Любовь солнечного мальчика.

От ее ироничного тона у меня всегда возникают два желания одновременно: целовать ее взасос и душить, пока не посинеет. Джонатан Троппер «Дальше живите сами»

У всех людей, независимо от национальной принадлежности, есть одна особенность, которая повторяется из поколения в поколение. Мы все то рвемся в будущее, то мечтаем вернуться в прошлое. В детстве нас угнетают рамки, поставленные и навязанные родителями, и мы спешим быстрее вырасти и повзрослеть, чтобы решать все сами. Но чем старше мы становимся, тем выше растут стены ограничений и запретов, теперь уже не навязанных извне, а наши личные, нужные для соответствия и нормального сосуществования в обществе. Теперь мы уже мечтаем об ином: о том безоблачном детстве, что осталось в далеком прошлом; о том времени, когда самая большая проблема заключалась в отказе есть манную кашу, а родители «узурпаторы» наказывали отлучением от телевизора. Больше всего мне бы хотелось вернуться в детство, туда, где заколка в волосы, мамины туфли и картонная корона на голове делали из тебя принцессу. Где не нужно было решать серьезные взрослые проблемы: что приготовить, что купить, во что одеться и где найти на все это деньги. Съемки, наконец-то, закончились, но это не было моей заслугой, и гордиться мне было нечем. Только своевременное появление ТэЯна спасло меня и заставило режиссера одуматься и перестать ждать от меня невозможного, намеренно затягивая съемочный процесс. Мужчины… как же просто им порой найти общий язык между собой. Пока меня, утопающую в слезах, персонал пытался утихомирить и напоить успокоительными каплями, эти двое, вопреки моим прогнозам и несмотря на всю недоброжелательность первой встречи, сумели-таки договориться. Не спорю, может быть, Яну помогла его известность в наших кругах, может, свою роль сыграло то, что сам виновник всего произошедшего, то есть фотограф, наконец, осознал, что перегнул палку, доведя меня до истерики?! Я могу лишь догадываться, что послужило конечным толчком для развязки события, но результат был очевиден. На данный момент он заключался в том, что я ехала в машине Яна и дулась, как мышь на крупу. Обижалась на него и одновременно с этим злилась на себя. Это было глупо и по-детски, но, даже осознавая всю тупость своего поведения, я не могла себя пересилить и выдавить улыбку. Сидя только на одной половине попы, потому что вторая отказывалась выполнять свои прямые обязанности в связи с травмой, я все больше и больше нагоняла на себя тоску, раздумывая о своей неблагодарности и глупой причине «обиды». Янчик, такое Солнышко, примчался, несмотря на занятость, просто потому, что услышал в телефонном разговоре со мной что-то, что его насторожило. А я – неблагодарная редиска – даже спасибо ему не сказала. Ну, вот что за характер такой?! Не могу сказать, когда именно и с чего это началось, но был у меня один пунктик, который напрягал не только меня, но и все мое близкое окружение. Я ненавидела быть зависимой или обязанной кому-то. Это так страшно быть должной! Пусть даже психологически. Я честно пыталась постичь взрослое искусство быть гибкой, лояльной и всепрощающей. Пока удавалось не очень. Трудно бороться с другими и еще сложнее ломать саму себя. А не зависеть от кого-то, когда ты выглядишь, как малявка, и каждый встречный, считает своим прямым долгом помочь тебе всеми существующими способами, не представлялось возможным. Ян продолжал делать вид, что ничего не замечает, ведя машину и постукивая пальцами по рулю в такт мелодии в своей голове. Видимо, не выдержав тяжести тишины, протянул руку и клацнул плеером, включая музыку. Меня хватило ненадолго: шмякнув его по пальцам, я снова выключила музыкальное сопровождение и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулась к окну. Он только засмеялся в ответ на мои потуги казаться грозной: - Что это сейчас было? - Было? Ничего не было. Не знаю, что тебе там приснилось, - повернувшись к нему лицом, изобразила невинные глазки. - Ничего не хочешь мне сказать? - не умолкал он. - Спасибо, - скривившись и отвернувшись к окну, буркнула я. - Спасибо и…? - Спасибо и всё… или тебе мало моей благодарности? - с долей возмущения в голосе спросила я. Парень сделал большие глаза в притворном возмущении: - Такой? Мало! А как же молитвенно сложенные руки и лобзания? Где шепот с придыханием и глаза преданной поклонницы? - да уж, с таким наигранным видом он это сказал, что я даже поморщилась. Ему