Цветок на камне.

Все было предрешено... и удар, и паденье, и мрак; знал ли камень, что ему уготовано дно... и что жизнь его кончится так? Знал бы камень... Я смотрела в окно и, как кошка, жмурилась от солнечного света, заливавшего всю улицу и пробивающегося через толстое стекло в мою гостиную. За спиной стояла старшая сестра, и я чувствовала, что она настойчиво сверлит мою фигуру взглядом. - Мне очень жаль, Сакура, что так случилось. Надеюсь, здесь тебе станет легче и ты придешь в себя, - голос Амитис бархатом прозвучал в помещении. Глубокий, спокойный тембр завораживал. - Я не жалею, что приехала сюда. В этом городке все так знакомо... и мне сейчас спокойно - ответила я, задергивая плотную штору, щедро украшенную золотыми причудливыми узорами. Я невольно поморщилась, рассматривая дорогой кусок ткани, что служил занавеской для одного из трех окон моей новой гостиной. "Слишком помпезно", - мои пальцы еще раз скользнули по темно-коричневой материи, потом я повернулась спиной к окну. Амитис испытывающе, со скрытым подозрением посмотрела на меня своими карими, почти черными глазами. Во взгляде этом застыла обеспокоенность и неуверенность в моих только что сказанных словах. Изучение продолжалось более минуты. - Ты всегда хочешь казаться сильнее, чем есть на самом деле, - наконец промолвила она, отводя взгляд. - Зачем прячешь все в себе? К чему сдерживаться? Так и заболеть недолго... - Вы все слишком печетесь обо мне. Все не настолько трагично, - я действительно так считала. Конечно, мне еще долго придется заново учиться верить людям. Но время ведь лечит? - Твой брат так не думает, - Амитис едва заметно улыбнулась, и почти всегда серьезные черты ее смуглого лица смягчились. Она плавно обошла низкий журнальный столик и аккуратно присела на большой диван, который мы вчера купили в мой новый дом. - Который из них? - спросила я , вспоминая лица двух братьев. - Можно подумать, ты не догадалась, - Амитис хитро прищурила глаза и, скрестив руки под пышной грудью, добавила: - Наш Ютака всех достал своей занудливостью, - шутливо простонав, она театрально прикрыла лицо ладонью. - Если честно, Сакура, то я неоднократно говорила ему, что не стоит так переживать. Но он же ведь никого никогда не слушает! Мы все беспокоимся... но Ютака своим тихим гневом сведет нас с ума! - Он сильно злится? - осторожно спросила я, стараясь прогнать из памяти образ человека, который сильно обидел меня и на которого сейчас очень зол мой старший брат. - Уже точит ножи в темной подсобке нашего старого семейного особняка, - с самым серьезным видом промолвила Амитис и небрежно провела по своим блестящим волосам тонкими пальцами. Но я то знала, что она поясничает. - Если он не рванул в бой, то не все так страшно. Можно вздохнуть с облегчением, - тихо побормотала я, тайно надеясь, что мои родственники успокоятся и благополучно забудут случай, что недавно произошел со мной, потряс и возмутил до самой глубины души. - В гостиной слишком сумрачно, - недовольно заметила сестра, придирчиво оглядывая просторную комнату. - Сакура, ты словно крот! Нужно хоть немного бывать на солнышке, - она с шумным вздохом поднялась с дивана и подошла ко мне. Ее пальцы ласково скользнули по моей щеке. - Ты совсем побледнела... - удрученно добавила Амитис, настойчиво заглядывая мне в глаза. Я не любила, когда она так делала. Было такое ощущение, как будто сестра хочет проникнуть во все потаенные уголки моей души своим темным, пронизывающим взглядом. Такое же со мной проделывал и Ютака. Только у него это получалось еще более леденящим и даже немного пугающим. - У меня много дел, Амитис, - проговорила я, невольно вздрагивая и опуская свои глаза в пол, старательно делая вид, что мне вдруг стал интересен древесный узор на паркете. Амитис расплылась в довольной полуулыбке и, хмыкнув, согласно кивнула. - Ближе к вечеру объявятся братья, - предупредила она, уже выходя из гостиной. - А ты приедешь? - с надеждой спросила я, устало плюхаясь на диван и с большим удовольствием скидывая с ног порядком надоевшие за целый день туфли на высоком каблуке. - Без тебя мне будет трудно угомонить... - Они будут вести себя хорошо, - перебила меня сестра и, махнув на прощанье рукой, продолжила: - Хватит сидеть с такой кислой миной - тебе не идет! Приободрись! Скучать здесь ты точно не будешь... - уже едва слышно закончила Амитис и выпорхнула за дверь. - Наконец одна, - вслух проронила я. Я снова повернулась к окну, у которого недавно стояла и, отодвинув занавеску, стала наблюдать, как старшая сестра садится в свой "Citroen C4" и уезжает. Я одна. Как приятно было слышать тиканье старых механических часов, которые я просила привезти сюда из нашего семейного особняка, где я провела свое счастливое, беззаботное детство. Эти настольные часы с потемневшим от времени деревянным корпусом были кусочком моего прошлого уюта и доброты, что сейчас так мне не хватало. Я искренне радовалась тому, что сменила обстановку, что хоть что-то будет меня отвлекать от чувства, которое выжгло мое сердце, выгнало доверие и растоптало, казалось , бессмертную надежду. Я страдала от предательства, от унижения, от неразделенной любви. Раньше я задавалась вопросом: ну почему люди так убиваются, когда понимают, что их любовь не нужна, что она безответна? Почему некоторые особо отчаявшиеся готовы оборвать свою жизнь, прыгнув, например, с моста? Почему не могут перетерпеть, сцепив зубы, эти муки? О-о, как же сейчас я понимаю этих горе-влюбленных! Меня переполняет гнев из-за чувства отвергнутости, разрывает в клочья тихая тоска, и медленно разъедает всепоглощающая печаль. Я злюсь, что ничего не могу сделать, я хочу кричать от боли, которая выворачивает мою душу наизнанку. Я знаю, что мне нужно поплакать, ведь от этого, наверное, становится легче... Но крепко сжав челюсти, я сдерживаюсь, терплю и понимаю, что никуда мне не сбежать от своей личной трагедии. С силой сжимаю кулаки и опять терплю, даже когда безумно хочется на все плюнуть и вернуться, обнять, вновь почувствовать родной, соблазнительный запах. Кричу, но не издаю ни звука, когда просыпаюсь среди ночи от кошмара, где он снова с удовольствием втаптывает меня в грязь. Ненавижу до исступления и люблю этот больше не существующий образ... Пытаюсь забыть и вновь вспоминаю... Но я знаю, что отличаюсь от тех, кто опустил руки и больше не хочет бороться и истребить в себе любовь, которая ничего им не принесла, кроме страданий, бессонных ночей и горьких слез. Я не пытаюсь сбежать и скрыться от своей боли, я постараюсь ее принять и с помощью холодного рассудка и закрытого сердца искоренить, уничтожить, чтобы даже пыли не осталось...