Отрывной календарь

Они сидели в гостиной на диване и ждали. Их руки были крепко сцеплены, сердца ускоренно бились. – Ничего не получится. Они не поймут. Не простят нас. Возненавидят, – сказала Гермиона, ее голос чуть дрожал. Гарри лишь крепче сжал ее ладонь. – Если мы уйдем, так ничего и не сказав им, сделаем только больнее. Минуты тянулись так медленно, будто превратились в флобберчервей, что еле шевелятся и то в том случае, если их потыкать палкой. Откуда-то послышался шорох, и Гермиона вздрогнула. Ее глаза расширились в ожидании чего-то ужасного. – Успокойся, это всего лишь Кикимер на кухне готовит обед, – Гарри приложил ладонь к лицу девушки и повернул на себя. Испуганные карие глаза встретились с зелеными. – Все будет хорошо. Гермиона смотрела на него еще с минуту и неуверенно кивнула. В ее голове крутились сотни мыслей. Неужели они действительно собираются встретиться с Джинни и Роном? Они расскажут им о своих чувствах? Это кажется таким сумасшествием. Два человека, рушащие своими руками две семьи. Сомнение в том, что они поступают неправильно, трепетало в душе Грейнджер, и до сих пор не давало покоя. Несмотря на все тепло, на любовь к Гарри, она продолжала думать о том, что, возможно, они не имеют права быть вместе. – Гарри, – обратилась было она, но тут в гостиной раздался негромкий треск. В камине полыхало зеленое пламя, и из него вышли двое рыжих людей, мужчина и девушка. Гермиона поспешно вскочила на ноги, Гарри тут же следом за ней. – Рон, – прошептала Грейнджер. Уизли увидев ее, тепло улыбнулся. Сердце Гермионы сжалось. – Я так рад видеть тебя, – Рон нерешительно сделал шаг к ней и хотел было протянуть руки, но тут же отдернул их. Джиневра внимательно смотрела на Гарри. По ней было видно, что она тоже хочет подойти к нему, но будто боится. Глаза смотрели то в пол, то на Поттера и Грейнджер, то на стены. Тут Рональд заметил, что Гарри сжимает Гермионину руку. Он нахмурился и внимательно посмотрел на друга. – Мы… Мы позвали вас, чтобы поговорить, – глубоко вздохнув начал Гарри, – нужно было это давно сделать, но… – Давно? – перебил его Рон, – Как давно, Гарри? Джинни непонимающе смотрела на двух друзей. Те не отводили друг от друга взгляда. – Рон, о чем ты? – спросила сестра. – С Рождества, – громко произнес Поттер, – Нет, даже раньше. С того момента, как я вытащил Гермиону из ванной, не дышащую и бледную. – Ты для этого нас позвал, чтобы, наконец, раскрыть все карты? Бросить всю грязь нам в лицо? – Рональд продолжал испепелять друга взглядом. – Разве было бы лучше, если бы мы ушли, так ничего вам и не сказав? – Что не сказав, Гарри? – Джинни смотрела на мужа испуганными глазами. – Что между ним и Гермионой роман, – ответил за место него Уизли. Его лицо исказилось в отвращении, но в глазах читалась боль. Джиневра прикрыла рот ладонями, в уголках глаз заблестели слезы. Гермиона стала сама себе противна. Что же она наделала? Она же обещала Джинни, что всегда будет помогать ей, всегда поддержит ее. Она ей всегда говорила не сдаваться. Всегда говорила – борись за свои чувства. И что в итоге? Она сама же и потопталась на своих обещаниях. Джинни убрала руки ото рта и… Улыбнулась. – Я… я догадывалась об этом… Это должно было произойти, – сказала она. – О чем ты? – Рон начал кричать, – Эти двое предали нас! Что за глупость! – Разве ты не видел этого, Рон! – закричала в ответ на брата Джиневра. – Еще в школе было понятно, что этих двоих тянет друг другу. Мы должны были с тобой отступить еще тогда! – Ерунда! – Уизли начал краснеть. – Неужели ты сейчас готова простить им это! Из-за того, что ты думаешь, что так должно было быть с самого начала! Я не прощу! Нет, не прощу этого! Рон моментально преодолел расстояние между ним и друзьями. Он схватил Гермиону за плечи и начал трясти. – Разве ты не любила меня никогда? Разве ты просто так вышла за меня замуж, из жалости? – продолжал кричать он. – Из-за того, что рыжий мальчик всегда был в тени? В тени семьи и лучшего друга? Гермиона заплакала. Гарри попытался оттащить друга от нее. Расцепить его хватку, чтобы он перестал трясти девушку. – Рон, прекрати! – закричал Поттер. – Ты действительно ее любишь? Любишь? – Рон отпустил перепуганную Гермиону и умоляюще обратился к другу. – Ты, правда, готов забрать ее у меня? Ты, правда, готов бросить Джинни? Бросить ее беременной ради Гермионы? Сердце Гермионы словно остановилось. Ладонь невольно легла на живот, а взгляд тут же метнулся к рыженькой девушке. Как же? Почему она не заметила этого, как только та появилась из пламени? Джинни явно была в положении. Небольшой, кругленький животик выступал из-под кофты. Джинни тоже смотрела на Гермиону. Она будто молила ее и желала убить одновременно. – Да! Я ЛЮБЛЮ ГЕРМИОНУ! – закричал Гарри. Рон тут же схватил его за рубашку. Резкое движение, и вот уже кулак врезается в щеку Поттера. – Гарри! – взвизгнула Джинни. – Не трогай его! – Гермиона кинулась к двум дерущимся друзьям. – Нет, не подходи! – крикнул Гарри и получил еще