Новоприбывшая

Можно ли с уверенностью сказать, что мы вправе руководить нашей судьбой? Я уже слишком запуталась, где мои решения, а где ниточки, за которые дёргают боги и оракулы. Вот, тебе показывают на блюдечке записку, в которой сказано, что твой возлюбленный станет жертвой судьбы, а через мгновение ты узнаёшь, что он не столько жертва, сколько… злодей. Самое странное, чувствам пофиг. Не смотря на все злодеяния, осознание того, что этот человек способен на страшные вещи — ничто не может поубавить любви к нему. И это очень запутывает. Вот уже полтора месяца я задаюсь вопросом: а кто же тогда я? Полюбила антигероя, но при этом верна каким-то идеалам и принципам. Когда я думаю в таком направлении, сразу вспоминаю слова Луки о том, что Олимп прогнил. И возвращаюсь я к этим словам не потому, что он произнёс их с особым отчаянием, а потому что… ну, в некой мере, так и есть. Я вспоминаю все несправедливости этого мира и задаюсь вопросом «какого черта?!». Какого чёрта, они дали умереть Талии? Какого чёрта они дали умереть Тому? Какого чёрта они допускают бедам случаться с их детьми? И я не нахожу ответов. Никаких. Странное ощущение биполярности, раздвоения ценностей. И совершенно неясно, к какой из сторон присоединиться. Игнорировать Кастеллана было сложно. Но я не могла пока говорить с этим человеком. Не тогда, когда каждый день вижу других полукровок, вижу тех, кто могут быть потенциальными его сообщниками. С возвращением Перси из поиска стало ещё сложнее. Я каждый день смотрела в глаза человеку, который в будущем может стать погибелью для Луки, или же, который станет жертвой Кастеллана. Легче не становилось вообще, я осталась один на один со своими мыслями и суждениями. Конечно же, не избежать было расспросов ото всех. Наша с Лукой личная жизнь стала всеобщим достоянием, местным ток-шоу-драмой, поэтому наша отдалённость не укрылась от чужих глаз. Но ведь никто и не понимал, что мы вовсе не разошлись — мы оба разбирались с внутренними монстрами, чтобы понять, кто мы такие и что выбираем. И мне было страшно, что будет в конце. Я реалист, и прекрасно понимаю, что не смогу переубедить Луку отказаться от его сумасшедших идей, бросить всё и уехать со мной подальше от лагеря, богов и пророчеств. Но и мириться с этим безумием было нереально! Ставало невыносимо, едва я представляла реакцию Аннабет, когда её лучший друг Лука убивает другого лучшего друга Перси… Одно оставалось непоколебимым — мне предстояло сделать выбор, поставить жирную запятую в сложном предложении «простить нельзя забыть». Была надежда на Гекату, но она, к моему сожалению, даже слуха не подавала. Никакие мои прошения, мольбы дать совет или просто явиться во сне не были исполнены или услышаны. Возможно, услышаны как рази были, но никто на них не реагировал. И это бесило. Что-то подсказывало мне, что мать как раз в курсе всего этого дерьма, которое разворачивается вокруг. И безусловно, все эти её появления, намёки и крошечные подсказки не были случайными. Внутри появилось мерзкое ощущения ого, что я стала куклой, которую кто-то дёргает за ниточки. Сегодня я проснулась от настойчивого стука в двери. Зыркнув сонно на часы, я поняла, что давно проспала завтрак. — Официально заявляю, ещё немного и ты себя доведешь до жуткого состояния, — прощебетала с порога Аннабет, едва я открыла двери. Она повела взглядом мне за спину. — Дай угадаю, опять всю ночь провела за книгами? С момента, как мы с Лукой перестали общаться, я погрузилась в изучение старинных книг и свитков, в которых могла быть какая-то зацепка. Вообще, я не знала, что я ищу. Новых пророчеств я бы не нашла в случайных томах, да и нигде не печатали подсказок о том, как поступать правильно. Но мне трудно было ничего не делать. Я усердно изучала заклинания, перечитывала сотни разных биографий богов и титанов, увлечённо штудировала историю сотворения мира и великих войн, в которых участвовали титаны. — Снова увлеклась, — устало пожала плечами я, — нашла кое-какие ниточки, которые ведут к тем подсказкам, что оставила в прошлый раз Геката. Когда маленькие полукровки вернулись, я хотела отдалиться от них. Но мне не удалось так легко отделаться от Аннабет, которая прямо заявила: «Даже не думай, Уоллен замыкаться. Я обещала Тому приглядывать за тобой, так что выкладывай». Я так и не могла всего ей рассказать, но сказала лишь, что Геката приходила ко мне во сне со странными подсказками и намёками, что я должна кого-то спасти от гибели. И так оно по сути и было. Мы с девочкой прошли