Поговорим?

Вполне хватит на то, чтобы покончить с собой раньше и прыгнуть в Лету прежде, чем срок истечет. Так, чтобы он не видел этого позора. Надежды не было. А все мои мысли… Ах, если бы вы все мои мысли, самые сумасшедшие, из разряда тех, что вертелись у меня в голове в тот момент, исполнялись легко, с нужным результатом да еще и всего за два часа! Я метнулась к дворцу. Тени за моей спиной вихрем холодным замкнулись, стерев мужа, унося куда-то. Подальше бы. И на подольше. Я бежала, не оглядываясь, не обращая внимания на порезы на теле. Те болели сильно, практически невыносимо. Я справлялась с этим, жмурилась и задыхалась, но продолжала бежать вперед упорно. Нет, не удивляйтесь! Бессмертным тоже больно. Бессмертным тоже плохо. В то время все мои дни проходили под этим бессменным девизом. И себя было жаль, и весь свет, казалось, нацелился против меня. Я бы не проиграла Аиду, если бы не проклятье. Эта мысль грела, как греет осеннее солнце. На прощание. Я не знала, мужчина ли стал инициатором этой акции по уничтожению моего оружия или кто еще, но, так или иначе, здесь, в подземном царстве, был кто-то, кто ненавидит меня едва ли не сильнее, чем Аид. И от того, что этот кто-то наверняка окажется моим другом, мне становилось дурно. Минос, Радамант, Геката или Танатос… Никто другой просто физически не мог управлять тенями на огромном расстоянии и так искусно. Четыре моих друга, ха! – на тот момент я все еще считала их своими друзьями, четыре самых близких человека в этом бессмысленном кошмаре, которым я рассказывала практически все. Которые были, по сути, такими же пленниками. И кто-то из них желал победы Аида надо мной. Но за что? За что мне все это? Вопрос встал ребром, а я уже и не хотела услышать на него ответ. Скелеты, поклонившись мне медленно, с почтением, отворили предо мной тяжелые двери дворца. Я сочла это если не за оскорбление, то за очередную издевку точно. Я влетела в главный зал. Как апофеоз моего поражения, прямо напротив входа, неизменно на своем троне, сидел Аид. Он оглядел меня, уставшую, запыхавшуюся, с ехидной ухмылкой. Злость ударила. Стало быть, он ждал меня. - Сказала бы, что тебе тоже нужно во дворец, я бы подбросил, - проговорил он тихо, с откровенной иронией. - По теням? – хмыкнула я. – Нет, спасибо! Сыта по горло. Я прошмыгнула мимо, на лестницу, хватаясь за перила, поднялась вверх. Клянусь, я почувствовала, как он улыбнулся мне. Я поднялась на четвертый этаж, самый маленький здесь, в сотый раз наталкиваясь на мысль о том, что, если мне удастся выжить, надо переехать пониже. Тогда у меня еще не было ни сада, ни этих бедняг-слуг, я гордо довольствовалась голыми стенами и потрясающим видом на поля наказаний из всех окон разом. Нащупав в непроглядной темноте дверь налево, я очутилась в маленькой комнате. Она была моей единственной отдушиной. Я обустроила там все на подобие того, как было дома, как бы это сделала мама. Руководствовалась ее дурацкой привычкой расставлять все вещи скрупулезно по полочкам, подписывать каждое растение и менять эти бирки время от времени, дабы время не съедало слова. У мамы с памятью беда; у меня же все в порядке, да и ума хватало отличить одну траву от другой, интуиции - смешать все правильно, не зная и не глядя, но я почему-то хотела, чтобы та комната выглядела как ее лавандовый домик. Были когда-нибудь там? Дерево кругом, запах ни с чем не спутать. Мешочки, пучочки засушенных трав и цветов, тома книг из различных рецептов на греческом и на латинском, на всякий случай. В этой комнате хранилось все то, что я