Only the waves know

Море было неспокойно. С запада, контрастируя с бледным солнечным светом, надвигалась тяжелая стена туч, неся с собой шторм. Завывания ветра чудно накладывались на глубокий и четкий, растягивающий слова, голос брата Тарре: - … и обретут покой, вернувшись во чрево многоликой матери, чтобы там, не зная горестей и печалей, ожидать братьев и сестер, томящихся в плену иллюзии! Сантурааль! - Венрисе! - отозвалось почти синхронно более сотни глоток, готовясь завершить ритуальную фразу. - Гвердруум! – в этот раз голос жреца слился с многоголосием толпы, при том, не теряясь в нем, а как бы ведя за собой. Музыки не было, ведь обряд прощания не требовал ее, но скрип палубы, шум волн и трепет парусов служили хорошим аккомпанементом. Повисло несколько гнетущее молчание. Брат Тарре, чья алая мантия хлопала на ветру, придерживая последнюю, устремил взгляд в темнеющее небо. Несколько дюжих матросов, дождавшись окончания службы, поочередно сбросили оба завернутых в белое тела за борт. Вот и все. Кесарэ не испытывал сильной скорби, но в нем клокотала злость, мешающаяся с нежеланием принять истину. Путь только начался, а он потерял уже более десяти человек. Потерял глупо и бессмысленно, что ложилось на душу юного капитана тяжелым грузом. Временами даже хотелось напиться. И, с каждым разом, он все дольше мусолил в голове своей эту идею. Пить в одиночку, конечно, больше не надо. А вот если позвать, скажем, Анзо посидеть за бутылочкой бренди… - Вы необычайно задумчивы, капитан, – произнес несколько загадочным голосом Валламо, опираясь на планширь по соседству. Удостоив наемника скользящим взглядом, Кесарэ вновь уставился в морскую даль, что всем видом своим обещала нелегкую ночку. Откровенничать с Валламо совершенно не хотелось, грубить – тоже, потому капитан выбрал нейтральный вариант: - Близость смерти всегда наводит меня на тяжелые мысли. - Понимаю, - после некоторого молчания ответил Валламо. - И со мной случается подобное. Правда, с каждым прожитым годом все реже и реже. Ну что ж, пожалуй, не стану отвлекать вас от дум, капитан. Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. - Да, конечно, - искривил губы в вежливой улыбке Кесарэ. - Премного благодарен вам. До вечера Кесарэ просидел над картами, усилием воли отгоняя мысли о ждущей в буфете бутылке из темного стекла и ее приятельницах разных форм и размеров. Уйти от шторма не представлялось возможным, а ломиться на свой страх и риск в неизведанные воды к востоку желания не было. Никакой самодеятельности без крайней необходимости. Противоречивая истина, которую вывел Кесарэ из дурно закончившейся авантюры с островом. Да и «Лиловое пламя» должно спокойно вынести ярость стихии. Должно. Забегал кок, выспрашивая разрешения выдать экипажу двойную порцию рома ввиду урезанных пайков. Кесарэ разрешил, не особо задумываясь, а сейчас боролся со смутной тревогой – а не повлияет ли алкоголь на способность команды управляться с парусами ввиду надвигающегося шторма? Другая часть его понимала, что тревога беспочвенна – эти люди будут твердо стоять на ногах и ловко взбираться по вантам даже после пары бутылок огненного пойла – но подавить паникерские нотки, давшие всходы в душе капитана, не могла. С верхней палубы то и дело долетали зычные голоса матросов, готовивших корабль к грядущей вакханалии воды и ветра. Это успокаивало так же сильно, как и опытность рулевого. Кесарэ перебрался на комфортную кровать с книжкой в руках, но забавные приключения бестолкового синего жреца не помогали отвлечься от свербящих внутри переживаний. Нет, действительно, придется напиться! Анзо, носившийся весь день по своим положенным должностью делам, мягко отклонил предложение капитана, сославшись на «другой раз», потому Кесарэ, откупорив заветную бутылку, принялся отпивать прямо из горла. Когда бутыль опустела наполовину, а капитан, напевая в полголоса популярную моряцкую песенку, погрузился в омут ностальгии, море, наконец, показало свой норов. Под сочный раскат грома «Лиловое пламя» неожиданно накренилось. Посыпались книги. Синхронно с возгласами на верхней палубе бутылка вырвалась из пальцев Кесарэ и разлетелась на сотни брызг и осколков. Чертыхнувшись, капитан рывком поднялся с кровати и, поправив перед зеркалом одежду, вышел наружу. Сумрак, шквальные порывы ветра, упругие хлесткие струи ливня и колючие брызги таранящих левый борт волн. Мокрая палуба шаталась под ногами и отчаянно скрипела, подпевая многострадальному рангоуту, матросы, уставшие и промокшие, перекликались теперь коротко и несколько злобно. Справившись у рулевого об их нынешнем положении и оставшись удовлетворенным его ответом, капитан решил отдаться последнему спасительному средству, что у него оставалось – сну.

