Лето-дочь: Испытания

- Паап, поешь, тебе нужно набираться сил, - я зачерпываю кашу большой ложкой и направляю к папе. Тот отпирается. - Не буду я есть! Даже не пытайся впихнуть в меня эту отраву! – он вертится и упрямо отводит голову в сторону, не давая и возможности засунуть ложку ему в рот. Шеннон закатывает глаза. - Мелкий, я тебе ложку в задницу пихну, а тарелку на голову надену, но ты съешь, понял? - Сами ешьте эту бурду, - буркает он, скрещивая руки на груди. Я вздыхаю. - Ну что ты в самом деле… оправдываешь прозвище, что тебе Шеннон дал! Папа возмущенно фыркнул, но ничего не ответил, уткнувшись в свой телефон. Я поднимаю глаза на дядю, тот недовольно поглядывает на своего братца и передергивает плечами, пересекшись со мной взглядом. Снова вздохнув, ставлю тарелку с манной кашей на тумбочку. Бесполезное занятие – заставлять отца что-либо делать, но мы решили рискнуть, взяв на раздаче манную кашу в местной столовой при больнице. Джаред, как только увидел тарелку, оживился, даже вставать намеревался, но когда увидел ее содержимое, сник и стал обращать на телефон внимания больше, чем на свою творческую деятельность. Но продвижения в переубеждении упрямого Джареда Лето были: уже то, что он продержался взаперти свыше 24 часов, – подвиг. И лежать ему здесь придется как минимум дня три, пока врачи не убедятся, что он в состоянии снова скакать по сцене как в один проход ужаленный. Конечно, иронизировать в данной ситуации бессовестно, но актуально – папа попросту на месте не усидит после таких вот «издевательств над тонкой организацией души». Да он хоть сейчас готов петь в микрофон, дай ему только такую возможность. - Ты вообще есть собираешься? – раздраженно рассек тишину Шеннон, садясь на стул и скрещивая руки на груди. Папа поднял на него недовольный взгляд мальчишки. - Собираюсь, но не эту вашу кашу, - на последнем слове он скривился. Шенн мало только флюиды злости не пускал в сторону своего братца. Я лениво перевела на них взгляд. Настроения совсем не было. - Шеннон, это же бесполезно, - гнусавлю, как только дядя пытается открыть рот и запустить еще одну колкость в Джареда. - Я буду висеть у него над душой, но он съест все до последней капли. Папа испепелил его взглядом, я же закатила глаза. Вот упрямые мужчины у нас в семье, ничего не попишешь, ничего не поделаешь. - Во сколько Саммер приедет? – я поворачиваюсь к мужчинам, услышав голос Джареда. - Сказала, что через час. Ей нужно какие-то дела решить. Папа кивает и снова опускает глаза на телефон. Со стороны Шеннона доносится барабанный бит пальцами по креслу, с папиного – звук щелчка клавиш. Было ощущение, будто каждый из нас сидел в своем мире, полностью отрезавшись друг от друга. - Пап, что говорят врачи? - Да что они говорят, - фыркает он, убирая аппарат на тумбочку. – Все у меня нормально, только вот хотят подержать меня еще на день. - И правильно, - поддакнул Шеннон со своего места. – Вылезешь раньше – затолкаю обратно и прикую к кровати. - Да они все тут трясутся надо мной, - начинает возмущаться и раздувать ноздри Джаред, - будто я немощный какой-то! - Ну это же их работа, - улыбаюсь я. - Работа – подлизываться? - Брось, мелкий, не первый раз с таким сталкиваемся. Думал, ты уже привык. - К такому не привыкнешь, - иронично усмехается он и отводит взгляд к окну, щурясь от солнечных лучей. С ним мысленно согласился каждый из нас, молча, без слов, лишь глазами и немыми жестами. Я поправляю волосы и вспоминаю, что вечером рейс в Англию. Вчера телефон Мэтта был бомбардирован Джанис – его