бы в кино, стал бы «великим» актером. - Прости, но здесь недостаточно места для того, чтобы я ползала на коленях. До офиса потерпишь? Там я обещаю с должным почтением отнестись к этому вопросу и уделить ему максимальное внимание, - ответила язвительным тоном, делая ударения на последних двух словах. Он снова рассмеялся, но теперь уже по-другому, не весело и легко, а тяжело, словно на надрыве, с горечью: - С тобой порой бывает так тяжело. Он не смотрел на меня, смотрел на дорогу, хмурясь своим мыслям. Чаще всего мои чувства бегут впереди моих мыслей. И в этот момент мне захотелось только одного – убрать эту хмурую маску с его лица. Отстегнув ремень безопасности и встав на свое кресло коленями, я потянулась к Яну. Не ожидая от меня таких действий, он шарахнулся в сторону, по инерции кидая машину в противоположную сторону от меня. - Что? Громкие звуки клаксона автомобилей, и он резко вывернул руль, уводя машину от удара со встречным потоком автомобилей, и только после притормозил у обочины. Я не видела ничего, только слышала, прижавшись к нему всем телом и обнимая за шею. Он замер на несколько мгновений, а потом, отстегнув и свой ремень безопасности, просто взял меня на руки, полностью перетянув к себе на колени. Рук я так и не отпустила, спрятав лицо на изгибе его плеча, утыкаясь носом в горячую смуглую кожу. - Прости меня, я такая… коза. - Все хорошо, я уже привык, - ну нельзя же к такому привыкать. - Не ври, к такому невозможно привыкнуть. Пожав плечами, он нажал на кнопку, опуская кресло немного вниз и позволяя мне растянуться по всей длине его тела. - Может быть… но я очень стараюсь, - почти перейдя на шепотом, произнес парень. - Я знаю, спасибо. Спасибо тебе за это. За то, что пытаешься. За то, что всегда рядом. Спасибо, - голос почти надрывался, пока я на одном дыхании произносила благодарность. Никаких слов не хватит, чтобы всю её выразить этому милому мальчику, который всегда рядом со мной, стоит только руку протянуть... - Всё хорошо, мышонок, всё хорошо. Я всё понимаю, тебе досталось сегодня, - в попытках успокоить и убаюкать, парень с осторожностью поглаживал мои волосы, будто боясь, что я начну орать, или, еще хуже, просто вырвусь из его объятий. Но я не сделаю этого... только не сейчас... Этот его тон, эта его всепрощающая сила любви. Иногда, когда он вот так держал меня на руках, мне казалось, что ближе друг друга у нас и нет никого. Никого, кому не пришлось бы все объяснять и разжевывать, никого, кто только по дыханию может понять, что творится в твоей голове и сердце. Его горячие дыхание в моих волосах, мое, гоняющее мурашки по его коже. Пытаясь выразить благодарность и подняв голову, я прижимаюсь влажными губами к пульсирующей венке на его шее. Он задерживает на несколько секунд дыхание, непроизвольно сжимая пальцы в моих волосах. Я не маленький ребёнок, чтобы не заметить явные признаки мужского возбуждения. Но я, как улитка, прячущаяся от здравого смысла и реальности в ракушку. Ведь, если не обращать на что-то внимание, оно просто исчезнет. Но вот эта его неподвижность и сведенное, словно судорогой, тело… Я уже было хотела перебраться обратно на свое место, когда он сжал руки сильнее, не позволяя мне отдалиться. - Не надо, не отталкивай меня… дай мне насколько минут, - его сбитое дыхание. - Прости, я, как всегда, не подумала, - когда уже в мою головушку дойдет, что Тэян в первую очередь парень, а потом уже все остальные звания, которые я присвоила в наших с ним отношениях – «друг», «брат»? - Ты… - Что? - Ничего… ничего, мышонок, - глубокий вздох, от которого его грудь приподнялась вместе с моим телом на нем, и, прижимаясь губами к моему виску, он прошептал: - Сейчас все пройдет. Звонок его телефона, постепенно наращивая звук, возвращал нас в реальность, оповещая, что мы не одни в этом мире. Я снова хотела встать с него, и он мне снова не позволил: - Не двигайся. - Я просто подумала, может тебе тяжело?! - Не смеши меня, ты весишь не больше моего бостон-терьера. - Ты сравниваешь меня со своей собакой? Подняв руки вверх, словно сдаваясь, он усмехнулся: - Каюсь, я имел в виду только весовую категорию. Лежи, я только трубку возьму. Звонил Сынри, разговор о какой-то девушке, которая, наконец-то, вернулась. Радости в голосах обоих столько, что это как минимум должно быть второе пришествие Иисуса Христа на землю. Сама не знаю почему, но это здорово меня задело. Даже не так: меня задел тот минимум информации, что