- 2 -

- Капитан! Беда! – раздалось над самым ухом. - Что, морские черти вас дери, происходит! – ругнулся немного хрипло Кесарэ, стараясь осознать себя во времени и пространстве. Пока что удалось опознать лишь склонившуюся над ним рожу – Херро, один из боцманов «Лилового пламени». - Прошу прощения капитан, - затараторил Херро. - Вы не отвечали, а дверь была открыта… - Неважно! Переходи к делу! – рявкнул Кесарэ, прогоняя остатки сна. Он еще не успел полностью осознать свое внутреннее состояние, но, кажется, стало получше, чем несколькими часами ранее. - Ветер сошел с ума! Он дует со всех сторон! – ответил Херро, едва ли не перейдя на крик. - Что за вздор! – буркнул Кесарэ и двинулся к двери, жестом пригласив боцмана следовать за собой. Совсем не вздор – обычное сумасшествие. Такой вывод пришлось сделать витающему в обрывках снов и душевных тревог капитану, когда последний оказался на палубе. Кажется, давно наступила ночь, но в сгустившемся сумраке все одно – ни звезд с луной, ни солнца не разглядишь. Даже молнии пропали. Мерцающий почти прозрачный купол охватывал корабль – вот и пригодился красный жрец – а за ним творилось непонятно что. Ветер действительно дул со всех сторон, вздымая огромные валы, схлестывающиеся впереди и позади «Лилового пламени» и бьющиеся в купол с невероятным грохотом. - Брат Тарре сказал, что может попытаться держать купол несколько ослабленным, чтобы часть ветра достигала парусов. Если прикажите, мы тот час же поднимем их. - Нет, - ни минуты не думал Кесарэ. – Не будем рисковать понапрасну. Если брат Тарре ошибется хоть немного… Дождемся утра. Прикажите всем, кроме рулевых и несущих вахту покинуть палубу. Дождемся утра… Что дернуло его сказать именно так? Будет ли это утро? Тяжкие мысли дня вчерашнего вернулись и принялись атаковать едва ли не с удвоенной силой. Ночь оказалось долгой. К алкоголю Кесарэ больше не притрагивался, стараясь забыться сном. Временами это получалось, но почти сразу же его будили беснующиеся волны и, доходивший иногда до исступленного рева, ветер. «Лиловое пламя» дрейфовало по воле стихии, пусть и спасенное магией Многоликой матери от прямого ее воздействия. Где же они окажутся, когда шторм уйдет. Уйдет ли он? Когда удавалось отодвинуть в сторону мысли о настоящем и будущем, неспешным, но широким шагом возвращалось прошлое – уже не в виде тягостных раздумий, но мозаикой отрывистых образов, сливавшихся, подчас, в абсурдные до крайности грезы. Наконец, под утро, Кесарэ забылся глубоким ровным сном, который, конечно же, был вновь прерван неожиданными вестями. Все было так же, за исключением того, что волны и ветер, если судить по звукам, кажется успокоились. Теперь его будил Анзо. Маска квартирмейстера передавала сложную гамму чувств, из которых особо выделялась тревожность. - Тебе лучше увидеть все самому, - отвечал на все расспросы человек без лица. И Кесарэ увидел, после чего, до боли в пальцах сжимая планширь, дико и горестно рассмеялся, бросив: - Видимо у моря к нам свои счеты! Мрак отступил, а его место занял тускло-зеленоватый свет, исходящий, казалось, из самой воды и низких туч с рваными краями. Подбирая подходящий эпитет, капитан с удивлением понял, что подходит лишь слово «мертвенный», скальпелем резанувшее по успокоившемуся было сознанию. - Вы слышите? – раздался голос из собравшейся толпы. - Да, похоже на музыку! – удивленно ответил оказавшийся неподалеку Валламо, окруженный кучкой собственных людей. Послышались одобрительные возгласы. Кесарэ оказался одним из немногих, не слышавших непонятной мелодии. Он просто ощущал давящую безысходность, как если бы кто-то незримый, но очень убедительный, шептал ему в ухо, что ничего и никогда уже не будет хорошо. А может, этим кем-то был он