Знак Тринадцати

Медленно и тщательно прожевывая каждый кусочек заботливо приготовленного Укё завтрака, София то и дело бросала взгляд в левую сторону от себя: сначала на явно притворно-радостного Тсубаки, весело щебетавшего что-то через стол Адзусе, затем на сидящего за ним угрюмого Юскэ, безо всякого аппетита ковырявшего палочками в своей тарелке. После вчерашнего происшествия в коридоре девушка не смогла поговорить ни с одним из них, ни со вторым. Хотя, с Тсубаки она разговаривать вообще не хотела, ей было просто неловко перед ним, ведь именно он застукал их с Юскэ во время того поцелуя. И просто молча стоял перед ними, пока смущенный и ошарашенный тем, что их прервали, красноволосый не ушел в свою комнату. София же, проследив за тем, чтобы все обошлось без скандала, и Юскэ успешно скрылся в своих дверях, тоже быстро спряталась у себя. Тсубаки явно был в ярости. София осознала это, едва встретила его с утра в столовой, где братец занял место рядом с ней, опередив замешкавшегося Юскэ, которому пришлось довольствоваться более отдаленным от девушки стулом. Тсубаки веселился вовсю, чем явно пугал и раздражал большую часть братьев. Он отпускал колкие шуточки в адрес Футо, насмехался над Канамэ, придирался к внешнему виду растрепанного и заспанного Масаоми, который всю ночь провел на дежурстве в больнице и явно был не рад подколкам младшего братца. «Он улыбается, но улыбка его больше напоминает оскал раненого зверя, – с тревогой думала София, отправляя в рот очередной кусочек рыбы и тщательно прожевывая его. – Неужели это из-за меня? Не верю. Может быть, у него проблемы на работе или еще что-то в этом роде?». До приезда в дом семьи Асахина девушка и не подозревала о том, какой на самом деле может быть ревность. Ее никогда никто не ревновал. В сущности, все потому, что у нее никогда не было никого, кто мог бы ревновать. Отец не в счет, он всегда искренне любил дочь, а делить ее ему было не с кем, так как мать их бросила. – Надоело, – неожиданно сказал Юскэ, вставая из-за стола. – Но… – ясные голубые глаза Укё через сверкающие линзы очков разглядывали тарелку младшего брата. – Ты ведь ничего не съел! – это было настоящим потрясением для него, так как кто-кто, а вот Юскэ всегда был голоден и приготовленную Укё еду сметал на раз-два, плюс добавки просил. – Нет аппетита, – буркнул красноволосый, после чего покинул столовую, даже не потрудившись убрать за собою посуду. – А вот это было странно, – удивленно пробормотал Адзуса, смотря вслед ушедшему брату. – Эх, ничего тут нет странного, любовь-морковь, наверное, – мечтательно выдохнул Канамэ, подперев рукой подбородок. Мимолетный взгляд его светло-карих глаз заставил Софию вздрогнуть и решить, что братец все знает, но, видимо, у него были иные причины так на нее смотреть. – Я вот тоже уже долгое время изнываю от этого чувства. Надеюсь, что возлюбленная нашего братца хотя бы не так холодна, как дама моего сердца. – Смотря о какой именно из дам своего сердца ты говоришь, – едва заметно усмехаясь, тихо проговорил Йори. – Помнится, на днях их у тебя в комнате побывало разом три. Щеки Софии были, как всегда, белыми и не тронутыми румянцем, но она все же смутилась при упоминании о любовницах своего старшего брата, что приходили к нему под предлогом молитвы. Да, девушка явно помнила, что недавно Канамэ и правда принимал одновременно трех. И это не могло не смущать. – Постыдился бы хоть, – указательным пальцем поправляя очки, сказал Укё. – Все же мы теперь живем с молодой девушкой, которой не следует видеться с твоими распутными подругами. Я ведь уже говорил с тобою об этом, – обратился он к Канамэ. «Что-то мне не нравится то русло, в которое повернулась тема разговора, – про себя отметила София. – Нужно уходить. Нужно найти Юскэ. Нужно поговорить. Да». Но одной ей уйти не удалось. Едва София поблагодарила Укё за завтрак и вышла из столовой, как следом за нею пошел и Тсубаки. Стараясь делать вид, что ей безразлично такое преследование, девушка направилась в свою комнату, чтобы забрать сумку с учебниками. Она уже и не знала, отправиться в школу одна или с Юскэ. У Футо сегодня был важный кастинг, поэтому он, к облегчению девушки, на занятия идти не намеревался. – Значит, Юскэ, – едва они вошли в лифт, неожиданно сказал Тсубаки. – Ты говорила, что влюблена. Но забыла упомянуть, что это наш глупый братец Юскэ. – Ты обещал, – разглядывая закрытые ставни лифта, спокойно напомнила ему девушка. – Ты обещал, что не станешь терзать меня, если мое сердце уже занято. Неожиданно она ощутила, как парень зашел к ней за спину. Все тело ее напряглось в ожидании. Шепот у самого уха заставил вздрогнуть: – Мое обещание ничего не значит, если это кто-то из моих братьев. Потому что я готов принять, пусть и с трудом, что ты отдашь свое сердце кому-то другому. Но не готов принять то, что это будет мой брат. Никогда не приму этого. Поэтому… Я больше от своих слов не отступлю, – его горячее дыхание обжигало нежную кожу на шее Софии. – Я буду бороться. Двери лифта распахнулись, и девушка быстрым шагом направилась к своей комнате. Кулаки ее непроизвольно сжимались и разжимались. «Не оборачивайся, – сама себя уверяла она. – Только не оборачивайся… И почему… Сердце так тяжело бьется в груди? Я напугана?».

