***
— Да, хорошо, — закончил разговор Августо Сеарас и, с довольной улыбкой отложив телефон, снова развернулся к собеседнику. — Они нашли девчонку. Гость кивнул, принимая информацию к сведенью, и в очередной раз затянулся. Это был мистер Альберт, один из Совета. Именно он однажды случайно наткнулся на старые записи о нынешнем главе Центра — Никите Джонс. Он с упорством стал раскапывать старые дела, связанные с этой женщиной, разыскивая все, что можно использовать против нее. С тех пор, как погиб мистер Джонс, Мистер Альберт считал, что руководство должен взять на себя более профессиональный и опытный человек — такой, как он. Но и после своей смерти старый прохиндей сумел подложить ему свинью, дав указание сделать свою старшую дочь главой Центра ровно через три года после его смерти. Ну, а пока замещать ее на месте главы стал старый друг отца — мистер Дрейк. Сколько Мистер Альберт ни пытался указать неправильность этого решения Совету, те, как стадо баранов, твердили что-то про последнюю волю Джонса и неплохие задатки женщины к руководству. Долгие десять лет ему не везло. Единственной слабостью женщины был некий Майкл Сэмюэль, но тот исчез из Отдела давно, и никаких следов, где он может быть сейчас, найти было невозможно. Но потом Альберт наткнулся на счет из клиники в Швеции, оплаченный мистером Дрейком. Он потянул за эту тоненькую ниточку и развязал очень любопытный клубок: у Никиты была дочь. Самым сложным оказалось узнать, кто удочерил малышку, но деньги и связи способны на многое. Остальное стало делом техники. Мистер Альберт договорился с командиром освобождения, а проще — террористом Августо Сеарасом, что поможет ему захватить главу Центра, которая должна знать много любопытного о власти, оружии и деньгах, а тот в свое время избавится от нее. Это была опасная игра двух ядовитых пауков в стеклянной банке. Мистер Альберт хотел уничтожить Никиту, но не собирался уничтожать Центр, и ему было важно узнать, жива ли пленница, и сколько она успела рассказать под пытками. Именно поэтому он был здесь сегодня. Ему нужно точно знать, что глава Центра сломалась и стала предательницей, и даже, если ее не успеют убить и каким-то чудом спасут, она уже не сможет вернуться на прежнее место. Хотя, в таком случае, она, скорей всего, будет уничтожена своими же. — Ну что ж, дорогой друг, я уверен, что теперь пленница расколется, — улыбнулся глава банды. — У нас снова ее дочь, а ради жизни девочки она пойдет на все. Хотя я немало удивлен, что сыворотка не подействовала на нее, как должна была. Мистер Альберт лишь ухмыльнулся: тот, к кому применяли метод Гельмана, уже не так восприимчив к разного рода психотропным веществам, но Августо это знать не нужно. — Желаю Вам удачи, — произнес мужчина вслух и поднялся из кресла. — Но мне пора. Очень рад, что уговор остается в силе. — Да, конечно, — протянул руку для пожатия Августо Сеарас. — Как только я узнаю все, что необходимо, я убью и ее и девчонку. Мистер Альберт пожал протянутую ладонь и, попрощавшись, вышел из склада, где размещался кабинет командира. Пора было дать анонимную наводку Мишель, где искать ее похищенную сестру и самих похитителей. Он сделает это сразу же, как только уедет подальше отсюда.***
Майкл испробовал все: все чистоты, мощности и волны, — чип молчал. Либо Никиту держали где-то, откуда сигнал просто не пробивался, либо чип изжил свой срок. О самом плачевном варианте событий ему думать не хотелось. Давно мужчина не чувствовал себя таким беспомощным и растерянным. Он ходил из угла в угол, меряя шагами небольшую темную комнату, которую снял где-то на окраине. Главным условием было то, чтобы его не беспокоили, все остальное его не волновало. Ел ли он сегодня? Спал? На эти вопросы он не мог с точностью ответить. Дни слились для него в одно сплошное время: часы, минуты, секунды, — они бежали как таймер, и Майкл остро ощущал, что оно работает против него. Мужчина сел на кровать и, облокотившись о стену, закрыл глаза. Белая комната. Он ненавидит ее. Она пугает. Ее белизна режет глаза. Может, поэтому его любимый цвет — черный? Мужчина обходит каталку, всматриваясь в ту, что спит на ней. Он пришел дать ей выбор. Хотя этот выбор — всего лишь подлая ловушка, иллюзия, и он это прекрасно знает. Освобождая ее от ремней, невольно всматривается в эти грубоватые черты лица, ее сложно назвать красивой, но в них есть благородство. Спутанные волосы и мертвенная бледность не добавляют ей привлекательности. — Доброе утро, — голос мужчины разносится