Пейринги

Говорят, что от любви до ненависти всего один шаг. Интересно, а сколько шагов нужно сделать в обратном направлении? Хотя, если признаться, ненависть Кошкина не вызывала, скорее неприязнь и чувство раздраженности. А ещё майор испытывал обиду. Не зависть, а именно обиду за то, что его вот так легко заменили капитаном первого ранга. И пусть не абы каким, а легендарным бойцом «Тайфуна», но все равно чужим. И ведь никого не интересует, что и он сам отказался от многого ради этой должности. И подходит он для нее тоже больше нежели уже успевшая привыкнуть к комфортному КТЦ в Питере Маргарита. Только вот Булатова это мало волнует, наверняка у них там круговая порука. Его раздражает в ней все, начиная от того, что она женщина и заканчивая позывным. Почему-то кажется, что Багира должна быть жгучей брюнеткой с черными как угольки глазами, хотя глядя на женщину он никак не может представить ее темненькой. Ей и так хорошо. Его раздражает и ее манера общения, слишком много вольностей она позволяет членам своей группы, не всем, конечно, но все же. Это ведь армия, здесь главнее устав, а не межличностные отношения. Он, например, солдат и целиком и полностью за приказы и полное и безоговорочное подчинение. Не приемлет слёз и жалоб, хотя внутри не бездушная скотина, но пожалеть — значит, проявить собственную слабость. А к такому он не готов. Он злится, когда понимает, насколько чужой для нее, но сделать первый шаг навстречу тоже означает переломить себя. Ему никогда не стать для нее кем-то вроде контр-адмирала Булатова, который легко может отхлебнуть чай из ее стакана, не заменить Тарасова, с которым у Багиры, кажется, одна душа на двоих, так они чувствуют друг друга, да даже Ионова, которого Рита с таким удовольствием треплет по волосам, ему не переплюнуть. Они — семья, а он тот, кого она раздражает. Но что его злит больше всего — это то, что постепенно Кошкина меняется, становится более похожей на него. Теперь она строгая, собранная, холодная. Теперь она солдат, а в центре царит железная дисциплина. И Шумов отчаянно хочет вернуться месяца на два назад, чтобы поймать тот момент, когда Багира начала черстветь. — Мои бойцы мигом доставят Вас в морг, — на полном серьёзе заверяет Рита неприятного майора. И понимай, как знаешь. Антон едва сдерживает смешок, когда замечает, как у Денисова дёргается правый глаз. Еще бы! Рита хоть и маленькая и хрупкая с виду, но чего стоит один только взгляд. — А я с патологоанатомами договорюсь, — добивает разведчика Булатов, и тот идёт сначала белыми, а потом красными пятнами. А потом Багира смеётся. Чисто и искренне, заливисто и от души. А Шумов ловит себя на мысли, что непроизвольно любуется ею. Осознание того, что она ему симпатична сродни грому среди ясного неба. К такому его жизнь не готовила уж точно. Ему не нужно все это, ведь есть только служба, но стоит только Денисову повысить голос на Риту, как мозг отключается напрочь. Антон и сам не ожидает от себя подобной дерзости, но: — Виталий Павлович, сбавьте обороты! Не повышая голоса, но резко и тоном, не терпящим возражения. И майор теряется. А Рита благодарно улыбается, и это лучшая награда. Будь она хоть тысячу раз самым крутым солдатом всех времен и народов, для него она остается беззащитной женщиной, на которую не смеет орать ни один из всех живущих ныне генералов. И когда он успел попасться? Тогда, когда они незаметно для себя самих перешли на ты? А может тогда, когда впервые послали друг другу улыбки? Или тогда, когда она шутливо ткнула его локотком в живот? Или вчера, когда он официально признал ее главной? Впрочем, уже неважно, обратного пути-то нет. — Кхм, — покашливает Шумов, привлекая ее внимание, и Багира моментально реагирует. Отрывает голову от отчетов и поворачивается к нему вместе с креслом. Она молчит, только вопросительно приподнимает бровь и мягко, еле заметно улыбается. Антон чувствует, как в горле начинает першить по-настоящему. — Может, по чашечке кофе? В городе есть отличная кофейня, уверен, ты даже в Питере такого не пробовала. Она смотрит на него, не мигая и не отводя взгляда, и Шумов чувствует, как у него самого начинают потеть ладони, а Рита молчит уже целую мучительно долгую секунду. — А давай! И снова улыбка. Только на этот раз адресована она ему одному, потому что в кабинете кроме них двоих никого нет. Это всего лишь первый шаг, но он его сделал. А дальше легче. И от ненависти до любви нет никаких шагов. Есть только толчок в спину, а потом ты кубарем летишь навстречу счастью.