к террасе и уселись на деревянном полу, как и всегда, когда она ко мне приходила с утра. — Хирон просил передать, чтобы ты зашла к нему позже, кажется, в домике Деметры требуется какая-то помощь. — Хорошо, — кивнула я, — думаю, после обеда загляну, если про него не забуду. — Ох, Мел, — дочка Афины сокрушенно покачала головой. Она осторожно зыркнула на меня из-подо лба, — вы… так и не говорили? Ребята вернулись из поиска, когда мы с Лукой уже не разговаривали. Естественно от моей младшей подруги посыпались сотни расспросов и недоумений, так как я толком ничего и не сказала. Единственное, что смогла ей поведать — то, что у нас с Кастелланом внезапно возникли разногласия из-за моей матери, которая сообщила мне о каком-то невинном. Естественно у девочки были свои мысли на этот счёт, но я потребовала с неё обещания, что, если она действительно мне друг, то даст мне самостоятельно разобраться во всём и не станет ни во что вмешиваться. — Нет, Аннабет, пока ещё не время, — уклончиво ответила я и поспешила сменить тему: — как там Перси? Последнее время эти двое вместе с Гроувером сильно сдружились, что сложно было не заметить. — Вроде нормально, — ответила та, перекинув волосы через плечо, — даёт отпор детям Ареса, которые его всё ещё недолюбливают, не смотря на геройский поиск. — Кажется, они всех недолюбливают, кроме своих, — хмыкнула я. Эта терраса находилась с теневой стороны, поэтому утром здесь было особенно прохладно. — Аннабет, слушай… ты ведь дочь Афины, не по годам умная, быть может, ты сможешь дать мне какой-то совет? Девочка заинтересовано склонила голову, явно не ожидая такого вопроса с моей стороны. Она подогнула под себя колени. — Я бы не сказала, что знаю достаточно всего настолько, чтобы давать кому-то советы, — она улыбнулась, — но уж точно смогу тебя выслушать и сказать, что поддержу тебя в любом твоём решении или действии. Внутри опасно ёкнуло. Поддержать в любом решении или действии? Как же мне хотелось бы поделиться всем, рассказать о том, насколько глобально могут закрутиться дальнейшие события… но понимала, что не могу так. Посвятить Аннабет в малейшие детали сложившийся ситуации означало подвергнуть её опасности или риску, а на такое я не могла пойти. Но делать вид, что всё отлично, мне тоже не удалось. — Я боюсь того, что могут возложить на меня, — тихо произнесла я, уперевшись подбородком в колени, — все эти мамины слова, намёки сбивают с толку. Словно я должна принять решение в вопросе, где любой из вариантов означает провал. Извини, может звучит слишком сумбурно. Чейз внимательно выслушала меня, не перебивая. Возможно, в её глазах я слишком преувеличивала касательно всего, но ни разу меня не упрекнула в драматичности. Эта маленькая девочка так чутко относилась ко мне и ни разу не усомнилась в моих переживаниях. — Я не могу давать советы или говорить тебе, как поступать. И никто не в праве так делать, — медленно начала говорить она, — но ты не должна боятся такой неопределённости, это нормально. Тем более, для нас, полукровок. Быть может, все эти подозрения тебя косвенно связывают с Великим Пророчеством, или с каким-то ещё, о котором даже я не знаю. Единственное, в чём я уверена — ты достаточно сильна, думаю, для такой могущественной полукровки найдётся место в геройских деяниях. Я подавила тяжелый вздох. Возможно, в этих словах есть доля правды, но проблема была в том, что никак не понять, кого именно мне предстоит спасти: Перси или Луку? — В любом случае, тебе не стоит так сильно загружаться на этот счёт, — осторожно продолжила Аннабет, — и уж тем более не стоит из-за всего этого ссориться с Лукой. Знаю, у него подарок не характер, но… мне кажется, одной тебе будет сложно справится с этой ношей. Ох, милая Аннабет, если бы я могла тебе всё рассказать и объяснить. Но сейчас я могла довольствоваться лишь короткими диалогами и крупицами того, чем я могу поделиться. Но даже при таком раскладе малышка умело подбирала слова и высказывала поддержку. И… разве я могу предать этого человека? Нет, только не Аннабет, только не эту малышку. — И чтобы я без тебя делала? — усмехнулась я, глядя на свою юную собеседницу. — Безнадёжно умирала бы со скуки и от уныния, — хихикнула Чейз. — Идём, зайдешь к Хирону пораньше, чтобы после обеда я забрала тебя в свое распоряжение. — У тебя большие планы на меня? — усмехнулась я, поднимаясь с пола. — О, да, вчера разбирали хранилище и нашли пару интересных свитков о древних оракулах и природе их пророчеств. — Воу, а ты умеешь заинтересовать!

