Портрет

Глава 6. Реальность или фантазия. *** Микеланджело приехал на репетицию непривычно рано. Он поднялся на второй этаж, где располагались гримерки. И тут он увидел ее. Она разговаривала с Альбером. Говорила в основном она, Альбер молча слушал, периодически кивая. -Удачи, Клер! – услышал Микеле голос продюсера. Итальянец поспешил спрятаться в гримерке, чтобы не встретиться с Клер. Еще утром он был твердо настроен спокойно поговорить, но сейчас он боялся даже подойти к ней. Он устало опустился на стул рядом с гримировочным столиком и обхватил голову руками. Сердце билось мучительно быстро. Вдруг он услышал настойчивый стук в дверь. -Войдите, - негромко произнес он. -Микеле, привет! Ты сегодня рано. -Привет, Альбер. Не мог дома находиться больше. -Что-то случилось? -Мы с Клер расстались… -Как? Почему? -Не поняли друг друга. -Это никак не связано с ее уходом с проекта? -Связано. Прости, Альбер, можно я до начала репетиции побуду один? -Да, конечно. Я тебя позову. Он снова остался один. Мыслей уже не было в голове, только пустота и давящая боль в груди. Он открыл свой портфель и аккуратно достал из него все тот же портрет, нарисованный в один из самых счастливых дней в его жизни. Но что-то в портрете изменилось! Он помнил до мельчайших деталей, как он его рисовал, он помнил то доброе, счастливое и самое любимое лицо, с озорными огоньками в глазах, которые он так успешно сумел передать. Но сейчас на него смотрели совсем другие глаза, полные боли и слез, усталости и безысходности, страха и переживаний. Микеланджело вздрогнул, помотал головой, словно прогоняя видение, и снова посмотрел на рисунок. На него по-прежнему смотрела радостная и улыбающаяся Клер. «Кажется, у меня начинаются галлюцинации. Надо выйти, подышать воздухом». Он встал, и на негнущихся ногах вышел из гримерки. Все вокруг было как в тумане, он не замечал ровным счетом ничего и никого, пока, наконец, чуть не сбил с ног Солаля, спокойно прогуливающегося по коридору. -Осторожно, Мике! -Ой, прости! Я тебя не заметил. -Что с тобой? Ты совсем бледный. -Я… я… я просто устал… -Зачем ты мне врешь? -Со, я говорю правду, ночью плохо спал, снились всякие кошмары, вот и выгляжу как чучело. -Нет, ну что-то большее, чем просто страшные сны. У вас с Клер все в порядке? Я слышал, что она уходит… Микеле буквально вцепился Солалю в руку и пробормотал: -Мы поссорились, очень сильно. Я обидел ее! Я ненавижу себя за каждое сказанное в тот день слово, но уже ничего вернуть нельзя… -Ну, перестань! Она, конечно, девочка эмоциональная, даже вспыльчивая, но она любит тебя, а значит, простит. -Не простит! -Обязательно, простит, дай ей время. -Я готов ждать сколько угодно, лишь бы она вернулась, лишь бы она снова улыбалась мне. Я бы все отдал за то, чтобы снова услышать «мой итальянский глупыш!». С какой нежностью она это говорила… Микеле не выдержал и заплакал. Горькие холодные слезы градом катились по его бледным щекам. Он плакал почти беззвучно. Солаль еще никогда не видел друга в таком состоянии, и не на шутку встревожился. Он понимал, что о репетиции сегодня не может быть и речи, нужно спасать итальянца, пока он совсем не раскис. -Может, тебе стоит попробовать ей позвонить? – немного неуверенно спросил он, когда Микеле немного успокоился. -Я уже пытался, она выключила телефон. -Когда ты звонил? -Вчера… -Это было давно, попробуй прямо сейчас. Вот, держи мой телефон и прямо при мне набирай ее номер. -Нет, я не могу, - запротестовал Микеланджело. -Ты должен! Если не хочешь говорить при мне, я отойду. -Ты, правда, думаешь, стоит позвонить? -Конечно. -Тогда я, пожалуй, вернусь в гримерку, там мне будет спокойнее. И он снова вошел к себе. Сделал глубокий вдох и решительно набрал номер Клер. Послышались гудки. -Алло, - услышал он, наконец, любимый голос. -Клер, это я… прошу тебя, выслушай меня! Тишина. -Я очень виноват перед тобой! Я не должен был говорить тебе такое, прости меня! Клер, ты меня слышишь? -Да, я тебя прекрасно слышу. Голос девушки был сухой и почти равнодушный. -Дай мне еще один шанс, прошу тебя! -Я… я не знаю. И тут Микеле услышал слабый всхлип и понял, что равнодушие в голосе – это притворство, значит, шанс есть! -Клер, я люблю тебя! Тяжелый вздох и… снова тишина. Тут взгляд итальянца упал на, лежащий на столе, портрет. На щеках нарисованной Клер появились слезы. И тут он понял, что это вовсе не галлюцинации. Она и правда плачет. Портрет словно показывал ему, что она чувствует. -Скажи хоть что-нибудь, - прошептал он, медленно опускаясь на пол. -Я… я… я не могу… В трубке послышались короткие гудки. Микеланджело медленно встал, нужно было вернуть телефон Солалю. Тот уже ждал за дверью. -Вот, - пробормотал Микеле, протягивая другу телефон, - спасибо. -Ну как? -Никак… она не стала меня слушать. -Совсем? -Почти. Я сказал, что люблю ее, а она положила трубку. -Значит, она обижена сильнее, чем мы думаем. Тут телефонный звонок не поможет, нужно ехать к ней. -Она не пустит меня к себе… -Нужно что-то придумать. Погоди, а какой у нее голос был, когда она услышала тебя? -Сначала равнодушный, потом грустный. Я даже слышал, как она плакала. -Вот видишь! Значит, ты ей не безразличен, просто она же женщина, она не может выбросить из памяти то, что ты ей сказал. -И что мне делать? -Подожди пару дней, дай ей подумать, успокоиться, а потом приедешь к ней и вы спокойно все обсудите, без лишних эмоций. А сейчас тебе лучше поехать домой и отдохнуть. -Но как же репетиция? -Альбер сказал, что ее можно перенести на завтра, все равно ты сегодня не в состоянии, а мы без тебя не можем репетировать. -Пожалуй, вы правы, мне, действительно, лучше поехать домой. -Тебя подвезти? -Если тебе не сложно… И мужчины вышли из Дворца Спорта. Всю дорогу до дома Микеле думал о портрете. «Что это все-таки было? Моя больная фантазия или он, правда, показывает ее чувства?»