успела за немногие лета перетащить из дома. Старый дневник с записями и заговорами, например, пылился в самом дальнем углу. Засушенные растения, что мама оторвала буквально от сердца, отпуская меня с ними в царство мертвых. Пригождалось мне это добро крайне редко. В основном, для мелких пакостей или для успокоительного чая с ромашкой. Но в тот день я твердо решила использовать их как лучшее из оружий, и воображаемая улыбка Аида подкрепила эти начинания. Я зажгла свечу. Осмотрев полки, читая надписи, соотнося их с известными мне рецептами и словами, я постоянно думала о том, что мне не хватит времени. Разозлившись, я достала маленького ящичка стола драхму, бросила ее в пустующую вазу с водой. Ирида откликнулась тут же. - Привет, - сказала я быстро. – Свяжи меня с мамой, пожалуйста. Молчаливая Ирида послушно явила мне знакомую обстановку и маму, хлопочущую над какими-то саженцами. - Мам! – крикнула я. - О, доченька, милая… - она растерянно улыбнулась, глядя на меня сквозь полупрозрачный экран. - Мам, мне срочно нужна твоя помощь, - тараторила я. - Постой, сейчас-сейчас… Деметра сразу поняла, что так просто она от меня не отделается - масштабы бедствия, должно быть, крупными буквами были написаны на моем лице, - а посему решила сначала приделать все свои дела, а уж потом обстоятельно решать мои неотложные проблемы. - Ты можешь хотя бы меня слушать? – полюбопытствовала я. - Сейчас-сейчас! – закивала она. – Полью сладеньких, и тогда поговорим. - Мам, - я упорствовала, теряя терпение. – Решается вопрос моей жизни. - Неужто Аид узнал, что ты этим летом с…? – удивленно спросила она, высоко вскинув брови. Мама у меня не промах: не опустит момент лишний раз напомнить о моих просчетах. - Боже упаси, я и не скрывала! – фыркнула я. – Мне нужен рецепт самого сильно яда. - Ты его не отравишь, глупая, - пропела Деметра, крутясь с кувшином воды вокруг растений. - Я хочу отравить себя. И тут-то до мамы дошло, что я не шутки шучу и мои проблемы действительно были проблемами, а не сиюминутной истерикой. - Доченька, что же ты такое говоришь-то? – пролепетала она, заметно изменившись в лице. - Я хочу обмазать себя ядом, - повторила я уверенно. - Зачем? – недоумевала богиня. Эффект от моих слов был мощным. Мощнее, чем я ожидала. На секунду мне стало стыдно. - Чтобы чужие заклинания не доходили. Ведь яд спасает от этого, верно, я ничего не путаю? - Только от прямого воздействия… - захлопала глазами Деметра, соображая лихорадочно. - Отлично! – с готовностью кивнула я. Насколько я понимала, Лета обладала свойством стирать память и пробираться в голову из-за чего-то, растворенного в воде. Значит, я должна была как-то заблокировать воду или уменьшить ее воздействие. А поскольку отравить целую реку - безумие, я собралась отравить себя, создать что-то наподобие нынешних кремов, только с необычными свойствами. Жирные крема покрывают кожу плотной оболочкой и смываются не сразу. Я хотела нанести на кожу яд такой же консистенции. - То есть, тебе нужен яд, не вредный для тебя, но вредный для… Кого? Что случилось? – бормотала мама. - Мой благоверный, кто ж еще? – отозвалась я. – Против теней. Мне нужно что-то против теней. Румянец пятнами проявлялся на ее лице. - Что-то, что может заблокировать воздействие теней, - повторила она. - Верно! И не жидкое. Деметра отставила кувшин с водой в сторону – верный признак того, что она сосредоточена. Я нервно переминалась с ноги на ногу. Мама бормотала что-то себе под нос. - Запомнишь? – наконец, выдала она. - Конечно! Подробно она изложила мне инструкцию. Я