матерью – она просила как можно скорее приезжать в Шеффилд, так как бабушке Николса ночью стало плохо и ей вызывали скорую. Женщине уже за семьдесят и каждому только и остается, что считать дни до ее неумолимой смерти, чего не хотят, конечно же, никто. Что же за зараза такая, что в семье всем плохо стало разом – до сих пор все удивляются, а я в сторонке грызу себя изнутри. По этой причине мы уезжаем в Британию раньше, чем планировали. Мэтт на нервах, я на таблетках, его родственники на телефонном проводе – и так круглосуточно, пока мы не окажемся в самолете в кудрявых облаках. - Я пойду, - я встала со стула, взяла сумку и наклонилась к папе, чтобы поцеловать в щетинистую щеку. – Мне еще собирать чемоданы надо. Вы тут не подеритесь, а то зная вас… - Да ладно, не переживай, - Шеннон махнул рукой и отсалютовал мне, улыбнувшись. Я разогнулась и повесила сумку на плечо. - Смотрите мне. Я еще вечером позвоню, хорошо? Папа молча кивает и приобнимает меня одной рукой, желая удачи прямо в ухо. Я улыбаюсь и прощаюсь с ними, направляясь к двери. *** Дождливая погода Шеффилда застала нас врасплох – в коротких футболках и шортах. Как только самолет спустил шасси и опустился на землю, по металлической кладке забарабанили капли дождя, а затем хлынул самый настоящий ливень. Я завыла от безысходности, так как не любила эту чертову воду с неба, и еще больше захотела лезть в петлю, когда поняла, что подходящих для такой погоды вещей не находилось в нашем арсенале. Николс заверил, что ничего страшного нет, все равно нас встречают на машине, так что спастись вполне сможем. Однако настроения мне это не подняло, даже когда мы оказались в здании аэропорта. Я тихо негодовала, таща за собой чемодан на колесиках, и уныло поглядывала на высокие окна в надежде, что дождь вот-вот прекратится. Но он, похоже, только начал свое представление. - Идем, Ричард ждет нас на стоянке. - Далеко? – я огляделась в поисках выхода к парковке. - Не так уж, - Мэтт взял меня за руку и повел к раздвигающимся к лужам дверям. – Промокнуть не успеем. - Надеюсь. Чемодан оказался на удивление легкий на подъем, когда его приходилось забирать с ленты багажа. И ведь мы собирались в поездку дольше, чем летели в самолете. Это было странно, так как мы люди, разъезжающие по странам с минимальным количеством багажа, а тут, как только нам дали свободу мыслей, нас унесло. В чемодан кидали все, что только душе угодно было: и мыло зачем-то, и гель для душа, Мэтт вообще хотел шампуры напхать, мол, вдруг пригодятся. Здраво помыслив, что мы увлеклись, оставили два чемодана соответственно на нас двоих. Видимо, все-таки, зря, ибо теплых вещей на случай вот таких вот казусных погодных условий не находилось. Вечером, когда сумки были собраны, а билеты пестрели на руках, я дозвонилась до отца. Тот оповестил, что на следующий день его уже выписывают, и причин для беспокойства относительно его здоровья пока нет. По крайней мере, врачи обещают скорейшего выздоровления, чему мы не могли нарадоваться. Однако постельный режим, который ему все-таки назначили, дал повод для новых ворчаний и препирательств с Шенноном, желающим выбросить пациента из окна. На это я лишь посмеялась и поспешила заверить, что ничего такого его дорогой братец не сделает в виду законодательных соображений. Гром прогремел прямо над нашими головами, и я вздрогнула, отвлекшаяся от своих запутанных мыслей. В последнее время делаю это все чаще – улетаю в раздумья, не замечая практически ничего перед собой. Мэтт не раз уже ворчал, постоянно одергивая меня