Годы за. Годы после.

У сеньориты Гаспарини прекраснейшие темные волосы, кудрями завивающиеся у висков и струящиеся по спине, от которых молодой сеньор Серпенти без ума. Так ведь и должно быть – жених и невеста, предназначенные друг другу самой судьбой, как того и желали их матери, ныне уже почившие, и отцы. Ему кажется порою, что так оно и есть и что это не просто взыгравшая молодая кровь. Ведь это так приятно – коснуться нежно шеи, нарочито долго возясь с застежкой колье, на которое можно купить целое поместье. - Вы слишком меня балуете, сеньор, - мягко укоряет Доменика, а у самой – чертики в глазах. - Будучи вашею женою, я непременно превращусь в пустую кокетку, тянущую деньги из мужа, но я не могу перестать мечтать о том дне, когда мы оба пойдем под венец. И Лео соглашается, ведь разве может быть иначе? Когда уже куплена великолепная карета и четверка лошадей, которая вывезет их из церкви и умчит в путешествие надолго-надолго. Отличный отдых перед тем, как он возьмет в свои руки дело отца и воспитание сестры. Луиза проклинает тот день, когда она позволила ясным голубым глазам ребенка прокрасться в свою душу, равно как и самого ребенка – праздного, глупого еще, чтобы понимать хоть что-то. Например, то, что счастья с богатой сеньоритой ему не сыскать. Особенно пока его проклинает самая добрейшая женщина в округе и одновременно самый жуткий монстр. Бросать на ветер проклятия нельзя, особенно если война гостит в их доме уже почти год – та самая карета горит, горит спальня её молодого господина, а сам он где – неизвестно. Но ведь карета – не важна, так же как и спальня, да и все поместье, главное, чтобы не случилось самое страшное, самое-самое пугающее, то, что даже хуже смерти… Локоны сеньориты Гаспарини поредели самую малость от пережитого волненья, но и только. А вот сеньор Серпенти – ныне, уже единственный сеньор, без всяких приставок «младший», - так разительно переменился, что Доменике кажется, что она не дождется свадьбы и какая-нибудь прелестная во всех отношениях, кроме состояния, кокетка уведет у неё жениха. Так и было бы, но слова отца, даже покойного, для Леонардо закон, который не заставит его разорвать помолвку, но и не помешает воспользоваться своими новыми преимуществами – пока Луиза не видит. Но она, к сожалению, видит все и сильно бранится по вечерам, когда гостей нет, а слуги спят. Ругает за опрометчивость, как в детстве, а затем кормит сеньора и его сестру тайком – никто же не должен узнать об их маленьком секрете. Сеньор Леонардо ненасытен и жаден, ему всегда мало; и еще безмерно горд, а молодости не хватает опыта, чтобы сковывать все недостойные желания и чувства. Но разве может что-то случиться, если он пропустит одну единственную ночную трапезу? Не просто же так, а ради свидания с невестой – за такое никто не упрекнет их, разве что посмеется немного дворецкий, который, так же как и Луиза – все видит и все знает. Почти все. Сезон роз находится в своем расцвете, а сеньора Гаспарини очень любит их белоснежные полураскрывшиеся бутоны – хватается, не глядя, за стебель и из прекрасного тоненького пальчика идет кровь. У сеньора крышу сносит от такого, в памяти – вспышка, и он держит на руках бездыханное тело своей невесты и даже не понимает, что это он сделал. Понимаешь, Лео, дурачок? Это ты сделал, ты! Никогда не забывай об этом. В его мозгу что-то тихо щелкает, и он меняется в один миг. Впервые осознает себя не человеком и понимает, как же тщетны были все его попытки вернуться к прежней жизни. Утром люди найдут поместье, убитых слуг, сеньориту Доменику Гаспарини, - так и не ставшую сеньорой Доменикой ди Серпенти, - но не найдут самого главного. Которое покидало родную Мантую, даже не чувствуя чего-то теплого и грустного, как должно быть при расставании с домом. Все когда-то взрослеют, Леонардо не исключение. Он подставляет засыпающей Луизе плечо и смотрит, как восходящее солнце затапливает его родной город, показывая, что отныне и вовеки ему туда дорога заказана.