эхом по комнате. Она открывает глаза, от испуга они кажутся огромными. Видит его и тут же отскакивает к стене. Майкл наблюдал такую реакцию не раз и поэтому старается быть предельно осторожным: — Не бойтесь меня. Девушка, еще не до конца понимая, что происходит, оглядывается вокруг. Она напоминает загнанного в ловушку зверька, готового драться до последнего. Он и сам, наверное, был таким когда-то. Отгоняя непрошенные мысли о прошлом, Майкл снова сосредотачивается на девушке. — Где я? — задает она первый вопрос. Голос под стать внешности, чуть глуховатый, но при этом четкий и запоминающийся. Майкл позволяет себе подойти ближе. Девушка следит за ним огромными серо-голубыми глазами. — Вы не в тюрьме. О, это место намного хуже! Он знает это наверняка. — Для всех Вы умерли. Мужчина видит, как она пытается осознать эту фразу. — Самоубийство. Ваши похороны, — он протягивает ей большую черно-белую фотографию. Девушка зажалась в угол, пытаясь спастись от этой страшной реальности, в которой она очутилась. Она смотрит на него, словно ожидая подвоха, мельком переводит взгляд на фото и так же осторожно берет его, словно это не простая бумажка, а опасное оружие, способное убить. Майкл ни на секунду не прерывает зрительного контакта. Его задача изучить, понять сможет ли эта напуганная девочка выжить в том страшном мире, куда она попала. Он знает, что она жила на улице. Знает, что ее обвинили в убийстве, но интуиция подсказывает, что она не убийца. Он видел убийц. Он и сам убийца. — Восьмой ряд. Тридцатый участок. Девушка вглядывается в фото пустого кладбища, где расположена ее мнимая могила. — Даже мама не была? — этот тихий вопрос еще больше усиливает сходство с ребенком. Он дает ей время осознать. Короткие всхлипы заполняют тишину. Мужчина отходит. Почему ему так сложно смотреть на нее? Что это шевельнулось, там, на краю сознания, в умершем сердце? Жалость? Она сползает по стенке, полностью уничтоженная его словами, гипнотизируя фотографию в своих руках. Слышит ли она его? — У Вас есть шанс. Вас будут обучать, а Вы будете учиться. Через два года, если все будет хорошо, то Вы будете работать на нас. Майкл в точности повторяет то, что слышал сам когда-то, без эмоций, четко и ясно. Главное, чтобы она поняла, осознала, сделала выбор. Девушка, сжавшаяся в комочек, словно котенок под дождем, поднимает голову и смотрит в его сторону. — Я? — Вы привлекательны, безжалостны и хладнокровны, — повторяет он строчку из ее личного дела, сам с трудом веря в последние два пункта. — Я не убивала! Я не убивала! Я никого не убивала! — ее голос срывается на крик. Крик отчаянья, почти безумия. Он отражается от стен, ударяя по ушам. Майкл осторожно отходит, разворачивается и идет к двери. Прочь из этой комнаты, от этого белого цвета. Он сказал, что требовалось. Он узнал, что хотел. За секунду до того, как откроется дверь, чувство опасности, отработанное до животного инстинкта, включается. Майкл блокирует ее руку, второй обхватывает талию и опрокидывает на пол сам, оказываясь над ней. Девушка продолжает вырываться, в ее глазах горит злость. Нет, он списал со счетов ее слишком рано. В ней оказалось больше силы воли, желания жизни, чем он думал. — Нападая сзади, нужно бить по почкам. Так Вы нейтрализуете жертву. Это Ваш первый урок. Майкл ощущает ее кожу под своими ладонями, ее тело нетерпеливо извивается под ним в желании освободится. Он смотрит в эти серо-голубого цвета глаза и чувствует, что что-то словно шевельнулось, где-то там глубоко в сознании, что-то забытое и похороненное. Он отгоняет эту мысль, поднимаясь на ноги. — Я не хочу учиться! Мне это не нужно! — кричит она ему, оставаясь лежать на полу. Мужчина поправляет волосы, стараясь вернуть хладнокровие. Как такое мимолётное прикосновение смогло ударить по стене бесчувственности окружающей его уже столько времени?! — Начинаем завтра в пять утра. — А если я откажусь? — неприкрытый вызов в ее голосе заставляет его про себя улыбнуться. — Восьмой ряд. Тридцатое место, — отвечает он, уже находясь в дверях. «Правильно, девочка, сопротивляйся, борись, но не увлекайся этой опасной игрой. И тогда, возможно, ты выживешь, Ни-ки-та, — улыбается Майкл, оказавшись за дверью. — И поможешь мне стать живым». Трель мобильного заставляет мужчину вздрогнуть. Он открывает глаза и берет сотовый с тумбочки. — Да. — Майкл, это Мишель, — раздается голос на той стороне трубки. — Я знаю, где Никита. — Выезжаю, — в глазах Майкла загорается надежда. «Никита, выживи, и я тоже останусь жив».