***

— Спасибо огромное, что согласился помочь Чарли, — усмехнулась я, когда мы с парнем подошли к моему дому. Он нёс две коробки с новыми рукописями о заклинаниях, которые для меня нашли девочки из шестого домика. — Да не за что, — хмыкнул парень, — это меньшее, что я могу сделать за твою помощь в кузне. — Хорошо, что про вероятность взрыва ничего не узнал мистер Д. — Да уж, ему не стоит нервничать по пустякам, — засмеялась я, открывая двери. — Хотя всё равно придется объяснять, откуда такая большая поломка у печи. Сегодня был небольшой кипишь у детей Гефеста. Одна из печей забилась у дымового прохода. Поскольку, я далека от понятия того, как устроено всё у них там, я просто опустила на кузнецу защитное поле и дала ей немного взорваться, но при этом без вреда для окружающих. — Ничего, это уже мы уладим, — кивнул мне Чарли, поставив все вещи у порога. — Ладно, до завтра. Доброй ночи. — Доброй ночи. Я закрыла двери и задёрнула шторы на окнах. Изучить содержимое в коробках я решила позже, или вообще завтра. Мне до сих пор казалось, что всё моё лицо в саже, а одежда провонялась гарью, поэтому единственное, что меня сейчас интересовало — теплая ванна с набором душистых трав. Я прошла в заднюю часть дома, где располагалось моё персональное джакузи с водой-источником. Я не показывала эту часть моего домика гостям, оставив это своим секретом. Скинув с себя одежду, я залезла в приятную на ощупь воду, на поверхности которой плавали лепестки и листья разных травяных сборов. С облегчением опустилась целиком в ванную, позволяя на пару мгновений расслабиться. Последнее время мне сложно было удерживать внутреннее спокойствие — все эти мысли, сомнения и внутренняя тревога неожиданно забирала слишком много сил и ресурсов. Пытаясь угомонить свои сумбурные мысли ненадолго, я вовсе не заметила, как заснула. И вместо глубокого провала в сонливую пустоту меня ожидала встреча ни с кем иным, как с собственной матерью. — Мелэйна. Я обернулась на голос. Как и в прошлые наши встречи Геката показывалась мне в более привычном для людей подобии. Её шелковая тога тёмных коричневых оттенков развевалась от порывов легкого ветра. Эти воздушные потоки обволакивали и мои ноги, заставляя развеваться ту одежду, что оказалась тут на мне. — Ничего себе, — пробормотала я, разглаживая на себе полупрозрачную ткань, — неужели спустя полтора месяца ты вспомнила, что у тебя есть ребёнок, нуждающийся в твоей помощи. — Я не могла появиться раньше, — как обычно отчеканила Геката. — Пора бы уже прекратить упрекать меня за постоянную занятость. Мне стоило больших усилий подавить внутренне возмущение от этих слов. Постоянная занятость обычно означает работу допоздна в каком-то офисе или ночные смены в больнице, а не скитания в поисках потерянных душ или чудищ. — Полагаю, тебе уже известны ключевые моменты приближающегося противостояния, — помедлив, произнесла мать, пристально глядя на меня. На протяжении всего этого времени я каждый раз перед сном готовила гневную тираду о том, что слишком нечестно вываливать на меня груду ошеломляющей информации, заставлять весь мой мир переворачиваться с ног на голову. Каждый раз мне хотелось выкрикнуть ей в лицо о том несправедливом положении, в котором я оказалась сейчас и могу оказаться в дальнейшем… Но вместе с тем, я понимала, что в этом не будет никакого толку. Пристальный и глубокий взгляд матери словно говорил то же самое: я ещё успею капризно потопать ногами, сейчас нужно разбираться с тем, что мы имеем. Возможно, такая внутренняя рассудительность появлялась, потому что Геката ни разу не излучала свойственной богам снисходительности, о которой так много говорят. Рядом с ней я ощущала защиту и уверенность. И не потому, что меня защитят, а потому что любой мой выбор примут и встанут на его сторону. — Я не знаю, как мне поступить, — устало произнесла я, опуская голову. — Всего оказалось слишком много, и у меня нет сил найти правильный выход из ситуации, — я немного помедлила, прежде, чем озвучить то, что давно крутилось на языке, — мне невыносимо от мысли, что я кого-то предам и подведу. Неожиданно для меня, Геката оказалась в мгновение ока слишком близко. И поняла я это, когда тёплая рука погладила мое лицо. Кожа покрылась мурашками. — Мне очень жаль, что на судьбу моего ребёнка выпало так много трудностей, — тихо сказала богиня, а взгляд её был на удивление радушным и понимающим, — и прежде всего, я не хочу, чтобы ты искала правильного варианта, потому что его никогда и не найдешь. — Ого, от этих слов мне почти стало легче, — пробормотала я, выгнув бровь, как это часто делала она. — Не найдешь, потому что любое принятое тобой решение уже будет истинным, — продолжила Геката, не отводя от меня взгляда. Она обхватила рукой мой подбородок. — Пойми правильно, все мои действия и промедления в общении связаны с тем, что я хочу предоставить тебе шанс собственного выбора. Я даю тебе некоторые факты, чтобы ты знала, как обстоят положение дел. И чтобы сама решила, как ты хочешь поступить в связи с ними, — она грустно улыбнулась, — и даже если ты будешь и дальше продолжать ненавидеть меня за такой способ воспитания, это вполне оправдано. В её словах не было ни толики самобичевания или уныния. Эта женщина действительно верила в правильность своих действий и каждая её реплика, в которой упоминалась я, была пропитана уважением и восхищением. На миг я тоже задумалась. За последнее время я осознала, что она ведь тоже замешана на стороне Кроноса, раз так много знает, иначе бы давно уже рассказала обо всём на