* * *

Юскэ, к удивлению Софии, ушел в школу сразу же после завтрака, не подождав ее. Но Укё любезно предложил подвезти сестренку, чтобы она не толкалась одна в поезде в час-пик. У самых школьных дверей девушка неожиданно остановилась. Развернувшись, она, прислушиваясь к странному и неизвестному ей чувству, похожему на интуицию, направилась по узкой асфальтированной дорожке вдоль стен здания, пока не добралась до того самого закоулка, где они с Юскэ вчера прятались от Футо. От воспоминаний Софию бросало в жар, она будто бы снова почувствовала вкус того своего первого сознательного поцелуя. Юскэ сидел под теми же деревьями, опершись спиной об широкий ствол одного из них и, закинув наверх голову, прикрыл глаза. «И почему я так была уверена, что мне нужно прийти сюда?» – шаги Софии стали медленнее и нерешительнее по мере того, как близко она подходила к дремлющему в тени деревьев брату. Не заботясь о чулках, девушка села на колени рядом с парнем и, едва дыша, наблюдала за тем, как тени от колыхающихся на ветру листьев деревьев блуждают по умиротворенному лицу. Робко протянув руку, София легонько, подушечками пальцев, погладила щеку Юскэ. Ресницы юноши затрепетали. Резко открыв светло-карие глаза, Юскэ с удивлением смотрел на Софию. Девушка и сама выглядела ошеломленной. Она попыталась убрать руку, но тут Асахина ловко поймал ее ладонь и легонько, но ощутимо, сжал в своей. – Ну вот опять. Играешь со мною, – хмурый и печальный, Юскэ разглядывал лицо удивленно девушки, словно пытался что-то найти в нем, какой-то намек. – Играю? – переспросила София. Сейчас она не была холодной или серьезной, она была обычной, более открытой. Очевидно, что Юскэ заметил это изменение в ней, но истолковал неверно: – Я для тебя игрушка что ли? – спросил он. – Вчера… Ты ведь это все из-за Тсубаки устроила, да? Я видел ваши взгляды, не думай отпираться! – Что? – София нахмурилась. Все было настолько нелогично и неправильно. – Нет же. И это ты меня поцеловал, как я могла устроить это специально? Щеки Юскэ покраснели. Он отвел взгляд в сторону, но продолжал сжимать руку девушки, переплетя свои пальцы с ее. – Ты ведь с самого начала видела, что я к тебе испытываю, да? И решила этим воспользоваться, чтобы Тсубаки ревновал… «С самого начала? Что он чувствовал? Это было бы похоже на признание в любви, не звучи оно, как обвинение», – грустно подумала София. – Почему ты такой глупый, а? – не выдержав, покачала головою девушка. – Я тобою не пользовалась. Я вообще не понимаю, почему ты обвиняешь меня в этом. Даже логики никакой тут не вижу. – Я не такой уж и глупый, раз смог заметить, как ты на него все утро искоса взгляд бросаешь! – возмутился в ответ Юскэ, приблизив свое лицо к лицу девушки. – Я только вот не могу понять, зачем ты так со мною? – Но… Я… – София не могла выговорить ничего от переполнявших ее чувств. Одновременно она была рада, что теперь уж точно знает, что не безразлична Юскэ. И, тем не менее, он не верит в ее ответные чувства. – Просто скажи, – парень тяжело вздохнул, крепче сжимая руку девушки, так что ее пальцы начали неметь от перекрытия тока крови. – Зачем ты поцеловала меня здесь, вчера? Ты думала, что это увидит Футо? Ты играешь со всеми нами одновременно, так? – Нет! – возмутилась София. – Тогда зачем ты поцеловала меня? – А зачем ты поцеловал меня? – заупрямилась девушка, вглядываясь в глаза парня. – Потому что… – щеки Юскэ снова начали покрываться румянцем. Он отвел взгляд, но тут же взял себя в руки. Его глаза смотрели прямо в глаза девушке. Таким решительным и уверенным в себе София его еще не видела. – Я отвечу, если ответишь ты. Почему ты поцеловала меня? – повторил он свой вопрос. «Ну же… Отвечай, – отчеканил в голове девушки холодный внутренний голос. – Целоваться ты можешь, так умей и признаваться в своих чувствах». Но девушка молчала, смотря через плечо Асахины, вдаль. Ей было тяжело сказать о своих чувствах, она их еще и сама не понимала. Слова «потому что ты мне нравишься» так и не слетали у нее с языка, а ведь во всех книгах и фильмах люди так ловко и умело пользовались фразой «я люблю тебя». – Я не знаю, – покачала головою девушка, закрывая глаза. Она почувствовала, как разжались пальцы Юскэ. Как ее рука безвольно рухнула на ее колени. – Ясно. – Коротко бросил парень, поднимаясь на ноги. Когда он ушел, София еще несколько минут сидела на месте, пустым взглядом разглядывая свою покрасневшую руку.

