Раз, два, три, четыре, пять... Стой, я не хочу тебя терять.

- Хеймитч Эбернети! Я ждал этого. Уже пятый раз я стою на этой площади, ожидая приговора и вот сегодня он прозвучал. Теперь я, Хеймитч Эбернети, являюсь трибутом Пятидесятых Голодных игр от Дистрикта-12. Вторым трибутом. Первый - девушка по имени Лили Пирс. Честно сказать, я вообще не помню, что бы когда-то её видел. Кожа цвета старой бумаги, кажется, что стоит дунуть - и она рассыпется. Затравленный взгляд и впавшие глаза, а ведь девочке всего тринадцать. Сегодня я, скорее всего, последний раз вижу эту площадь и этих людей. Через несколько недель мне, вероятно, нужно будет или сложить свою голову, или отсечь остальные сорок семь. Эти Голодные игры обещают быть особо кровавыми, ведь жертв будет в два раза больше. Как там сказал Сноу? "В напоминание о том, что за каждого погибшего капитолийца были убиты двое мятежников, дистрикты обязаны предоставить в два раза больше трибутов." А не нужно было вести себя, как эгоистичные свиньи, и тогда вообще никто бы не пострадал. Ужасная несправедливость. Вместо двух беззащитных, глупых, ни в чём не повинных детей, в каждом дистрикте погибнут четверо. Ну, в одном трое, но это не отменяет трагедии. Я поднимаюсь по ступеням и обвожу глазами площадь, ища в глазах уставших людей, которые давно смирились и перестали бороться за свои и жизни своих детей, поддержку и сочувствие, однако нахожу только жалость. В это мгновение во мне просыпается ярость. Всепоглащающаяя и не оставляющая ничего после себя. Я ненавижу их за безволие, за то, что утратили жажду к жизни, забыли, что человек жив только тогда, когда борется, когда у него есть цель. И я только что понял свою. Глупо ненавидеть идиотов, но есть то, что их такими сделало. Мой враг - Капитолий во главе с президентом Кориоланом Сноу. Разумеется, никто не должен об этом знать, и самое главное - он сам. По крайней мере, до некоторого времени. Тем временем, ярко разукрашенная женщина по имени Рори Попс семенит к ящичку с женскими именами. Вытягивает бумажечку и семенит обратно. Затем визжит в микрофон как раненная мышь. - Мэйсили Доннер! Это самое ужасное, что только могло случиться. Малышка Мэйс не сможет выжить на играх, а заслуживает этого больше остальных. Я вижу, как на её глазах выступают слёзы и сам готов разрыдаться. Я не готов убить эту девочку. Я не готов даже увидеть её смерть. Она, конечно, вряд ли подозревает о моём существовании, но я помогу ей выжить любой ценой. Конечно, не ценой собственной жизни, но вот пару-тройку чужих трибутов прирежу запросто. Мэйсили прощается с сестрой и девушкой, которую я смутно помню. Кажется, её зовут Мередит. Или Меринда. Сцепив руки перед собой, Мэйсили медленно поднимается к нам и встаёт рядом со мной. Даже за метр я чувствую, как она дрожит, поэтому немного придвигаюсь к ней и касаюсь локтя. Она поднимает полные слёз глаза и медленно кивает. Я сдавленно улыбаюсь. - Остался только один человек! Интересно, кто же будет этим стастливчиком? Противная барышня семенит к ящику с мужскими именами. Берет бумажку, возвращается, и, кажется, визжит ещё противнее. - Уильям Эвердин! Это станут самые ужасные игры в истории. На сцену поднимается мой лучший друг.