внимательно ловила каждое слово и только после того, как научилась воспроизводить этот сложный алгоритм вслух без ошибок и запинок, отпустила Деметру к своим саженцам, а сама принялась за работу. Работа спорилась. Я носилась из угла в угол. Ломала, резала, молола, разбавляла водой, говорила бесчисленные заклинания, перемешивала, давила, меняла одну склянку за другую… Волнение подгоняло, время наступало на пятки, я нервничала, и снова ломала, резала, молола. И, наконец, спасительный яд готов. В коричневатой глиняной миске он был нещадно размазан по стенам, густой. Зеленоватый его цвет несколько пугал. Судорожно вдохнув, оглянувшись на дверь по привычке, я скинула с себя одежду, оставив ее на полу в беспамятстве. Трясясь от холода и боясь минут как огня, я нанесла на кожу крем. Сложнее всего было с лицом и волосами. Я морщилась, втирая круговыми движениями яд в голову. Я мазала им щеки, нос, глаза, губы. Попадая на слизистые, вещество раздражало их безмерно. Горло щекотало немыслимо. Я кашляла, но это только усиливало эффект. Мне ничего не оставалось, кроме как терпеть, мысленно проклиная весь свет, давясь собственной отравой. Глаза чесались, слезы спускались из самых их уголков, предательские, по щекам, шее и ниже, к груди. Я моргала отчаянно. Время поджимало. На жалость к себе и тихие слезы его попросту не хватало. Закусив губу изнутри, боясь ненароком облизнуть губы, я оделась, вышла из комнаты. Спустилась вниз. Аид ждал меня в зале. Он сидел на троне все в той же позе в полной тишине спиной ко мне и глядел в какую-то точку перед собой. В другой обстановке и применительно к другому человеку я бы сказала, что он задумался о судьбах человечества. Но это замечание решительно теряло всю прелесть по отношению к Аиду по понятным причинам. Вместо того чтобы заговорить, я распрямила спину и нарисовала на губах несмелую улыбку. Мне не хотелось вскрывать все козыри сразу: был риск того, что эти самые козыри прогорят. Муж меня заметил сам. Что за слух должен быть у человека?.. - Вовремя, - прокомментировал он. - Старалась, - пожала плечами я. - Ну что? Пошли? Хозяин подземного царства поднялся с трона, подошел ко мне неспешно, протянул руку. Он не смотрел ни под ноги, ни куда-либо еще. Только на меня. Меня искренне поразило, как сейчас помню, что в его глазах не было и намека на прежнее злорадство, радость, лишь интерес и какая-то странная печаль. Я не верила его чувствам, не верила ему и поэтому списала это на новую комедию, и только больше разозлилась. Опустив глаза вниз, и улыбнувшись из-под воли, я подумала, что это еще вопрос – кто кого. Я подала ему руку. Ладонь Аида оказалась ужасно теплой, а моя – ледяной. Нас закружили тени. Они налетели с разных сторон мгновенно, увлекая в скользящий черный коридор. Приятный ветер ударил в лицо, и маленькие тени, проносясь мимо, задевали кожу и таяли на лету. Яд действовал мгновенно. Я улыбнулась этому чуду. А на душе отчего-то стало пусто. Если я выиграю, то никогда больше не смогу прикоснуться к этому волшебству. С ужасом для себя, я отметила, что уже начинала тосковать по теням и странной темноте подземного царства, и сердце сжималось боязно. Я покачала головой, стряхивая с себя ненужные мысли и разрушая мир вокруг. Заметил ли Аид мою маленькую хитрость с ядом, я не знаю. Теперь будет повод спросить. Тени выбросили нас на пустом берегу Леты в какой-то очаровательной глуши. Крики с полей наказаний чудом досюда не доходили, зато каждый вдох и неосторожно оброненное слово многократным эхом звучали, отталкиваясь от высоких стен