Утреннее сияние

Поезд, набирая скорость, медленно раскачивался. Верхние полки купе, на которых уложился небольшой багаж и где помимо него на них болтались еще шурупы и сломанные инструменты, трясло от шероховатости дороги. Проводник или кто-он-был, подумал Грей, соврал, сказав, что на починку уйдет полчаса; на деле не прошло и пятнадцати минут, как внутри заходило ходуном от резких толчков, идущих, будто из-под земли, и пассажиров хорошенько встряхнуло. Вскоре по вагончикам подобно смерчу пронесся энергичный парнишка, сообщающий, что для паники нет причин, они угодили в неудачное место, где недавно случился камнепад с небольшого утеса, за которым начинались виться горы. И правда – очень скоро поезд поехал без помех. Грей сидел как вклеенный в сидение – не двигаясь и почти не моргая. Взгляд его был устремлён на друзей, расположившихся на переднем сидении. Густые сочного розового цвета волосы Нацу неоднократно проскользнули меж пальцев Люси; она казалась немного расслабленной, но Грей ощущал ее напряженность и то, как ее силуэт скрючился под весом тела Драгнила, что лежало у ней на коленях. Хартфилия смотрела вдаль за плотным стеклом, с каждой милей скольжения поезда, плотный еловый вперемешку хвойный лес становился ближе, дыша прямо в лицо. Грей не смотрел в окно; его не интересовал лес, его волновала Люси. И Нацу, которому стало плохо, как только их затрясло, еще до того, как поезд тронулся. Беспокойно заметавшись, он попросился к Люси, и она его приняла. Чем же он ее так пленил? Грей долго смотрел на его густые сочного цвета волосы. Наверное, Люси всегда хотелось их потрогать и погладить. Затем его взгляд скользнул к безмятежному ото сна лицу Драгнила, к чуть приоткрытым губам, словно нашептывающих всяких слов заклинательнице. Возможно, Люси полюбила Нацу: потому что он красивый. Не тогда, когда с пеной у рта он зеленел и падал от нехватки воздуха, а именно сейчас – в безмятежном спокойном сне. Или потому что он для нее лучший друг, готовый самым первым прийти ей на помощь. Он ведь чертов герой, который спасет ее даже тогда, если ему самому будет грозить опасность ценой в жизнь. Она полюбила его, потому что он надежный. Она любит его: потому что он добрый и честный, смелый, а еще теплый. И Грей всеми фибрами души ненавидел Нацу в это застывшее мгновение, тягучее, словно темно-густой мед; ненавидел и завидовал, как завидуют самому худшему врагу, у которого есть все, чего нет у него. – Люси, – тихий безмолвный покой треснул как сухой лед от его настойчивого голоса. Люси вздрогнула и посмотрела на него. – Что ты хочешь сказать? – несмотря на то, что Нацу крепко спал, она все равно была напряжена и продолжала играться его волосами. – Ты не задумывалась над тем, что Нацу может не спать, и вся эта болезнь и прочее – фарс, чтобы тебя запутать? – его голос был насмешливым, но в следующее мгновение решительным. – Это смешно, – Люси зарделась, в душе на секунду позволив себе в это поверить. И это не ускользнуло от Грея. – Он бы не смог так натурально изображать болезнь… – и коротким взглядом, чтобы этого не заметил маг, она посмотрела на Драгнила. – У Венди есть лекарство, – усмешка становилась шире. – И она всегда дает его Нацу, чтобы облегчить ему дорогу. – Ты понимаешь, что наговариваешь на него сейчас? – она усмехнулась. – У него быстрое привыкание, очень скоро лекарство и заклинания становятся бесполезными. Ты ведь знаешь, что Нацу не способен на подлости. Когда он болен – он болен, когда он спит – он спит, и я никогда не видела в этом скрытого мотива. «Ты слепа, дуреха», – хотелось прокричать ему, но он не смог. В горле застрял ком от ее слов. Фарс. Гребанный фарс. Он сейчас сорвется с места и растормошит этого ублюдка, который так умело притворяется спящим, так умело пользуется ее щедрой теплотой. – Мм, – Грей вдруг скукожился. – Пожалуй ты права, Нацу слишком идиот, чтобы быть продуманным. В его действиях не бывает смысла. – Нет, – от ее резкого тона сделалось хуже. Люси сама смутилась. – То есть, он конечно идиот, но не дурак. – А да, – Грей почесал затылок, неловко заерзав на месте. – Ээй… Г-Грей… Что ты творишь?! – возопила Люси, тем самым заставив Нацу вздрогнуть во сне и соскользнуть с ее колен. – А, что? – не понял маг. – Почему ты разделся? «М-да». Смятенные чувства затуманили разум, что он и не заметил, как успел раздеться до самых семейников. – Черт. Люси закрыла глаза и промычала сквозь руки: – Я, конечно, привыкла к твоим причудам, но не в таких же интимных обстановках! – Да расслабься ты, я же не виноват, что ты только об одном и думаешь. Разговор закончился непринужденно, развязно, но с осадком в сердце. Грей начал одеваться, а Люси, что возмущенно пропыхтев насчет его поведения, смолкла, позволяя атмосфере погрузиться в вечерний закатный полумрак. Поезд ехал размеренно, иногда встряхивая их, когда на пути попадался валун или какое-нибудь несчастное животное, пробегающее мимо. Грей более не смог усидеть на месте и покинул купе, в беспокойстве обшаривая вагоны. В конец он возвратился на место, когда до Фиора оставалось пару миль. – Подъезжаем, – известил он, заглянув внутрь. Легкий вечерний полумрак выгодно заиграл в глазах Люси, когда она резко и с какой-то затаенной молвой взглянула на него. Ну почему она так делает? Это невообразимо мучительное чувство, заставляющее страдать только от одного ее взгляда, который не несет для него любви. В них холод. – Хорошо. – Хорошо, – вторил он ей, не замечая в этот раз, что глаза огненного убийцы драконов не были закрыты. Не замечая, что последние полчаса были лишь фарсом.