Белое лето

Долгая весна.

На дворе шел дождь. Мелкий и неторопливый, он сеялся на землю уже несколько дней, вынуждая Урфина Джюса сидеть дома. Пытаясь скрасить вынужденное безделье, Урфин решил заняться резьбой по дереву. Он выбрал среди своих заготовок наиболее подходящую, и вытащил из ящика комода широкий лист бумаги, для которого и хотел сделать резную раму. Несколько лет назад, после победы на Арахной, к нему совершенно неожиданно приехал Великан из-за гор. После нескольких вечеров воспоминаний Чарли Блек уехал, чтобы навсегда покинуть Волшебную страну, а на память он оставил Урфину маленький круглый календарик. Наблюдая за природой, Урфин постепенно выяснил, что в те дни, которые были отмечены на календаре как «Зима» ночи были холоднее обычного, а солнце закатывалось за горизонт раньше, «Весной» начинали распускаться цветы на деревьях, а «Осенью» он снимал свой урожай красных дынь. Ради любопытства, он выкопал четыре новых грядки для огурцов, и сажал их в разные месяцы, отмечая, какие из них быстрее созреют и окажутся вкуснее. Так, за пять лет Урфин вывел для себя график посадок, который нарисовал на отдельном листе, для которого и хотел сделать раму. Весна в этом году затянулась. Как говорил календарик Чарли Блека, была уже середина мая, дожди должны были кончиться и пора было засеивать огород, но нет. В низинах и оврагах стояла вода, которую не могла впитать наполненная земля. На поле стоило копнуть лопатой – в образовавшейся ямке нацеживалась вода. Урфин каждый день пробовал землю, но вскопать и посадить удалось только на двух насыпных грядках, где посев проводился выше уровня земли, да в подвисных шпалерах, которых надарили ему в огромном количестве на последнем Празднике Урожая. - Кабачки в цветочных горшках развожу, - брюзжал Урфин после очередной проверки поля, - докатился… Скоро начну выращивать герань и пить кефир по утрам и после ужина. Без любимой работы Урфин становился раздражительным и злым: ему все время казалось, что он упускает драгоценное время, тем более, что его май тем был и занят, что обработкой земли и посадками проросших семян. За «Зиму» он успевал соскучиться по работе, а тут сама природа задерживала его, вынуждая упускать майские денечки. Верный филин понимал хозяина и старался по мере сил отвлекать его беседами. - Какие новости по птичьей почте пришли? - обычно спрашивал его Урфин после завтрака. - Дождь идет по всей стране, - начинал неспешно Гуамоко. – Железный дровосек совсем перестал выходить из дворца: боится промокнуть и заржаветь. - Нет у него огорода, - язвил Урфин. – А пни некорчеванные жить не мешают. Плохая погода и срыв всех возможных сроков огородных работ портили настроение Урфина с каждым днем, в голосе появились саркастические нотки, на лбу все чаще появлялись морщины, а лицо приобретало сосредоточенное выражение, которое было хорошо знакомо Гуамоко. Он видел такое лицо у прежнего Урфина. Гуамоко вспоминал свою сытую жизнь, когда Джюс был правителем Изумрудного города, вздыхал и продолжал: - Страшила Мудрый решил привести в порядок свои книги, отобрать те, что про механику и отослать в фиолетовую страну Лестару и его ученикам. - Угу, - мрачно кивал Урфин. - На последних соревнованиях у Марранов капитан команды красных поскользнулся на мокром песке и вывихнул ногу. - Угу, - мрачнел Урфин еще больше. - Прем Кокус переживает, что дети в этом году не получат меда: пчелы сидят в ульях и не вылетают на поле. - Какие потрясающие новости, - язвил Урфин. Когда новости заканчивались, Гуамоко слетал на пол и с достоинством клацая когтями шел к столу, где стояло для него блюдечко с водой. Джюс мрачно обводил глазами комнату, придирчиво осматривая: нет ли какого дела. Понимал, что нет, и еще мрачнее садился в кресло. Когда в середине мая набежали тучи и дождь пошел сильнее. Тяжелые, наполненные водой облака плыли настолько низко, что, казалось, ложились на ветки деревьев. Урфин был готов уже проклинал погоду от бессильного отчаяния. С юга его дом был надежно защищен от ветров грядою гор, а с другой стороны к полям подходил густой лес. Ветер: который мог бы разогнать серую пелену облаков, не мог проникнуть в долину, а со стороны леса тянуло такой сыростью, что все надежды на своевременную посадку рухнули От вынужденного безделья в голову Урфина приходили странные мысли, одной из которых он решил поделиться с Гуамоко. - Слушай, Гуам, а ты никогда не интересовался: почему я тебя понимаю? Филин удивленно посмотрел на хозяина: - Что за странный вопрос? Так заведено. - Это интересно, Гуам. Получается, что вот ты, например, знаешь человеческий язык, ваш птичий… Я же слышу, что между собой вы на птичьем разговариваете. - Разумеется, на птичьем. - А еще есть звери, на которых ты охотишься. И с ними ты не разговариваешь. Или ты их не понимаешь? Гуамоко несколько раз перехватил когтями спинку стула, на которой сидел: - Я тебя не понимаю, Урфин. - Вот ты приносишь мне кроликов… - Да, приношу, - с достоинством протянул филин, - и это, знаешь ли, очень сложная работа, особенно для такого уже немолодого филина как я. А меж тем, мой зоркий глаз… - Подожди! Я знаю, что ты молодец. Но мне вот что интересно: охотишься ты за кроликом, уже почти поймал, а тут он тебе и говорит: «Пощади меня, дядя филин, у меня папа с мамой плакать будут». Гуамоко нахохлился и отвернулся. Через несколько минут, не выдержав молчания, Урфин окликнул друга: - Гуамоко? - Нехороший разговор, Урфин, - проскрипел, не поворачиваясь, филин. – Я не хочу об этом говорить. - А я-то думал, что после наших с тобой приключений, я могу с тобой обо всем разговаривать… Урфин хитро прищурился и притворился, что собирается закончить беседу. Он знал, что филин не устоит, и тот, действительно, продолжил. - Я попал к Гингеме совсем птенцом, и вот тогда среди нас жил в пещере старый филин Мельсидесчеродокинт. Он рассказал мне, что когда давным-давно Гуррикап создавал нашу Волшебную страну, он позаботился, чтобы мы понимали людей, а люди – нас. - То есть получается, в нашу голову Гуррикап встроил какую-то волшебный шарнир, и он теперь двигается, как нам нужно. Захотел – поговорил с птицей, захотел – со зверем. А ты еще и на птичьем можешь… - Наверное, так, - Гуамоко пожал плечами и принялся чистить маховые перья на левом крыле. Утром следующего дня, Урфин оделся, покрепче затянул пояс на куртке, натянул шляпу почти до бровей, надел сапоги, взял зонт и направился к двери. Филин заинтересованно приоткрыл один глаз: - Там дождь, - спокойно прокомментировала птица. - Везде дождь, - букрнул Урфин. – Пойду в Когиду схожу, хлеба нет, и мясо кончилось. - Вчера только я поймал тебе кролика, - обижено заухал филин. - Свинины хочу, Гуам. - Гуамоко, - пробормотал филин и отвернулся. Урфин принялся натягивать сапоги, когда филин подлетел поближе: - А почему ты меня вчера про язык спрашивал? - Да так… Есть у меня одна мысль, но ее еще обдумать и проверить надо. До вечера, Гуамоко. Джюс покрепче закрыл дверью, раскрыл на террасе зонт и быстрым шагом зашагал по лесной дороге в сторону деревни.