сам… - Что-то мне это напоминает, - задумчиво сказал Анзо, вглядываясь в воду за бортом, и, после некоторой паузы, добавил: - Нам лучше… Конец его фразы потонул в оглушительном скрежещущем крещендо. - В воде справа! – донеслось с марса. Нестройная людская масса перетекла к правому борту, опасно накренив палубу, но это осталось незамеченным, ибо все внимание приковало нарождающееся примерно в миле к западу свечение. То, что поначалу было просто зеленым, с примесью желтизны, пятном, спустя несколько минут, под взглядами завороженных моряков превратилось в огромное «колесо», чьи призрачные спицы-лопасти бесшумно и без видимых последствий для водной поверхности вращались. - Морские черти пришли по наши души! – выкрикнул пожилой матрос, но голос его потонул в хоре других, кричащих в разнобой. Кто-то был очарован зрелищем, другие боялись. Третьи требовали по такому странному поводу рома, аргументируя тем, что «сгинем в пучине, так не пропадать же добру». Анзо, взяв под руку Кесарэ, настойчиво потянул капитана в сторону от сборища, поманив за собой и Валламо, когда тот случайно ли или с умыслом бросил на парочку пристальный взгляд. Направились к юту, где возле оставленного штурвала маячила красная ряса брата Тарре. Следы напряжения, затрачиваемого на поддержание купола, ясно читались на изможденном лице жреца. - Слева еще одно! – раздалось за спиной, предрекая взрыв разноголосья. - Вы знаете что-нибудь об этом, избранный брат? – прямо спросил Кесарэ. - Упоминаниями об огненных колесах и свечении из глубин полнятся хроники и рассказы мореплавателей, - пространно ответил Тарре. - Но, этот мертвенный свет… Похоже на старые сказки… - Да, конечно! – ехидно усмехнулся Валламо. - Давайте вспомним о Темноглазом Рорхе и его «Бледной бездне». Анзо раздраженно вздохнул, Кесарэ попытался вспомнить упомянутую историю, однако не преуспел. Отец пичкал его иными байками. - Иногда в подобных историях сокрыто предупреждение, - парировал тем временем насмешку брат Тарре. – Стыдливая мудрость веков, боясь показаться смешной, облекается в плоть сказки, надеясь, что самые пытливые умы доберутся до сути сквозь нагромождения выдумки. Кесарэ, молча слушавший, решил прекратить разгорающуюся дискуссию и узнать подробнее о предмете спора, Анзо ожидал очереди вставить словцо, а Валламо, увлекаясь, уже открыл рот, чтобы высказать… Но неважно, ибо никто из них не исполнил своих планов. - Корабль! Прямо по курсу! – озвучил свои наблюдения все тот же матрос на марсе и палуба вновь зашаталась, заскрипели доски под множеством ног. - Дорогу капитану! – крикнул Кесарэ, проталкиваясь сквозь матросов. Корабль казался массивным даже издали. Было что-то знакомое в округлой монолитности его бортов. - Рорх пришел по наши души… - «Бледная смерть»! - Черти морские, вот, считай, и с жизнью прощаться пора! В окружении подобных речей, терзаемый дурнейшим из предчувствий, капитан «Лилового пламени», нацепив на лицо маску холодной отрешенности, наблюдал за приближением незваного гостя. Анзо за спиной отдавал приказы канонирам, разъяснял что-то матросам, Валламо собирал своих людей, жрец затянул ритуальное песнопение, но для Кесарэ исчезло все, кроме мрачного силуэта, растущего впереди. То, что бывалые моряки звали «Бледной смертью» имело другое имя, и правил этим не какой-нибудь Рорх. Миновало еще несколько минут, и капитан обрел непоколебимую уверенность. В зеленоватых всполохах, под темными, изорванными в клочья, но все равно полными ветра парусами на «Лиловое пламя» надвигался линеал императорского флота, чью палубу его собственные ноги некогда исходили вдоль и поперек. - «Наардрумме»… - потрясенно выдавил Кесарэ. Словно ответное приветствие, над морем разнеслись тревожные удары корабельного колокола.