я уловила в чужом разговоре. Кто она такая? Откуда она появилась и какое место занимает в жизни «моих» мальчишек? И самое главное, что она значит для Яна? Лежа тихонечко и не шевелясь, я, кажется, даже дышать стала тише, прислушиваясь к чужому разговору, а в голове мысли, словно стая тараканов, разбегались в разные стороны. Почему мне от этого так больно? Я настолько эгоистична? Настолько привыкла быть единственной? Я знаю, что у них у всех есть свои потребности, все мы живые люди, и это всё не в счет… все эти ночные бабочки, что слетаются на них, как на яркую лампу, во мгле летней ночи. Ни одна из них не задерживается и просто растворяется в пространстве, стоит только пролиться первым лучам солнца. Немного по-другому дело обстоит с Топом. Долгое время я вообще думала, что всё дело в его ориентации. Ну, не может человек настолько холодно и пофигистически относится ко всем тем лакомствам в виде девичьей красоты, что преподносит ему на блюдечке с золотой каемочкой судьба. Пока в одном из разговоров он не озвучил свой идеал красоты и то, как он её описывал… Это был первый раз, когда я видела нашего «отмороженного» настолько воодушевленным, осознав тогда одну простую вещь. Он не говорил о чем-то не существующем, он рассказывал о конкретном человеке, делясь частью своих воспоминаний. Таких людей называют однолюбами. Они женаты с пеленок, у них нет выбора, их сердце сделало его за них. Всех остальных они просто не замечают. Ладно, Топ, с ним все ясно, но Ян. Ян – это же совсем другое! Я мало что могла найти в своих мыслях, чтобы проследить логическую цепочку. Почему Ян – это другое, и почему только от одной мысли, что он будет рядом с какой-то другой, чужой девушкой, вызвало во мне такую бурю протеста и отрицания?! Да, я эгоистка, но мне так не хотелось его делить хоть с кем-то. Да, пройдет время, когда-то у него будет семья, жена и дети… но до этого еще очень далеко, и думать об этом я буду потом. - Чего ты замолчала? - Да так. Завези меня, пожалуйста, домой. - Домой? Не в агентство? - Нет, на сегодня работы с меня хватит. - Как скажешь. Перебравшись на свое место, я снова уставилась в окно, стараясь перебороть всю черноту своих мыслей. Погрузившись по самую макушку в размышления, я даже не поняла, что мы уже на месте, машина стоит неподвижно, а Ян сидит и смотрит на меня с легкой улыбкой. - Не вижу повода для веселья, - проворчала я. Он ничего не ответил, а напротив, рассмеялся, закинув голову назад на кресло. - Что? - не унималась я, пытаясь выведать-таки, что за загадочные усмешки. - Да вот, подумалось, - наконец, он хоть что-то ответил. - Что тебе подумалось? - мое терпение потихоньку заканчивается. - А ты, случаем, не ревнуешь? - Янчик посмотрел на меня с такой проницательностью во взгляде, будто я сижу перед ним голая, так, как будто он видит меня насквозь, будто может читать мои мысли... Я медленно наливалась краской. Было ли мне стыдно? Нет! Мне было обидно, что он понял меня лучше меня самой. Но раз так: - Кто она такая? - помянем же мое терпение, которое упокоилось с миром. - А что? - с вызовом посмотрел на меня, но я не унималась, продолжая допрос. - Ян? - Не понимаю, о чем ты? - Ян! - Не кричи, сорвёшь голос, а у нас скоро съемки клипа, - забота, опять он заботится обо мне. Лучше бы позаботился о себе, я ведь могу не сдержаться и все-таки тебя прибить, Янчик. - Ты не ответил, - после минутной паузы продолжила я. - Она чудесный человечек, и я вас обязательно познакомлю, - такая мягкость и теплота в голосе, даже его лицо посветлело. И это только от одних мыслей об этой девушки? Чудесненько! - Не помню, чтобы просила о чем-то подобном, и я, пожалуй, откажусь от подобной радости. - Не получится. - Что именно не получится? Отказаться не получится? Почему? - Так выходит, что она теперь такая же неотъемлемая часть нашей жизни, как и ты. - Неотъемлемая часть… я не понимаю… что это значит, Ян? - Ничего больше того, что я сказал. Мышка, мне ехать нужно, ты помнишь, что ты мне обещала? Я всё узнал: у тебя сегодня свободный вечер, встретимся и поговорим, хорошо? - А у меня есть выбор? Что-то я его не заметила. Ты же знаешь мое отношение к ультиматумам?! - Не усложняй. Беги, адрес я скину смс-кой. Неловко вылезая из машины, я потянула за собой тяжелую сумку с личными бебехами. Сумка не поддалась, и я дёрнула сильнее, думая, что она за что-то зацепилась. Когда поняла, что мне это не удастся, нагнулась над низкой машиной, заглядывая