когда она на работу придёт. — Купитман в этот момент подумал, какие ему предстоят трудные двенадцать часов. — Скажу ей, что известие выбило меня из колеи, что мне правда необходимо было подумать… — И выпить! — вставил Быков. — … и выпить, — продолжал, не обратив внимание, Купитмана. — Что я всё взвесил и решил, что я справлюсь! — закончил Купитман. — И, самое главное, что я действительно хочу этого ребёнка от Даши! — Мило, — одобрил Быков. — Только приготовься к потоку слёз, она у тебя дама эмоциональная. — Ага, — очевидно, не услышав ответа, отозвался Купитман, устремив взгляд куда-то на Игоря. — Андрюша, — к нему вернулся его оживлённый насмешливый тон, — я переночую сегодня у тебя в ординаторской? — Натаныч, не борзей! У тебя есть квартира и диван в кабинете. Или ты боишься оставаться один? — Да, — признался Иван. — Так можно? — Ммм, ладно! — с раздражением ответил Быков. — Только слюни на обивку не пускай, она новая. И бутылку убери! А я окно открою, а то задохнусь тут с Игорем на пару, потом на тебя наши трупы повесят. И останется твой сын там или твоя дочь без отца. — Очень смешно, Быков, — уже засыпая, ответил Купитман. — Прямо Бог юмора! Вскоре со стороны дивана послышалось мирное дыхание спящего, а Быков продолжил, уже без звука, играть в «Сталкер. Тени Чернобыля».***
Дарья Соловьёва сидела у себя в кабинете и сосредоточенно заполняла выписки. День начался довольно удачно: вчерашнее несколько поблекло в памяти, и на Дашу сошла благословенная в этот момент холодность ко всему, что её окружало. Но невольно мысли возвращались к её новому статусу. Утром, собираясь на работу и стоя в одном белье перед большим зеркалом, она невольно оглядывала себя, хотя и хорошо знала, что на её сроке, а она была уверенна, что это не более пяти-шести недель, ничего ещё нет. И всё равно ей доставила удовольствие мысль о будущем ребёнке. К этой мысли, как назло, примешалось воспоминание о вчерашнем объяснении с Ваней, которое даже через двенадцать часов было болезненно для Даши. Она даже на Страшном Суде не призналась бы, как она боится того, что Ваня не примет этого ребёнка. В этот момент дверь её кабинета открылась, и внутрь зашёл Купитман. Даша слышала стук, но ответила машинально, не задумываясь о том, кто это мог быть. Теперь же, когда перед ней стоял второй «виноватый» в случившимся, Даша невольно испугалась. — Привет, — поздоровался Купитман, стоя в дверях. — Можно? — Проходи, — Даша ответила ровно и слегка небрежно, стараясь сохранить внутреннее спокойствие. — Даша, — начал Иван Натанович, подойдя к Дашиному столу и сев напротив женщины. — Я вчера так быстро ушёл от тебя, что ты, вероятно, подумала, что я собираюсь сбежать? Даша кивнула. — Я сам боялся, что сбегу, — признался Купитман, понимая, что надо говорить только правду. — Мне было реально страшно. Страшно, что я не справлюсь и всё такое. — Ты остаёшься? — Это было единственное, что хотела знать Даша. Остальное придёт со временем. — Да, — просто ответил Иван. — И ещё, — прибавил он, — я очень хочу, чтобы ты родила мне этого ребёнка. Ответом ему послужило всхлипывание Даши, потому что в такой момент она не могла сдержать слёз — Всё нормально, всё нормально, — твердила она, не замечая, что вытирает слёзы своим отчётом. — Я в порядке. Купитман привлёк Дашу к себе и нежно гладил её по голове и спине. Он был счастлив.
