Старинные часы еще идут...

Снейп накрылся одеялом с головой. Антибиотики все еще не действовали, и его по-прежнему знобило. Через несколько минут после того, как Гермиона вышла, Брехт заснул, а Северус ворочался, как и прежде. Сон всё не приходил, но и не спать Снейп уже не мог. Его сознание находилось в полудрёме. Нет, это еще не походило на настоящий бред, но временами Северус не мог отличить начинающееся сновидение от реальности. Комната Гермионы превращалась для него в холодную камеру Азкабана, а матрас, на котором он лежал, казался ему твердой железной раскладушкой, на которой он засыпал все три года, находясь в неволе. Затем вся обстановка быстро менялась и Снейп оказывался уже в подвале Малфой-Менора. Темный Лорд ходил вокруг него, спрашивая о Лили. Невыносимая тоска охватила Северуса, инстинктивно он пытался уйти от этого, избежать это сновидение, приносящее ему боль… Но ничего не получалось. Лорд все так же кружил над ним словно гриф над еще не до конца сдохшим животным. - Нет! Не надо! – кричал Снейп, но ему казалось, что из его рта не доносится и звука. - …Северус… Северус… - тихо шептала Лили, как ему вдруг показалось. - Северус Снейп! Профессор! – в реальности говорила Гермиона. Снейп открыл глаза. - Лили? – тихо спросил Северус, и снова его сознание изменило ему: реальность перепуталась с вымыслом борющегося с болезнью мозга – вместо Грейнджер он видел Эванс. - Профессор! - слышал Снейп где-то далеко-далеко, и поэтому не мог понять, кому принадлежит этот голос. - Северус… - звала его Лили, наклоняясь к нему и убирая с его лба волосы. - Не уходи, - прошептал Снейп, схватив воображаемую Лили за руку. Но видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Он держал в своей руке ладонь Гермионы. Фантазийная дымка окончательно рассеялась, и Северус посмотрел на девушку уже осмысленным взглядом. Мужчина нервно дернулся, убирая свою руку обратно под одеяло. - Какого черта? Вас не учили субординацию соблюдать? - У вас жар! Вы кричали! - Да?! Что вы своему немцу не приказали пристрелить меня? - Он ушел час назад. - Послушайте, мисс Грейнджер, я не умер даже после укуса Нагайны. Неужели вы думаете, что какая-то простуда сможет отправить меня в вечность? - А если… - Никаких «если», мисс! Снейп закрыл глаза и отвернулся от Грейнджер. Озноб снова возвратился. - У вас еще одеяло есть? – проговорил он, не поворачиваясь. - У меня тут не фабрика по изготовлению одеял! - Жаль. Гермиона взглянула на свою кровать, словно раздумывая, надо ли или нет предлагать то, что сейчас пришло ей в голову. Но всё-таки забота о других была у нее в крови, поэтому она и сказала Снейпу следующее: - Ложитесь на мою кровать в таком случае. Снейп повернулся. - А вы, мисс Грейнджер? - Я все равно уже спать не буду. - Это почему же? - Это потому же. Северус ничего не ответил и начал осторожно подниматься. - Вам помочь? - Не надо. Я сам. Снейп опустился на кровать. Гермиона, желая, не смотря ни на что, ему помочь, решила накрыть Северуса одеялом, но споткнулась о матрас, не удержалась на ногах и упала прямо на своего бывшего преподавателя. - Простите… - Да что уж теперь прощения-то простить. Неужели я страшнее и противнее Кремера? – с издевкой проговорил Снейп. Щеки Гермионы вспыхнули, она вскочила с кровати, как будто ее ударило током, и смотрела на Северуса в упор, пытаясь понять, почему он так грубо говорит с ней. Второй раз за ночь он припомнил ей этого чертового Кремера. Ее ночь с этим судьей. Но почему-то Снейп упорно не хотел проводить логическую цепочку Гермиона - ночь с Кремером - спасение жизни бывшего профессора зельеварения. - Вы издеваетесь? – наконец проговорила она. - Я? Вы не знали, что я всегда издеваюсь? - Нет. - Теперь знаете. Гермиона опустилась на матрас и свернулась калачиком, как брошенный щенок на улице. - Только истерик не надо. Я вас ни о чем никогда не просил. По ее лицу катились слезы. Северус Снейп был всего второй день в доме девушки, но успел измотать ей все нервы. Такие они… идеальные и недосягаемые преподаватели. - Грейнджер? Девушка молчала. - Ну и черт с вами! В следующий раз десять раз подумаете, прежде чем жертвовать собой ради другого человека! Кроме своего «спасибо», больше ничего дать не могу! Он отвернулся к стенке и в скором времени заснул. А Гермиона вспоминала о том, как это вообще все началось: как она умудрилась влюбиться в человека, который старше ее на двадцать лет, как она бросила Рона чуть ли не перед алтарем… И вот теперь она вместо того, чтобы спокойно спать на своей кровати, лежит на тонюсеньком матрасе и плачет. Слезы, конечно, не помощник, но что ей оставалось делать? Надо было тогда, на шестом-седьмом курсе обучения, думать, в кого влюбляешься. Снейп не из тех, кому нравятся малолетки. Да, сейчас она была уже не маленькая девочка, не его ученица, но для него она, скорее всего, останется навсегда такой. И есть только один шанс из тысячи, что ей повезет и любовь к другой женщине будет выжжена из сердца Северуса, и он посмотрит на Гермиону Грейнджер как на женщину, достойную его внимания и любви, а не как на надоедливую ученицу-всезнайку. Она верила в этот шанс. Верила, даже когда профессора посадили на три года в Азкабан; верила, даже когда отправилась в Россию, зная, что никогда больше не вернется в будущее, в Англию; верила, что ее «идеал» рано или поздно скажет ей: «Гермиона, я люблю тебя». Она ВЕРИЛА в это с той детской наивностью, которая присуща всем подросткам в определенный период. Наивность прошла, розовые очки уже не искажали реальность, но любовь-то осталась. Хотя… нет, осталась не любовь. А желание быть рядом с тем человеком, кого она признала своим, с тем, кого она посчитала за идеал. Любовь же проходит через три года… Или нет? Делать ошибки было несвойственно Грейнджер, и она никогда не верила никому, кто говорил ей, что она ошибается. Но разве чувство к Снейпу было ошибкой? Разве не любовь к Снейпу, не боязнь его потерять заставили ее лечь в кровать к жирному, потному и волосатому судье? Сделать правильный вывод, затем посчитать его ошибочным, а потом снова решить, что первый вариант был правильным – вот чему научила сама жизнь Гермиону. Время показало, что даже школьных всезнаек реальные события, происходящие в жизни, очень сильно ломают. Прошел час и Снейп снова начал бредить. Один Бог знает, что на этот раз было в его сознании, но он тихо и настойчиво повторял: "Не уходи... Лилли... Не уходи..." - и махал руками словно пытался удержать свою умершую возлюбленную. Гермиона села на кровать и долго смотрела на Северуса. Затем, когда "приступ" бреда повторился, провела рукой по щеке Снейпа. Голос мужчины стал еще тише, но Грейнджер все же могла разобрать слова: "Нет... Не уходи..." И она не ушла. Проснувшись с утра, Снейп увидел лежащую рядом с собой Гермиону, чья рука его обнимала. Не помни он того, что ему виделось в бреду, он бы опять накричал на Грейнджер, лишь только бы та проснулась. Но он помнил. И Лилли, целующую Поттера. И Гермиону, спасающую его от авроров. - Мерлин... До чего я докатился? - шепотом проговорил Снейп.