Олимпе, чтобы разрешить проблему. Но даже учитывая свою позицию, Геката ни разу не обмолвилась предложением, чтобы переманить меня. И даже та информация, что мать рассказала о Луке, не имела подтекста с целью манипулировать моими решениями. — Это всё, конечно, очень приятно, правда, — отстранилась я, меняя лирическую тему, — но я всё ещё нуждаюсь в твоём совете. Или хоть маленькой подсказке о том, как поступить лучше. Мне нужен небольшой толчок, иначе ничего не выйдет. Геката грустно улыбнулась, видимо, решив, что не ошиблась во мне. — Я смогу дать дельный совет, зная об истинных твоих желаний, — она склонила голову на бок, от чего стала похожа на большую кошку, — так, чего ты больше всего жаждешь, Мелэйна? Она сказала это так, будто в моём ответе крылась разгадка к дальнейшим действиям. Чего я хочу? Чтобы всё это закончилось! Спокойной жизни, нормальных проблем, а не вот этого всего… Но вопрос был задан не просто так, и он точно был с подвохом. Вдруг, меня осенило. Чего я больше всего хочу, каково моё заветное желание уже долгое время? — Я хочу спасти его, — прошептала я, — Лука не заслуживает той уготованной ему трагической судьбы. Хочу попытаться всё исправить. — Хорошо, — казалось, мать осталась весьма довольна моим ответом, — в таком случае я смогу подсказать тебе, как добиться этого. И следующие пару минут я с жадностью впитывала каждое её слово, боясь хоть что-то упустить или забыть. Но опасения были напрасны, всё, что говорила Геката оставалось выжженным в моём мозгу.

***

— Рад, что ты остаешься, Мелэйна, — улыбнулся Хирон. Я зашла к нему, чтобы сообщить о своём решении остаться в лагере на следующие девять месяцев. — Боюсь, Аннабет не оставила мне выбора, — хмыкнула я, — в её планы не входило отпускать меня. — Что ж, в таком случае очень рад так, что так сложилось, — засмеялся кентавр. — Сегодня те, кто остаются на дальнейшее проживание в лагере, должны будут помочь гарпиям убраться по домикам. Нужно будет собрать в отдельные мешки личные вещи и пустить их на утилизацию. — А носки попадают под эту категорию? — О, да, особенно, если это носки Стоуллов, — пробормотал Хирон. — Но ведь, они остаются, — пробормотала я. — В прошлый раз гарпии отказались убираться в их комнате, — хмыкнул наставник, — думаю, это о чём-то и говорит. Ну да, как минимум о том, что Стоулы точно не были енотами-полоскунами в прошлой жизни. Попрощавшись, я поспешила покинуть кабинет кентавра. Конец августа подкрался незаметно, а моя недошахматная партия "спасти свой хеппи-енд" так и не продвинулась дальше теоретических действий. Единственное, что оставалось неясно — Перси Джексон так и не сообщил, будет ли уезжать на остальную часть года. Судя по тому, что ответа не было уже долго, он мог решить всё же остаться, поэтому и не посылал официальный ответ. В таком случае действовать будет легче, ведь Лука пока будет отталкиваться именно от местоположения Джексона. Пока я шла по аллеи к своему домику переодеться, я на ходу размышляла. Это вошло в привычку за последнее время — начинать раскладывать всё по полочкам, едва внутри возникает тревога. И так, каков расклад позиций на сегодняшний день? На самом деле, если бы я имела более плохую память и могла легко забывать разные вещи, не трудно было бы забыть обо всём дерьме. Ведь ничего сверхъестественного не происходило. Всё шло своим чередом, и никаких монстров не виднелось на границах. Да и Джексон ходил спокойно себе по лагерю, не жалуясь на какие-то странные попытки его убить. Но вот Кастеллан стал настолько реже появляться в поле зрения, что я посчитала это каким-то знаком, о готовности его позиции. Но для чего? И как их много в целом, всех этих мятежников? Тогда при разговоре я слышала, как парни говорили о судне, которое их заберет. Значит ли, что они не будут дожидаться конца лета или же вся котовасия затянется на дольше — неясно. Благо у меня был призрачный силуэт намеченных действий, которые я обсуждала с Гекатой в нашем последнем разговоре. «Но не предпринимай ничего, пока не поймешь, что пора. А в свое время ты обязательно поймешь это.» Эта фраза была максимально странной и неясной, так что моя паранойя была рядом и все время шептала, мол, а вдруг этот самый знак был, но я его уже проворонила! В такие моменты я брала себя в руки и мысленно заставляла доверять внутренней чуйке — не сейчас. Пока я дошла до домика, хаос в мыслях немного поутих. Я ещё успею загрузиться этим, а пока можно подумать, что одеть на волонтерскую уборку в других корпусах, чтобы не жалко. К тому же, эту мою футболку так некстати испортил Майкл Ю, который вылил на неё томатный сок. Из ненужных вещей у меня осталось куча разных маек в блестяшечках, которые мне по приезду дали дочери Афродиты. Столько стразов и цветочков… самое то, чтобы добить эти вещи глобальной уборкой с гарпиями. Вдруг мне показалось что что-то не так. Это было очень странное ощущение, но вполне ощутимое. Словно ты оставил предметы в определённом порядке, а по возвращению они стояли уже иначе. Так и сейчас, только не было предметов, которых поменяли местами. Это схоже с тем, будто бы… — Тут кто-то был, — пробормотала я вслух, глядя на широкий комод возле дверей террасы. Там лежал какой-то конверт, который явно оставляла не я. Без сомнений, это было послание от Луки. Только вот, о чем и с какой целью? Теряясь в догадках, что может быть в письме, я судорожно вскрыла конверт и достала оттуда сложений вдвое альбомный лист бумаги. Размашистей подчерк с уклоном вправо и характерные черточки сверху и снизу для букв «т» и «ш».