и возвращая в реальность. - Хм, он новую машину купил? – спросила я, увидев брата мужа у новенькой «Приоры». Мэтт хмыкнул. - Старую затюнинговал. Ричард, как только заметил нас, поспешил к нам навстречу, запахивая куртку и кидая капюшон на голову. Я начинаю тихо завидовать его страховочной экипировке практически сразу, даже когда мы усаживаемся в машину, укутанную в тепло включенной печки. Приветствия не были длинными из-за того же дождя, поэтому распинаться не приходилось, сразу же запрыгнули в транспорт и укатили с парковочного места к воротам. Я разомлела на мягком сидении, сбрасывая мокрые волосы с плеча. Мэтт взъерошил короткие прядки. - Ну, рассказывайте, как долетели, - Ричард кидает на нас взгляд в зеркало заднего вида. - Да как обычно, - гнусавит Мэтт. – Не рассчитали только, что дождь будет. - Да мы сами не ожидали. По прогнозу передавали, что будет солнечно, а тут видишь как. Погода нынче непредсказуемая. - И мы как назло теплых вещей не взяли, - присоединяюсь к разговору я, обращая на мужчин взгляд. - Не страшно, - улыбается Рич, на секунду отвлекаясь от дороги. – Он сейчас накрапает, а к вечеру снова солнце палить начнет. - Как там мама? Она нам не звонила даже с самого утра. - Не до этого ей. Ты же знаешь, что случилось с бабушкой. - Знаю, - Мэтью вздыхает и скатывается ниже по спинке, широко расставляя ноги. - Я звонил ей перед тем как в аэропорт ехать, но она не отвечает. Сейчас заедем домой, узнаем что да как. Мужчины замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Мэтью сидел, подперев подбородок рукой, лежащей на ручке дверцы, Ричард же сосредоточенно смотрел на дорогу, не отнимая руки от руля. Я отвернулась к окну и стала рассматривать город сквозь размытые капли дождя. Настроение так и не улучшилось за последние дня два. С чем это связано – понятия не имею, но я все больше и больше топила себя в депрессивных мыслях, захлебываясь ими, заполняя бедные легкие. Чаще думала, а если не справлюсь? Не смогу? Что же тогда? Сломаюсь и сойду с ума? Неужели меня ждет за поворотом нечто такое, чего не смогу преодолеть? Каждая мысль, закрадывающаяся в голову, была утопичнее другой. Все это просто убивало меня изнутри, и был только один выход исправить все это – поменять на корню свое сознание. Вырастить в себе личность, что сможет собственными руками уничтожить своих демонов, не прибегая ни к чьей-либо помощи. К этому нужно было прийти, долго, сознательно, через боль, трудности и испытания. Но я должна это пережить, иначе я просто погибну в одночасье. Перед глазами снова возник замытый дождем город, когда теплая рука мужа коснулась моего плеча. Я сфокусировала взгляд и повернулась к нему. - Приехали, вылезай, - он кивает в сторону открытой дверцы на улицу. Я отлипаю от окна и ползу вслед за Мэттом. Вода коснулась моих ног, как только я ступила на сверкающий каплями асфальт. На крыльце коричневого дома Николсов стояла Джанис и махала нам рукой, приглашая войти внутрь как можно скорее. Я, обхватив себя за плечи, быстрым шагом направляюсь к калитке, не дожидаясь мужчин, возившихся в багажнике. - Ну наконец-то! Залетай быстрее! – Джанис за руку тянет меня в дом, и я прошмыгиваю в коридор, оставляя за собой разводы. – Мальчики, скорее, сейчас ливень пойдет! Великовозрастные мальчики хватают чемоданы и галопом несутся к дому, заставляя трястись каменную кладку под ногами. Дверь за ними с хлопком закрывается, и дождь остается снаружи, тарабаня по крыше. Я шмыгаю носом и снимаю промокшие босоножки, ставя их на полку. Мужчины со смехом и