Бездорожье

«Сила древних легенд Как вино бродит в нашей крови Полнолуние, вереск в цвету И немного любви» Тэм Гринхилл — Немного любви ©

      Многого ожидал Альк от Рыски, сидя в освещенной полуденным солнцем хате и запивая молоком пирожки с вишней: упреков, обид, угроз отобрать Путничью грамоту и отправить к Жару — мольцу помогать, но никак не того, что Рыска сначала молча дойдет до дома, а после сядет в углу и разразится слезами.       Саврянин поначалу растерялся даже. За время скитаний по трактам он отвык от женских слез, тем более Дар, при встрече с Рыской, обещал ему совсем другую развилку путей. Но объясниться спокойно им и в этот раз не дали: окрыленная успешным разрешением проблемы тетя Тина сначала обцеловала обоих, и взяв честное Путничье слово до вечера никуда не уходить, усадила за стол есть пирожки, а сама убежала к соседке — праздновать.       Альк задумчиво прожевал угощение, не почувствовав ни вкуса, ни запаха, и брякнул о стол кружку, да так, что висевшая над полатями резная ложка, упала и чуть не дала ему по лбу. После чего встал, подошел в угол, откуда доносились сдавленные рыдания, и присел перед Рыской на колени.       Путница сердитым зверьком зыркнула из-под спутавшихся волос и вновь опустила глаза, но Альк и не собирался сдаваться. Как ни стремись без слов угадать верный поворот, а им надо объясниться, а там, пусть Хольга рассудит, как дальше быть.       Взяв упирающуюся Рыску за руку и подтянув ближе к себе, Альк осторожно убрал с ее заплаканного лица спутавшиеся пряди и, склонив на бок голову, спросил:        — Какая беда теперь приключилась, милсдарыня Путница?        — Не зна-а-а-ю-ю-у-у-у, — проскулила в ответ Рыска.        — Так если не знаешь, зачем сырость развела? — усмехнулся Альк, заглядывая девушке в глаза, — Все же хорошо, беду мы отвели, меч и пряжку в Линтвайту вернули, ты стала Путницей. Что плохого?        — Ты меня прогонишь, — совершенно серьезно произнесла Рыска, враз успокоившись и не делая попыток отстраниться.        — Кто тебе такое сказал, глупая?        — А ты и сказал, — Рыска надрывно всхлипнула и бросилась Альку на шею, — Сначала «дурехой весчаснкой» величаешь, ядом сочишься, а после ладой зовешь, к сердцу прижимаешь, чтобы бросить наутро! И сейчас бросишь, — последние слова она вымолвила почти шепотом, саврянин похолодел.       Осторожно, стараясь не спугнуть доверчиво жмущуюся к нему Рыску, Альк пересел вместе с ней на лавку и, собираясь с духом, заговорил.        — Я знаю, Рысь, что прощения мне нет, потому и оправдываться не буду. Я, сам того не желая, перекроил твои дороги, как мне то вздумалось, а теперь расскажу, почему. Когда Крысолов настиг нас в Кривых Елках, он, на самом деле, хотел помочь. Беда шла на Саврию, Пристань открыла на нас охоту, заподозрив неладное, и замешкайся мы хоть на день, твой сон о большой воде сбылся бы. Там-то, на пороге отчего дома, Крысолов и рассказал мне о тайне нашей связки. Когда-то ты от всей души пожелала меня отпустить, но силенок тебе не хватило. Надо было дать дорогу дремавшему в тебе Дару, сделать так, чтобы ты пошла учиться в Пристань и стала Путницей. А для этого требовалось добровольно разорвать связку со мной. Свеча тянула тебя к земле, не давая менять дороги и видеть. Вот потому я тогда и ушел. Слившись воедино со Свечой, ты до капли приняла все, что я мог отдать. Дело оставалось за малым.        — Но почему ты ушел? — решилась спросить Рыска.        — А зачем я тебе такой нужен? — искренне удивился Альк, словно и вправду не понимал, — Отступник без роду-племени, подлец и предатель. Тебя ждала Пристань, и все дороги, благословенные богами. Уже тогда я знал, что ты станешь Путницей.        — Пока не пришла ночь оборота, — вымолвила Рыска, вцепившись Альку в плечи.        — Да, — подтвердил саврянин, — Тогда-то я и понял, что мы не разорвали связку, а лишь пуще укрепили. Я не мог тебе не помочь. Пусть бы ты презирала меня и дальше, но лишь бы жила. И не крысой. А потом я вспомнил о мече Наставника с выгравированными на нем буквами, и окончательно разобрался в том, что лишь любовь сильнее всех даров и связок.        — А я ночи напролет не спала, все Хольге молилась, чтобы хранила тебя на всех путях и дорогах твоих, и пусть не быть посольскому сыну с дурой весчанской, лишь бы жив был, — надрывно прошептала Рыска.        — Так ты, что же, не серчаешь на меня?        — А ты на меня, милсдарь Путник?        — Я люблю тебя, лада, — признался, наконец, Альк, вовремя сдержав рвущееся с языка «лихо весчанское». Рыска, сама того не замечая, давно уже превратилась из доверчивой сказочницы в храбрую воительницу, самостоятельно ткущую свои дороги. Изменился ее голос, стал краше тонкий стан, засияли мудростью глаза.        — И я тебя люблю, хоть и не ровня тебе.        — Саврия и Ринтар остались за окоемом, Рысь, и ни к чему теперь решать, кто кому ровня. Мы уже много раз доказали, что златы за поясом и краюха черствого хлеба за пазухой не имеют значения. Здесь теперь будет наш дом, и мы выстроим его, огородик посадим, корову заведешь, — полушутя заключил Альк, привычно уворачиваясь от Рыскиного тумака.        — Что, теперь и ты счастье в коровах меряешь?        — Да хоть в бураках, лишь бы с тобой.