один удар в лицо. Удар в живот, ответный удар в скулу. – Прекратите! – продолжала плакать Джинни. Гермиона достала свою палочку и заклинанием оттолкнула парней друг от друга. Гарри молниеносно тоже вытащил свою палочку из кармана и направил его на друга. Рон сделал тоже самое. – Ну что, может, сразимся, как и подобает волшебникам? На палочках? – сквозь зубы проговорил Поттер, по губе струился ручеек крови. Ответом послужило выпущенное в него заклинание. Красные, желтые, белые всполохи ударялись о вещи, стены и потолок. Гермиона поспешила к Джинни. Она хотела увести девушку наверх, в безопасное место, но та ударила ее по протянутым рукам. – Не прикасайся ко мне! Гермионе будто дали пощечину. Второй раз. Первая была реальной и от Рона. Эта, была от Джинни. Невидимая, но болела сильнее в несколько раз. Гермиона разозлилась. Разозлилась на всех. На Рона, на Джинни, на Гарри. Ей было больно. Невыносимо больно внутри. Уж лучше бы ее избили до полусмерти, боль была бы слабее. Девушка кинулась к Гарри, который продолжал посылать заклинания в рыжего друга. Резкое движение, взмах палочки, и вот ее и Гарри отделяет от обоих Уизли невидимая стена. Рон продолжал кидать в их сторону проклятья, а потом и вовсе стал барабанить по барьеру кулаками. – Почему ты выбрала его? – повторял он. – Почему? Почему? Джинни тоже начала кричать: – Предательница! Я вас ненавижу! Обоих ненавижу! Гермиона посмотрела на возлюбленного полными слез глазами. – Что нам делать? – это было единственное, что она смогла сказать дрожащим голосом. Гарри заключил ее в объятья и крепко прижал к себе. – Мы сбежим. Как и хотели. Мы сейчас же трансгрессируем с тобой. Куда угодно. Куда ты хочешь. Гермиона неохотно, но отстранилась от него. Ей хотелось всегда чувствовать его объятья, всегда чувствовать его тепло и защиту, но это было невозможным. – Мы не можем, – спокойно сказала она. – Нет, мы можем. Мы просто… – начал, было, Гарри, но Гермиона перебила его. – Джинни. Она беременна, Гарри. Ты скоро станешь папой. Я не могу позволить расти ребенку без отца. Ты нужен ему, – Гермиона приложила ладонь к его щеке. Вторая рука невольно вновь потянулась к животу, в котором уже не было того чуда, что было у Джинни. Гарри внимательно всматривался в карие глаза. Слезы продолжали ручейками течь по щекам девушки. – Мы должны остаться здесь. Мы должны все исправить. Рон уже больше не стучал по барьеру и не кричал, он лишь опустился на колени и плакал, спрятав лицо в ладони. Джинни опустилась на креслице и свернулась в нем клубком. – Посмотри на них, Гарри. Я не могу их бросить. Не смогу простить себе, что причинила им столько боли, – шептала Гермиона. Поттер тоже заплакал. Сначала в уголках скопились капли, а потом они тихонько стали скользить по его щекам и подбородку. Это не показалось Грейнджер чем-то неправильным, скорее наоборот. Она была рада видеть его слезы. Видеть, как боль, которую они делят на двоих, вырывается из него. – Я люблю тебя. И всегда буду любить. Сколько бы лет не прошло, – Гарри потянулся к ней и поцеловал. Тепло и нежно, как может только он. Девушка вновь подняла палочку и сняла барьер. Подойдя к Рону, она лишь смогла сказать ему: – Прости меня. Я все исправлю. Гермиона приложила палочку к его виску, и из нее вырвался серебряный лучик. Рональд закрыл глаза. Его лицо теперь было расслабленным и спокойным. Потом она подошла к Джинни. Та обратила на нее полный горя взгляд. – Прости меня, – тихо попросила ее Грейнджер, опускаясь на колени рядом с креслом, в котором так любила читать и ждать Гарри вечерами. – Никогда, – ответила Джиневра. Гермиона приложила палочку к ее виску. Глаза Джинни закрылись и она будто ты уснула. – Я закончила, – все так же тихо сказала девушка, – у нас есть где-то час, чтобы привести все в порядок, будто мы всего лишь собрались здесь вместе на обед. Ты с Джинни и я с Роном. Гермиона поднялась с колен и повернулась обратно к Гарри. Следы от дорожек слез все еще были видны. Зеленые глаза смотрели с болью. – Так будет лучше. Всем, – сказала она. – Но не нам, – спокойно добавил он. Гермиона нерешительно сделала шаг к Гарри. Ей было страшно. Теперь он не ее. Теперь он вновь должен быть с Джинни. Быть с ней и их ребенком. Она никогда не расскажет ему о том, что произошло в косом переулке. Никогда не расскажет о малыше, который так никогда и не сделает свой первый вздох в этом мире. Гарри открыл ей свои объятья. И ждал. Нет. Нельзя. Больше нельзя. Ты не имеешь права. Не должна. Но тут Гермиона бросилась к нему. Прижалась к такой теплой груди. Почувствовала, как нежные руки обхватили ее спину. И она разрыдалась. Громко и протяжно. Она заливала слезами его рубашку. Она давно должны были закончиться, но их будто подарили ей сейчас, чтобы она смогла выплеснуть всю боль из себя. Гарри тоже вновь плакал. Капельки стучали по ее волосам и скатывались на плечи. – Прости меня. Пожалуйста, прости, – шептал Гарри. – Я люблю тебя, Гарри. Всегда любила и всегда буду. Сколько бы лет не прошло.