Мел, прошло достаточно много времени. Нам так и не удалось поговорить, поэтому я осмелюсь сделать вывод, что ты не смогла понять моих суждений. Что ж, я не упрекаю тебя, основная вина лежит на мне за мою же недосказанность. Но если всё и повернулось именно так, не хочу закончить в таком подвешенном состоянии, так что пишу тебе напоследок перед переходом Рубикона. Дорогая Мел, чтобы тебе ни говорили, чтобы я ни делал… Каждой клеточкой своего сердца я жажду справедливости. Настоящей справедливости. И эта же справедливость подразумевает оставить позади и не подвергать риску единственного человека, который мне дороже собственной жизни. Я тебе уже говорил, ты заслуживаешь лучшего, Уоллен. Это вовсе не означает, что я решаю что-то за тебя, это лишь уважение твоего выбора.

С безграничной любовью, принадлежащий тебе, Лука. Внутри всё затрепетало. Смутно думалось, что же делать дальше, но… при этом, как бы странно ни звучало, присутствовало ощущение какой-то правильности. Когда-то Геката мне сказала: если кажется, что что-то хорошо, но есть чувство неправильности — это страх; если кажется, что что-то не так, но ощущение хорошее — это интуиция. Бесспорно, сейчас интуиция взывала ко мне, подбивая на дальнейшие действия. Так, ладно, значит, это и есть тот знак действовать? Я знала, что нужно срочно найти Кастеллана. Неизвестно, как давно он подкинул письмо, и что за это время успело произойти. Прежде, чем рвануть, нужно было бы запечатать свой домик. Сложно было сказать, чем я руководствовалась, но внутренняя чуйка посоветовала мне иметь свой уголок, который будет укрыт чарами от других. Я прошептала пару слов на древнегреческом, и с моих рук сорвались изумрудные искры, которые стали подползать к дверям моего жилища. Они расширялись, пока не поглотили всё строение, немного поблестели опасными искрами, а после испарились, словно ничего и не было. Если я хочу изменить и спасти Луку, было бы неплохо иметь какое-то укромное место, где мы сможем перебыть опасное время. По крайней мере, я смогу здесь выиграть время, а после телепортироваться или перенестись куда угодно. А потом я наконец-то побежала. Сжимая в руке письмо от своего парня, я мчалась по внутреннему поиску утраченного человека. На самом деле, сложно было понять, что делать дальше. Как его убеждать остаться и одуматься, пока ещё есть шанс? Мы с Гекатой долго говорили, но это не были советы, в которых по пунктах указано, что и как делать. Мы с мамой сошлись на том, что так или иначе Лука связан с Кроносом. Если его укрыть, разорвать эту связь, я смогу до него достучаться... И снова этот противный червячок «а что, если не сможешь?». Я мчалась по узким дорожкам, время от времени разгоняя группки полукровок. Впереди замаячила фигура Гроувера, который направлялся куда-то с рюкзаком. Я резко затормозила и направилась к нему. — Где Перси? — тут же, не церемонясь приветствиями, спросила я. Мой голос был хрипловатый, а дыхание сбилось. — Воу, полегче, мисс, — возмущенно буркнул сатир, — что за спешка? Перси, вроде, пока ещё не уезжает, чтобы опаздывать с ним попрощаться. — А он что, будет? — спросила я, понимая, что это не вписывалось в мою идеальную концепцию дальнейших событий. — Ну, он этого не утверждал, но ещё в поиске он делился желанием провести этот год нормально, — пожал плечами Гроувер, — может, он этого пока не говорит, но, думаю, он не станет тут оставаться. — Окей, ладно, ну а сейчас он где? — нетерпеливо настаивала я. — На общих сборах волонтеров его не было. — Мы с ним разошлись, когда Перси направлялся на арену, — кивнул мой собеседник в дальнем направлении, — там как раз Лука тренировался на манекенах. Значит, он захочет убить его сейчас, иначе шанса потом не будет. Чёрт! — Эй, так, а зачем он тебе? — крикнул мне вдогонку Гроувер, но я его уже не слушала, так как поспешила к указанному месту. Я уже почти приближалась к арене, как вдруг моё нутро всячески воспротивилось заданному маршруту. Письмо в руке чуть ли само не вырывалось в направлении вовсе не тренировочных площадок, а лесной опушки, где у нас проходили захваты флагов. Ну, конечно, Уоллен, Кастеллану не нужны лишние свидетели. Минуя лоджии для наблюдающих, я помчалась к лесу. Мне было очень важно успеть до момента, как станет слишком поздно. Я промчалась мимо двух дриад, которые возмущенно что-то выкрикивали мне вслед, но мне было не до них. Письмо в руке почти вибрировало, что означало, я почти у цели. Наконец, вдали я стала различать смутные силуэты. Наконец, я могла разобрать Перси Джексона, который сидел на траве у