****

      К вечеру к берегам Вилеи причалил корабль, привезший его Величество Шареса с Исенарой и Наставника Райка. Едва завидев статного седоватого мужчину, тетка Тина выронила из рук подойник и, что есть мочи, понеслась вперед.        — Райк, пресветлая Хольга, да быть того не может!        Крысолов подслеповато прищурился, но узнав бегущую к нему женщину, просиял и распахнул ей объятья.        — Тина! Вот, уж, не ожидал!       Наблюдавшие за открывшейся сценой савринтарские тсари понимающе переглянулись и скромно отвели глаза. Как оказалось впоследствии, брат Тины и Райк служили во время первой войны в одном гарнизоне, вместе отбивали Линтвайту от нашествия врагов, вместе победу праздновали, да после брат побратима со своею сестрой и познакомил. Невовремя открылся у Крысолова дар, ушел он в Пристань, а вскоре и брат Тины, не выдержав скучной мирной жизни, отправился в путь. Развела Хольга их дороги, и никто уже и не чаял вновь свидеться. Пронес Райк через всю жизнь любовь к одной-единственной женщине, и вот встретил ее в краю Вересковых пустошей.        — А брат мой, Касий, так и не сумел тебя сыскать, — прорыдала в плечо Крысолову Тина.        — Да как же «не сумел-то»? — удивился Райк, — Еще как сумел, мольцом служит нонче в Крокаше, уважаемый человек! А домой вернуться побоялся, думал, ты его ухватом вдоль хребта отходишь, как старшая.        — Ох, отхожу, дай только до него добраться, до окаянного! — погрозила Тина, заливаясь смехом. Жив брат, не оставила Хольга ее молитвы.       Когда бурная радость от первой встречи поутихла, из толпы вышел Альк и вывел за руку зардевшуюся Рыску. Тсари, без лишних правил и уставов, по-простому обняли Путников и расцеловали в обе щеки. Крысолов по-отечески прижал к себе Рыску, потрепал смутившегося Алька по волосам.        — Смогли, дети мои, все сумели! Не убоялись, — с плохо скрываемой гордостью проговорил Райк, — А я изо всех сил спешил, страшился не успеть!        — А куда спешили, Наставник Райк? — спросил Альк, в отличие от Рыски, по-прежнему робеющий перед Крысоловом.        — Это пусть Его Величество за меня скажет.        Шарес вышел вперед и после короткого рукопожатия, вручил Альку перевязанную синей лентой грамоту.        — Много между нами было недопонимания, господин Хаскиль, но ты не раз и не два доказывал верность престолу и обоим тсарствиям, посему, прими этот скромный подарок и ответь, не согласитесь ли вы с Рыской принять ключи от Пристани и возглавить ее здесь, в Линтвайте? Мирный договор с наместником края уже давно подписан.       Ахнула расчувствовавшаяся Тина, выпятил подбородок Райк, смахнула слезу ее Величество Исенара. Альк с гордостью принял из рук Шареса благодарственную грамоту и повернулся к Рыске:        — Что скажешь?        — Скажу, что место это я видела во сне и уже знала, что быть ему нашим домом.        — Довел-таки тебя зловредный белокосый до добра! — воскликнул до боли знакомый голос, и вот уже через щепку мелькнула в толпе бессмертная бобровая шапка, и перед изумленными Путниками вырос Жар.        — Ты что здесь делаешь, окаянный? — напустился на пришедшего Крысолов.        — В трюм пробрался, вашего гнева, батюшка, опасаясь, да и приплыл. Вдруг моя помощь понадобится?        — Да какой я тебе батюшка? — начал-было, Крысолов, а после усмехнулся в бороду и махнул рукой: — Живи, уж, помощничек.       На том и порешили. Рыска уже висела на шее у друга, перемежая всхлипывания со словами радости, Альк довольно улыбался и жал исправившемуся воришке руку, а правители лишь понимающе переглядывались: новым землям — новая молельня, а куда же в ней без мольца?

***

      Ветер чуть слышно шевелил волны верескового поля, Альк медленно вел Рыску вдоль края, ловя запахи меда и разнотравья. Солнце клонилось к закату, окрашивая лиловое море в багряные тона.        — Куда теперь, госпожа Путница?        — Куда поведешь, туда и пойду, — смеясь, ответила Рыска.       И рука об руку, они пошли к самой кромке окоема, где уже старательно ткала полотно дорог Хольга, благословляя детей своих на новые пути. Конец. 24 февраля 2014 — 24 января 2018 гг.