гулом раскидывают багаж по коридору, пока их мать маячит перед глазами и что-то тараторит. В глазах зарябило от ее многочисленных движений. - Да вы все мокрые, - воскликнула вдруг Джанис, оказавшись совсем рядом со мной – перед самым носом. – Так, немедленно раздевайтесь и идите сушиться. Дэриен вон дрожит вся! - Мам, успокойся, все нормально, - попытался утихомирить этот ураган Ричард, разулся и, катя за собой чемоданы, скрылся в зале. - Ничего не нормально! Девочка и так худая, а тут еще и промокла. - Миссис Николс, правда, все нормально, - Джанис резко поворачивается ко мне, до этого обращенная к Ричарду, и хмурит брови, что означало только одно: не пытайся спорить со свекровью, Дэри. - Марш в ванную! Я с кривой улыбкой вздыхаю и, кинув взгляд на кивнувшего в знак согласия с матерью Мэтью, удаляюсь в ванную, куда и направили ранее. Приняв душ и переодевшись в одежду Эммы – жены Ричарда, предоставленную Джанис, я спустилась вниз, где семья Николс уже собралась за столом в полном составе, даже отец семейства присутствовал на этом маленьком празднике. Джанис и Стивен находились в разводе, следовательно, и жили они по отдельности, поэтому в этом доме он появлялся только по приезду одного из своих сыновей. Однако, все-таки, бабушки Мэтта и Ричарда не было; убаюканная в своей кровати, она вряд ли могла восполнить число недостающих человек. Мое появление заметил только Мэтью, как только я присела на стул рядом с ним. Остальные же были заняты разговором. Мистер Николс поднимает голову и расплывается в улыбке, увидев меня. - Ну, раз уж все в сборе, давайте это отметим, - торжественно объявляет отец семейства, заговорщически потирая ладони. - Обед еще не начался, а ты уже к бутылке прикладываешься? – ворчит Джанис, ставя горячее на стол. Я вызываюсь ей помочь, но та одергивает меня, заставив сидеть на стуле ровно. Мне ничего не оставалось делать, как послушаться. - Не ворчи, мать, не каждый же день увидишь всех в полном составе, - цокает мужчина, подавая знаки Мэтту, позади которого стоял шкаф с коллекционным коньяком. Поняв шифровки отца, Мэтью оглядывается и, осторожно приоткрыв дверцу, одной рукой вытаскивает бутылку. Стивен победно возносит руку, а Джанис, развернувшись и увидев сию картину, закатывает глаза, но говорить ничего не собирается. Мэтт разливает янтарную жидкость мужчинам по бокалам, услышав отказ от женской половины. Я поднимаю глаза и пересекаюсь взглядом с Эммой, глядящей на меня. Мы улыбаемся и немо приветствуем друг друга. - Кто готов говорить тост? – подает голос Ричард, взяв в руки стакан с коньяком и льдом. Я беру граненый фужер с красным вином. - Пускай отец начинает, - Джанис вытирает руки и садится слева от меня, со вздохом придвинувшись к большому столу. Мэтт по привычке закидывает руку на спинку моего стула, я же с улыбкой наблюдаю, как мистер Николс собирается с мыслями и готовится выдать речь. - Что ж, я рад видеть вас всех. Не каждый день нам удается вот так собраться и пообщаться, поэтому долго говорить не буду, - он встает, со скрипом отодвигая стул, и раскашливается, уткнув взгляд в стакан. Все терпеливо ожидали от него слов. – Погода сегодня не задалась, но наша семья все равно собралась здесь, и я уверен, что по этому случаю уж солнце порадует нас. Давайте есть, а то у меня сейчас желудок съест самого себя. Недолгой была речь. Мы смеемся и мистер Николс садится на свое место, залпом осушив стакан. Вино обволакивает горло, пеленой затягивая сжавшиеся гланды. Обед прошел в полной гармонии шуток, смеха и вкусной еды. Мужчины