камня и Луку, который стоял рядом с ним. Между ними происходил какой-то диалог, но слов я ещё не могла разобрать. Чтобы не спугнуть лишний раз, мне пришлось перейти на шаг. Густые деревья скрывали меня, и я добавила немного чар, чтобы меня не смогли поначалу четко увидеть или услышать. Наконец, я была совсем близко, почти у края поляны, где находились парни. — Лука, Мел ведь чуть не погибла из-за тебя! — до меня донеслись теперь отчётливые слова Перси. — Она… она вообще знает о том, кто ты на самом деле… — Закрой рот, Джексон, — в ответ угрожающе рыкнул Лука. — Она поймёт. Однажды обязательно поймёт. Она должна… В словах сына Гермеса вибрировали боль и отчаянье. Он не казался жалким или ничтожным, я четко видела, как этот человек шаг за шагом добивался своей, пусть и не хорошей, но цели. Человек, в котором разуверились, пытался доказать всему миру, чего он стоит. Вдруг короткий выкрик Джексона и какое-то сычание. Di immortals! Как я не могла заметить скорпиона, который медленно ползал по ноге мальчишки! И судя по тому, как быстро стал моргать Перси, а после так же быстро и обмяк, скорпион успел его ужалить. Прямо в эти секунды яд распространялся по жилам сына Посейдона. В момент, когда я ошарашено смотрела на эту картину, мое присутствие уже не было спрятано чарами. Спустя секунду, Лука, который уже собирался брать сумку и идти дальше, замер, уставившись на меня. Удивление, страх, непонимание, сожаление — я не знала, что можно сразу столько эмоций передать в одному взгляде. — Думал, ты прочтешь письмо уже после, — наконец, произнёс он. — После того, как ты убьешь Джексона? — не удержалась я от колкости. Кастеллан судорожно сжал кулаки. — Пришла, чтобы остановить? — холодно произнес он. Боже, мне поплохело от одной мысли, что мы сейчас можем сойтись в поединке. Неужели этим и должно всё закончиться? — Разве похоже, что я тебя останавливаю? — ответила я вопросом на вопрос. Мой взгляд задержался на бесчувственном, но пока ещё живом Перси. — Будь это так, я бы уже спасала его. — Спасти Перси не означает остановить меня, — Лука склонил голову на бок, — зачем ты тут, Мел? И я не знала, что ответить. Стоя здесь и сейчас, поняла, что врать совершенно не могу. А ведь именно это я и хотела — прийти, соврать Кастеллану ради его же блага, чтобы всеми правдами и неправдами заставить его пойти ко мне в домик, где его бы уже не выпустили чары. И сейчас этот человек стоял напротив, сосредоточено наблюдал за мной, ожидая подвоха. И так, решающий момент: зачем ты здесь, а, Уоллен? Вспомнился разговор с матерью. Она ни на миг не усомнилась в моих чувствах к этому человеку. Тогда Геката сказала, что, делая окончательный выбор, на мои плечи ложиться сложнейшая задача: направлять смертоносное течение в нужное русло. На миг мне стало страшно, что это течение уничтожит не только всё вокруг, но и меня. — Я не собираюсь лгать тебе, — произношу тихо, подходя ближе, — я не могу понять твоих суждений и радикальных мыслей, — выдыхаю и позволяю себе говорить от чистого сердца, то, что накопилось, — но я могу попытаться сделать это. Лука всё еще молчал, и мне было страшно от этой тишины. Параллельно, нервной ситуацию делал Перси, который умирал рядом с нами от яда. — Ты знаешь, что я не ставил тебе условия, Мел, и дал возможность остаться в стороне, — порывисто произнес Лука, приблизившись и взяв меня за руку, — но сейчас времени мало. Ты идешь со мной, или мы прощаемся здесь? Сердце забилось так гулко, гулко, что я слышала эхо в барабанных перепонках. Вот он, момент, когда я беру на себя тяжелую ношу и готовлюсь направить русло подальше от катастрофических последствий. Геката сказала, что я единственная, кто сможет удержать тонкую нить с сердцем Луки, что будет важно для решающей битвы. Впереди ад и муки, боль и потери, но так же шанс, что его душа уцелеет. — Иду с тобой, — кивнула я, сильнее сжимая его руку в ответ. Лука коротко выдохнул. И мне показалось, что весь его мир только что устоял, благодаря мне. Я его не брошу, ни за что. Кастеллан отошел на миг к сумке, чтобы подобрать её. Пользуясь моментом, я тут же сформировала в руке шар из светло-салатовых искорок. Несколько из них отдалились и тут же упали на Джексона, впитавшись в его тело, а остальные искры быстро обрели форму кролика. Магическая фигурка, словно живая, сорвалась с моих ладоней и мгновенно скрылась в чаще леса, повинуясь моему мысленному посылу — найти двух дриад, что были неподалёку, и привести их сюда. Кастеллан ничего не заметил, так как спокойно схватил меня за руку, направляясь дальше. Мы в