* * *

Вечером, когда угрюмые и не разговаривающие друг с другом София и Юскэ вернулись домой, то у порога их встретил чересчур радостный Хикару. Братец тут же принялся обнимать Софию, при этом совсем не по-братски крепко прижимая ее к себе. – Сестренка, я так соскучился, – щебетал мужчина, целуя девушку в щеку. София была просто уверена, что он оставил ей на коже след от своей алой помады. – Прости, что перед отъездом доставил тебе некие хлопоты. Но ведь все уже прощено? – он загадочно подмигнул ей. «Что он имеет в виду?» – удивилась все еще ничего не знающая девушка. Затисканная в объятиях братца, Хината не заметила даже, когда Юскэ успел уйти. В коридоре стояли лишь они с Хикару, Канамэ и Йори. – Ладно, прекрати уже лапать милую сестренку, а то она устала со школы! – возмутился монах, вырывая девушку из объятий Хикару и заключая в свои, еще менее целомудренные. «Логично», – мрачно подумала София, убирая руку братца, что постепенно приближалась к низу ее поясницы. – И правда. Я устала. И хочу отдохнуть, – хмуро сказала девушка, после чего три пары глаз с беспокойством посмотрели на нее. «Наверное, я сейчас выгляжу разбитой, – поняла София. – Впрочем, чувствую себя также». – Заболела? – заботливо спросил Йори, своим лбом дотрагиваясь до ее лба. – Холодная. Может, замерзла? – В такую-то жару? – задумчиво протянул Хикару, накручивая на указательный палец длинную прядь рыжих волос. – Уж скорее влюбилась. Любовные неурядицы, верно, сестричка? – он коварно усмехнулся. «Эх, пустить бы в тебя сейчас чем-нибудь, да уж больно я к тебе привязалась», – угрюмо подумала София, после чего распрощалась с братьями и направилась в свою комнату. Ей было плохо. Ей хотелось, чтобы этот день быстрее кончилось. Поэтому девушка легла в кровать и, к своей радости, проспала до утра следующего дня безмятежным пустым сном.