каменного мешка. Гладкие скалы уносились высоко вверх, а внизу, в метрах двух, бежала река. Я отпустила руку Аида, подходя к краю и глядя вниз. Голова закружилась. Опасливое «а вдруг не получится?» завертелось в голове. Нет-нет, должно получиться! Убеждения не помогали. Горький смешок сорвался с губ, щекоча горло, я зажмурилась. Кашель накатывал. Слезы подступали к глазам. Страх душил. Я была на грани того, чтобы наплевать на все клятвы. Я смотрела вниз и понимала, что я уже не я. Что не так сильно мне хотелось домой, что что-то невидимое держало меня здесь. Я хотела признаться в том, что слабая, что не могу, но гордость и жгучее желание быть самой собой, быть свободной, давили сверху. - Прыгаешь? – спросил мужчина. Я внутренне содрогнулась от его слов. Сомневался? Что ж, пора было развеять его сомнения. Я сделала шаг. В ушах зазвенел свой собственный крик. Темнота охватила: я закрыла глаза, да так сильно, что сделалось больно. В тот момент я боялась думать, я боялась мыслить. Сердце подскочило, а потом рухнуло безвольно. Мне уже хотелось прикоснуться к холодной губительной воде... Но я до нее не долетела. Что-то сильное схватило меня за руки и ноги. Напряжение прошлось по телу. Ахнув, я открыла глаза. Я висела в нескольких сантиметрах над поверхностью воды. Держалась буквально на воздухе. Вот она, Лета, подо мной. Я ее видела. Черная блестящая вода и мое бледное лицо в рябящем отражении. До свободы или до смерти оставалась какая-то секунда. Подул ветер. Волосы зашевелились, едва касаясь воды, поднимая легкие брызги. Некоторые капли доставали до меня, но тут же сжигались маминым ядом. Я все еще ждала оглушительного падения. Страх холодил изнутри, воображение рисовало меня в воде. В этих картинках яд смывался быстро, и в считанные секунды я становилась беззащитной. Но я не падала. Я подняла глаза вверх. Точно. Мои руки кандалами зажаты клубами теней. Материю съедал яд, но тени появлялись снова и снова, не отпускали. Мне не упасть. Я слабая, но он слабее. Я вновь опустила глаза вниз, столкнувшись с собственным отражением. Живая. Я улыбнулась на выдохе. Аид на тех же тенях поднял меня вверх, безвольную куклу. И опустил прямо перед собой. Его лицо выражало ничего, абсолютно ничего нового для меня. Все та же снисходительная ухмылка и загадочный блеск в глубине глаз. Только с одной поправкой: я впервые увидела искренность в нем. Эта ухмылка… Он смеялся не надо мной, а над самим собой. - Что такое? – спросила я. Оцепенение. Другим словом и не назовешь мое тогдашнее состояние. Я смотрела на мужа и понимала, что не видела его все это время. - Я думал, ты не прыгнешь… - ответил Аид. Глаза его горели безумием. - Я не думала, что ты меня поймаешь, - прошептала я. Аид не хотел моей смерти, наоборот, ценил все то, что я делаю… Так он и правда думал, что я могу стать ему другом? женой? Ужас охватил меня. Теперь, когда мир накренился и я глядела на происходящее под иным углом, я не была уверена в том, что так уж ненавижу его и подземное царство. - Ты знаешь, кто тебе меч? – проговорил он. Теперь да. - Минос, - кивнула я. И снова молчание. Я медленно приходила в себя от потрясения. Ветер хлестал меня нещадно. Яд выветривался с касаниями теней. Аид улыбался все шире и хитрее. И тут меня осенило. - А кто выиграл? - Я. Я хотела было возмутиться и уже приготовила каверзную речь с оглядкой на холодную Лету, но Аид опередил меня примирительно: - Или ты. - Ничья? – предложила я. - Ну ж нет! Аид рассмеялся неожиданно. И я, решив, что это будет отличным окончанием спора, засмеялась тоже.