одном темпе помчались в чащу леса, подальше от лагеря полукровок. По мере того, как мы отдалялись, мелькали чаще деревья и кусты с ветками, которые безжалостно секли по лицу и рукам. Я вырвалась немного вперёд от Луки, посылая перед собой режущие волны магии. Ярко красные полосы мелькали передо мной, убирая преграды, которые могли задержать нас. Не знаю, насколько долго мы бежали так, но лес начал редеть, пока совсем не закончился. Мы оказались у края обрыва. У подножия синие волны плескались об острые камни. Но кроме бесконечного океана тут ничего и никого не было. Я огляделась вокруг, тяжело дыша и переводя дух. Кастеллан кинул на землю свою сумку и принялся в ней что-то искать. Наконец, он достал оттуда какую-то баночку с чем-то, что напоминало молотый уголь. Парень откупорил её, замахнулся и закинул вещицу далеко-далеко в направлении океана. С открытым от удивления ртом я наблюдала за тем, как пространство вокруг начинает плавиться, словно воск, а моему взору постепенно становиться видимым большое белое судно. Огромный круизный лайнер находился на достаточно приличном расстоянии от берега. Пока я всё ещё пыталась выровнять свое сбитое дыхание, Лука ходил по краю берега, рассыпая какие-то ветки из черного мешка, сшитого белыми нитками. — Скрывающие след чары? — спросила я. — Да, — кивнул Кастеллан, стряхивая пыль с рук, — но пока что, правда, понятия не имею, будет ли действовать это. — Мог бы меня попросить, — произнесла я. Чары действительно такие существовали, но мне захотелось подчеркнуть их своей силой. Я сделала в воздухе несколько взмахов, напоминающие пересекающиеся дуги, после которых остался еле заметны голубой след. Едва искры растворились, от места, где находились мы с Лукой, отделилась звуковая волна, которая направилась в том направлении, откуда мы пришли. — Я ведь не рассчитывал, что ты будешь со мной, — хмыкнул Лука. Он неуверенно зыркнул на меня, приблизившись. — Уверена? У тебя последний шанс передумать. — Ещё немного, и я подумаю, что ты не хочешь брать меня с собой, — ответила я, скрестив руки. — Сам не знаю, почему так говорю, — произнёс Кастелан и сделал глубокий вдох. — Может, потому что до сих пор не могу поверить, что ты пришла. — Давай поговорим на борту, — я подошла к парню и осторожно обхватила его лицо руками, — когда будем далеко и, чтобы от нас не разило потом от километрового забега. Лука сдержано хохотнул и пристально посмотрел на меня. Да, нам определённо надо поговорить, но позже. Он перекинул сумку через плечо и взял меня за руку. Мы прошли немного вдоль обрыва, где был скрыт небольшой спуск. Лука держался впереди от меня, время от времени оборачиваясь в мою сторону. Шаг за шагом, я спускалась следом по очень крутой и неровной тропинке. Поглядывая к подножию, я заметила крошечное очертание, напоминающее шлюпку. Наш спуск с обрыва занял большое количество времени, так как спускаться было сложно. И сложность заключалась лишь для меня. Это Лука был готов к побегу с соответствующей обувью для этого. А вот мои сандалии явно не предполагали спуск по крутым тропам, усеянными острыми камнями и сухим песком. У подножья, где заканчивалась земля, не было пляжа или берега как такового. Чтобы добраться до шлюпки, мы пробирались по очереди к высокой скале по меньшим камням. Это было сложно: холодные волны сбивали с ног, а скользкие камни тому лишь сопутствовали. Первым в судно спустился Лука, а затем словил меня, когда я направилась следом. — А ты долго, — произнёс Кевин, обращаясь к Луке. Этот парень ожидал в шлюпке, — я уже успел продрогнуть. — Извини, — усмехнулся Кастеллан и зыркнул на меня, — нужно было прихватить ценный багаж. Я не была близко знакома с Кевином, но знала точно, что он из домика Афины. Он довольно приветливо кивнул мне и поспешил работать вёслами, чтобы побыстрее добраться до корабля. Холодный ветер раздувал волосы, от чего моя шея покрылась мурашками. Крутой обрыв постепенно отдалялся от нас, как и сам лагерь, укрытый в чаще леса. Только сейчас я осознала, что всё пошло вовсе не так, как мне представлялось. Внутри даже немного кольнуло глухой болью сожаления: мне грустно было, что я покинула Лагерь Полукровок. Причем, не просто покинула, я навсегда прощалась с весёлыми и шутливыми Стоуллами, с мудрым и заботливым Хироном, с любящей и милой Аннабет. Я прощалась с людьми и местом, где я на какой-то короткий миг обрела покой. Мне не хотелось думать, что только что сожгла дотла все хорошие воспоминания и впечатления о себе, ведь всё это было сделано ради более серьезной цели — ради спасения