громко переговаривались о недавно прошедшем футбольном матче, мы же, женщины, обсуждали последние мировые новости. Мать Мэтта и Ричарда периодически заводила разговор о нашей супружеской жизни, касательной того, сколько раз в году мы видимся, сколько времени проводим вместе и справляюсь ли я с обязанностями жены. Все было как всегда по сценарию: она наседала на меня своими провокационными вопросами, а я еле сдерживалась, чтобы не съязвить или нагрубить. Выводило это из себя неимоверно. И даже аргумент того, что она – мать моего мужа, не давал ей права бесцеремонно лезть в жизнь ее сына, которому далеко не пятнадцать лет. Общего хорошего настроения нападки Джанис не испортило, наоборот даже приукрасило, так как Стивен всячески пытался поддерживать веселье, рассказывая шутки, анекдоты, забавные случаи из жизни. Все слушали его, взахлеб глотая каждое слово. Пообедав, все разошлись по углам: Эмма с Ричардом уединились в спальне на втором этаже, мистер Николс с Мэттом уселись на диване у телевизора, я и Джанис остались на кухне. Я мыла посуду, а миссис Николс убирала ее со стола. - Дэриен, детка, как ты моешь сковородку? – вдруг вырастает рядом со мной Джанис, и я дергаюсь, едва не выронив тарелку из рук. До этого царила тишина, потому ее резкого голоса стоило пугаться. - А что не так? Женщина возмущенно фыркает, отбирает у меня губку и жирную сковороду из рук и выливает моющее средство на посуду. Я молча наблюдаю за ней, уперев одну руку в бок. - Видишь? – она тычет в меня кухонной утварью. – Так она лучше отмоется. Разницы между моей техникой и ее абсолютно никакой, но я смиренно киваю и, взяв сковородку, ставлю ее в шкаф, продолжая свое дело дальше. Джанис же не успокаивается и принимается вынимать посуду и вытирать ее полотенцем, хладнокровно наблюдая за тем, как я сопровождаю ее действия пылающим взглядом. - Как у тебя дела? – переключается она, поворачивая ко мне голову и ослепляя белоснежной улыбкой. - Да все отлично. - Да? – скептично поднимает бровь и кривит губы, даже не стараясь скрыть своего недоверия. – Я бы по тебе так не сказала. - Почему же? – мой голос остается на удивление спокойным, и это меня радует. - Ты неважно выглядишь, - небрежно бросает она, ставя тарелку обратно в шкаф. – Круги под глазами, волосы как лианы, глаза вон… ужас, в общем. - Ну спасибо на добром слове, миссис Николс, - мрачно усмехаюсь я, аккуратно положив ложки. - Да зачем тебе выглядеть хорошо, - вдруг заявляет Джанис, а я мало только глаза не выпучиваю. – Лишь бы готовила нормально да мужа не огорчала. Но вижу, что для тебя замужем быть – непосильная задача. Я замираю, пытаясь правильно понять ее фразу, но только слышу внутренний голос, который кричит одно: твоя свекровь сейчас ткнула тебя в лужу, причем откровенно, безо всякого стеснения, с некой небрежностью и видом «так и должно быть». Сжимаю губку, упираюсь руками в раковину, опускаю голову и шумно вздыхаю, стараясь держать себя в равновесии. - Что вы имеете в виду? – тихо шиплю, поворачивая к свекрови голову. Та непринужденно передергивает плечами и утыкается взглядом в вафельную салфетку, которой усердно вытирает тарелку. - Что имею в виду? Ты готовить умеешь? – и, даже не дав вставить и слова, продолжает: – Держу пари, что нет, учитывая еще то, что вы не видитесь-то толком, то и не убираешься в доме, не стираешь. Все о работе думаешь, а на мужа времени и внимания не хватает. - Как вы можете так говорить? – прерываю ее, резко выпрямляясь. – Вы хоть раз видели как мы живем? Хоть раз видели, что я