Белое лето

Стараясь не шуметь, он быстро оделся и вышел на улицу. Дождь утих, стало заметно теплее, от земли поднимался пар, тучи расходились и тонкую занавесу тумана прорезывали золотые лучи. Урфин постоял, прислушиваясь к зачину утренних песен, и с удивлением обнаружил в них новые ноты. За годы, прожитые в одиночестве, он исходил ближайший лес вдоль и поперек, добирался до гор на границе Волшебной страны, выстроил несколько перевалочных шалашей, в которых оставался ночевать, если не успевал домой. И был уверен, что знает птиц и зверей. Спрятав от утреннего холода руки в карманы куртки, размашистым шагом он пошел по деревне по дороге домой. На душе его было неспокойно, но более всего его тянуло домой. Жители деревни спали, и услышав в тишине скрип двери, Джюс обернулся. На пороге крайнего дома стояла жевунья… - Доброго утра! - вежливо и настойчиво остановила она его. - Утра! - он ответил на вежливость, но не собирался задерживать. - Вы ведь домой идете, да? - Вам нужна помощь? - Джюс решил перейти прямо к делу. – Я очень тороплюсь, но если вам нужно что-то очень срочное… - Вы ведь раньше… общались с Гингемой, - было заметно, что она боится его обидеть. – У вас нет плохого предчувствия! Джюс хмыкнул. - Странный вопрос к прохожему в пять утра. - Я однажды столкнулась с большим волшебством, - затараторила она, - и с тех пор я словно чувствую его. И вот… Сегодня я даже спать не могла, мне все время кажется, что наступает что-то очень нехорошее. И я подумала… Среди нас только вы были связаны с колдовством. - Вы решили, что это я? Женщина покраснела. - Я предположила, что если кто и почувствует волшебство, так это только вы. - Нет, я ничего не почувствовал. До свидания. Урфин спешил домой и не хотел задерживаться. Пока он дошел до леса, солнце уже поднялось выше макушек елей, лесная дорога просыхала. Через три с половиной часа Урфин был уже дома. Гуамоко спал, сидя на своей вешалке, и Урфину полегчало. - Урр-фин! - сердито подлетел к нему филин. - Привет, Гуамоко. Я вчера попал под дождь, зонт потерял, ну у Кокуса и переночевал. Как твоя охота? - Какая охота?! – ворчал филин. – Я уже собрался лететь в лес, да почувствовал, что в лесу что-то творится. Урр-фин, птицы не пели! Джюс припомнил вчерашний вечер: точно, он почему и остановился тогда на дороге – птиц не стало слышно. Он еще подумал, что это дождь виноват. Урфин тяжело опустился на стул, налил себе воды и рассказал филину о вчерашних приключениях. А заодно и об утреннем разговоре. Гуамоко слушал с высочайшим вниманием. - А как зовут эту женщину? Урфин пожал плечами. - Крайний дом, говоришь?.. Ты узнай лучше. А то как получается: ты чуть не погиб, я услышал, а у нее сна нет. Нас объединяет встреча с волшебством. - Гигнема! - выдохнул Урфин. - Сходил бы ты к ней в пещеру, хозяин. Урфин махнул рукой и вышел на улицу: жилище колдуньи не в нушало ему суеверного страха, но после вчерашних историй идти туда не хотелось. А солнце было уже в зените. Земля быстро высыхала. Джюс раи любопытства поддел ногой пару комьев и с удивлением увидел, что можно вскапывать. Торжествующе, он помчался в сарай за лопатой, и последующий месяц наверстывал утерянные дни весны. Как называл календарик Чарли Блека, «летом» пару раз еще были дожди, но как раз такие, какие нужны: полезные для овощей короткие и обильные ливни. Овощи подрастали, Урфин радовался - и весенние приключения постепенно отошли на второй план. Единственное, о чем почему-то вспоминалось Джюсу - разговор с филином про птичий язык. По вечерам, когда огородные дела уже были завершены, а для ночной охоты было еще слишком рано, Джюс обучался у филина птичьему языку, смешно шипя и насвистывая, стараясь повторить за филином его рулады. А потом в середине «лета» ночью разразилась гроза, которая снова перешла в затяжной накрапывающий дождик. И предчувствия вернулись.