Ridens verum dicere

Лезвие входит в тело, как нож в масло, вспарывает кожу, разрубая надвое белые шрамы. По рукам тянутся чёрные нити крови, и вместо крови из рваной раны в небо вдруг взлетают белоснежные, ослепляющие оперением, птицы. Они хлопают крыльями, протягивают розовые лапки и крутят маленькими головами, безумно носясь по кругу и без особого любопытства глядя на них двоих. Минато тянется к ним, стараясь ухватиться хоть за одну, но может поймать лишь перья, а Рёджи, запрокинув голову назад, смотрит на них и никак не может понять, страшно ли ему, удивлён ли он или восхищён. Он почему-то думал, что птицы должны быть чёрными, как те вороны на проводах. А они белые. И странно, и хорошо одновременно. Рёджи смотрит на Минато и хочет улыбнуться, но вдруг забывает, как это. Минато опускает руки и смотрит на Рёджи. Лицо белое, словно лист бумаги, губы сжаты в тонкую ниточку, а глаза печальные, словно он сейчас жалеет об этом моменте так, как не жалел никогда в жизни. И вдруг улыбается. Или как это называется? Рёджи забывает. Он жалеет, что побывал в его комнате только во сне. И что сбежал тогда, когда они собрались в комнате Юкари у свечи. И что проиграл ему все три раунда той дуэтной игрушки. И что не дал дочитать «Анекдоты, перлы и смешные истории» с забавным моряком на обложке. Но это ничего. Он и не такое успел пережить. Минато подносит к голове пистолет. К его голове. Рёджи и не такое успел пережить, но ему всё равно жалко. Он, может быть, и успел бы наверстать упущенное, но злая правда и тут ножом по сердцу. Но это ничего. Она всё-таки святая вещь. А синяки, кстати, за неделю сошли. Кто-то кого-то зовёт. Рёджи прислушивается и понимает: зовут Минато. Кто, правда, он не может разобрать. «Ну, – хочется сказать ему сердито, – пошевеливайся. Тебя же ждут, не задерживай народ». Хочется – но не можется. Минато медлит, раздумывая. Несколько раз его рука странно вздрагивает, словно он хочет убрать пистолет, но он всё же упорно оставляет его у лба Рёджи и тот чувствует, как к коже прижимается холодное дуло. А потом нажимает на курок. А глаза у Минато всё равно неправильно грустные. А на этот раз пуля, кажется, настоящая.