в салон. Сумка не зацепилась, её держали две цепкие ручонки, владелец которых сейчас сверкал белозубой улыбкой. - Пусти. - Нет. - Ян! - А прощальный поцелуй? - А ты заслужил? - Ну, мышка, не будь злюкой. Долго сердиться на него я никогда не умела, поэтому, отбросив все сомнения, потянулась чмокнуть в щечку, именно чмокнуть, а не поцеловать, так как другого, на мой взгляд, он просто не заслужил. Но у него были другие планы, и поэтому, когда я приблизилась к его щеке, он быстро повернул голову и прижался к моим губам своими. Ничего, ничего лишнего, он даже не разомкнул губ… мой брат и тот целует меня более живо. Но тогда почему мое сердце стучит сейчас, как барабан, а ладошки повлажнели? - До вечера! Я, как сомнамбула, отодвинулась от машины, вытащив за собой сумку, которую больше никто не удерживал. Быстрая улыбка, и, захлопнув дверку, он тут же стартанул с места, даже не дожидаясь пока я отойду. А я всё так же стояла на месте, смотря на задние огни быстро удаляющегося автомобиля. Рука сама собой потянулась к губам, что всё еще горели так, как будто их натерли красным перцем. Я тысячи раз видела подобное в дорамах и считала полной глупостью. Ничего нет разумного в том, чтобы стоять и тереть свои губы, словно пузико золотого Будды. Но теперь я, по крайней мере, поняла зачем. Его губы пухлые, упругие и горячие… я до сих пор чувствую каждую их бороздку так, словно они вплавились в мои. А мои? Какие на ощупь мои губы? Что почувствовал он, когда прижался к ним? Прошло еще какое-то время, пока я поняла, о чем думаю и что делаю. Ян давно уехал, а я стою тут, как не совсем умная дурашка после первого свидания. Отвесив себе мысленную затрещину, я поползла к своему дому, потянув за собой следом тяжелую сумку. Адрес он действительно прислал. Когда я вышла из душа, он уже сохранился на моем айфоне, сверкая огоньком сообщения. Пробив по навигатору, я поняла примерно, куда мне нужно ехать, но, боясь заблудиться, все же вызвала такси – чтобы наверняка. Мои приготовления заняли какое-то время. Я не особо люблю наряжаться, но сегодня мне хотелось быть красивой. Даже не так: мне хотелось быть очень-очень красивой, неотразимой и сексуальной. Это, значит, боевая раскраска вечерней золушки. Нежно-розовые с перламутром в переходе на дымчато-черные тени на глаза, ярко-матовую карамельку на губы, длинные серьги, что привлекают внимание к оголенной длинной шее. Легкое платье, спускающееся шалькой в глубоком вырезе на груди и струящееся к низу. Девушке, щедро одаренной природой, пришлось бы надевать лифчик, мне это не к чему: не вывалится, точно знаю, проверено! Теперь только шпилька, и всё, ты принцесса, хотя нет, королевна! Темная коробка ночного заведения встретила меня яркими огнями льющегося из окон света. В холле первого этажа приветливые официанты проводили меня к стеклянному лифту, доставляющему своих пассажиров на последний этаж здания. Темный холл, освещенный только мерцающим светом свечей, расставленных по всему периметру пола. Всюду, куда не глянь, свечи, цветы и развешенные куски легкой газовой ткани, что от каждого движения и ветерка надувается и играет с потоками воздуха… Романтика! Бл..я, романтика во всей своей красе. Как же я ненавижу подобное. Внутренне содрогнувшись, я даже пригнулась немного ниже, двигаясь к нужной комнате. Не знаю, кто та несчастная, которой устроили этот «приторно сладкий» вечер девичьих грёз, но я желаю ей удачи и здоровья. А оно ей, ох, как понадобится. Я представляю, какой её ждет выставленный «счет» по окончании банкета. Как же я ненавижу подобную лабуду. Мне говорили, что это не отвращение, а затаённый страх влюбиться и стать зависимой, ведомой. Может быть и так, но рвотные позывы при виде сердечек и прочей мишуры, что вызывают у остальных девушек только восхищение, скрывать мне удавалось с трудом. Как давно я перестала верить в сказку? Когда у меня появилась эта ирония и скептицизм при виде чего-то романтического? А может, я всегда была такой, а время и жизненные уроки только усугубили ситуацию? Зайдя в нужное помещение, я просто растерялась, отказываясь верить своим глазам. Разодетый, как денди, Ян стоял у панорамного окна, смотря куда-то в ночь города. В голове от ярости искрануло со всей силы. Убью! - Как ты хочешь умереть? Медленно и болезненно или быстро и наверняка? Повернувшееся ко мне лицо расцвело улыбкой, а я продолжала рассматривать его внешний вид. Подумать только, он даже костюм нацепил!