делаю, а что нет? С чего вы сделали такие выводы, миссис Николс? Я была обижена такими словами, которые наверняка были брошены в воздух просто так, за ненадобностью, но уж очень больно задели меня. - По тебе же сразу видно. Ты публичный человек, к бытовой жизни не приученный. Наверняка хотела бы, чтобы за тебя домработница все делала, да? - По мне видно?! – еле сдерживаю голос, который норовил сорваться в пропасть и зазвучать повышенными тонами. – Да с чего вы это взяли, я понять не могу? Где вы нахватались стольких стереотипов? Какая к черту может быть домработница, если я сама драю каждый угол нашего дома?! - Хорошо если бы так, - совершенно спокойно отвечает Джанис, ставит тарелку на ее место и поднимает на меня глаза. – Да кто это докажет. Я возмущенно хлопаю ртом. - А кто докажет, что я этого не делаю? – перевожу дух и решаю выложить ей все, что накопилось во мне. – Пусть я не приучена к домашней жизни, но я стараюсь делать все, чтобы быть Мэтту хорошей женой! Да, возможно, я не умею готовить, да, может у меня вообще руки не из того места растут, но одно знаю точно: Мэтт меня из-за этого меньше любить не станет. Женщина криво ухмыляется, как бы говоря: «То ли еще будет». Это меня лишь больше раззадоривает, и пламя разрастается с новой силой во мне. - Пойми ты, что никому ты нужна не будешь, кроме моего сына, с такими навыками. Последняя фраза эхом отдается в голове, я замираю, разжимаю сжатые в кулак руки и пытаюсь дышать. Как только прихожу в себя, то понимаю, что очередной ссоры со свекровью мне не избежать. - Чем я вам так не угодила, миссис Николс? – преодолевая обиду, спрашиваю я. – Каждый раз, когда мы приезжаем к вам, каждый раз вы стараетесь больнее уколоть меня, чтобы я чуть ли не в слезах уходила в комнату. Зачем вы это делаете? Джанис молчит, поджав губы, и избегает прямого контакта с моим взглядом. Я смотрю на нее в упор, сдерживая лавину горечи и обиды внутри себя. - Не хотите отвечать? Хорошо, - я вздыхаю. – Только, миссис Николс, вам все же придется смириться с выбором вашего сына. Какой бы плохой я вам не казалась, не вам со мной жить, а Мэтту, который и сделал меня когда-то своей женой. Я разворачиваюсь обратно к мойке и продолжаю мыть посуду, прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться. В груди бурлил котел негодования, злости, обиды, разочарования. Мне вдруг захотелось скорее уехать из Шеффилда и больше сюда не возвращаться, да простит меня Мэтью. - А тебе придется терпеть меня, девочка, - шипит Джанис. – Потому что иначе ты лишишься моего сына. Я вздрагиваю и снова вспыхиваю. - Вы мне угрожаете? – твердым голосом произношу, поворачиваясь к ней. Она снова принимает вид добродушного человека, совершенно не знавшего коварства. - Нет, просто говорю на будущее. - Я приму к сведению. Только можно вас спросить? Почему вы так не относитесь к Эмме, как вы относитесь ко мне? Она замирает, стирает улыбку с лица и сжимает одну руку в кулак. - Не сравнивай себя (Джанис буквально плюет в сторону этим словом) и ее. Она, в отличие от тебя, девочка из приличной семьи, с надлежащими манерами. - А я, значит, оборванка с большой дороги? – с нескрываемой обидой бросаю я. Слезы накатываются на глаза. – Что ж, спасибо вам, миссис Николс, за теплые слова. Последнее слово я едва слышно произношу, сглатывая ком и стирая первую дорожку слез. Взяв себя в руки, выключаю воду, вытираю ладони о полотенце и выхожу из кухни в гостиную, где сидели мужчины семьи. Игнорируя крики моего имени от свекрови, усиленно тру глаза и исчезаю в спальне.