Луки. — Поднимай! — крикнул Кевин, что вывело меня из раздумий. Мы приблизились впритык к лайнеру, а сверху нам спустили тросы, которые парни зафиксировали у шлюпки. Постепенно она вместе с нами начала подниматься. На миг у меня закралось сомнение, что эта вся процессия не выдержит нас. — Не нервничай, эти тросы выдерживают до трех тонн, — обратился ко мне Лука, словно прочитал мои мысли. Думаю, сложно было не заметить подозрение и страх в моей мимике. Наконец шлюпка накренилась, когда была зафиксирована остаточно у стен корабля. Сначала из неё вылез Кевин, затем Лука. Последний любезно помог перелезть через перила. Наконец, я твердо стояла на борту этого корабля. Навстречу, проталкиваясь сквозь окружившую нас толпу полукровок, вышел Родригез. Удивление на его лице при виде меня было почти комическим, но он быстро взял себя в руки. — Крис, проведи Мел в мою каюту, — произнёс Лука, когда он скинул сумку на пол, а после они с Крисом обменялись рукопожатиями. Кастеллан приблизился ко мне. — Мне нужно кое-что уладить на борту. Как только тут всё улажу, я спущусь к тебе, и мы продолжим наш разговор, идёт? — Это намёк, что мне нельзя самой бродить по кораблю? — тут же спросила я, ощутив себя маленьким ребёнком, которому осторожно пытаются что-то запретить. — Нет, Мел, ты вольна ходить где хочешь, и делать что тебе угодно, — усмехнулся Лука, — но прежде я решу некоторые вопрос. А значит тебе лучше побыть там. Наверное, я ещё успею поскандалить и поныть по поводу ущемления собственной свободы. Но пока что я лишь кивнула, после чего мы с Крисом направились к каютам. Краем глаза можно было заметить фигуру, которая возвышалась у носа корабля. Издали это напомнило фигуру девушки. — Андромеда, — тихо сказал Крис, проследив за моим взглядом. — В честь её и названо это судно. Я не стала ничего отвечать на это. Мы прошли вдоль палубы и свернули к проходу со стороны входа в каюты. Остановившись у второй двери после отделения капитана со штурвалом, Крис достал из кармана какую-то карточку. — Вот, это карта-ключ, — Родригез вставил предмет в довольно странный замок. Крошечная лампочка вместо красного загорелась зелёным. — В этой каюте две комнаты, осмотрись повнимательнее в той, что дальняя. Одним словом, располагайся. Апартаменты были крутыми, если не сказать большего. Стоя на пороге каюты, мне хотелось поскорее осмотреть тут каждый уголок. Крис кинул где-то возле тумбы сумку. Он собрался уходить, но помедлил. — Слушай, — он пристально посмотрел на меня, как никогда до этого, что вызвало у меня невольно дискомфорт, — я не знаю, что заставило тебя передумать и поддержать Луку, но спасибо. Ты даже не представляешь, насколько это для него важно. — Почему вы оба думаете, что это решение не было таким с самого начала? — тихо спросила я, пожав плечами. Родригез сдержано ухмыльнулся своей фирменной ухмылкой. — Ты его свет, Мел, — напоследок произнес он, — надеюсь, ты не погаснешь. — Потому что тогда твой лучший друг будет страдать от разбитого сердца? — шутливо переспросила я, но внутри было скорее страшно и грустно, нежели забавно. — Потому что тогда мы все будем обречены жить во мраке. С этими словами Крис ушел. И в его словах не было и намека на шутливый тон или игривое настроение. Мне стало не по себе от того, насколько обыденно и жутко отзывалась эта фраза во мне. Первое, что я сделала наедине — сняла осточертевшие сандалии, которыми уже успела натереть мазоли на большом пальце. Я оглянулась. Здесь прекрасно, по-настоящему классно. Огромные окна, которые делали помещение огромным и светлым. Мне захотелось раствориться в этом ощущение просторности. На краю кровати лежало черное полотенце, и я отчетливо слышала тут запах туалетной воды, которой пользуется Лука. Широкая двухспальная кровать, кресла, мини-бар и огромная ванная. Здесь действительно можно было жить и горя не знать. Как жаль, что в таком роскошном месте я оказалась при таких грустных обстоятельствах. Я прошла дальше, где начиналась соседняя комната. И она ничем не отличалась от первой, даже странно, что я тут могу лучше рассмотреть, со слов Криса. Но после я поняла: в приоткрытом шкафу на полках можно было рассмотреть стопки с женскими футболками и кофтами. На таком же широком ложе лежала тога тёмно-зеленого цвета. Рядом с ней — несколько бронзових браслетов и подвеска с большим камнем «кошачий глаз». Я развалилась на кровати, потягиваясь во весь рост. Эта тога предназначена явно для меня. И как давно он решил, что я приму его сторону? Как давно тут лежат все эти вещи, которые были собраны тут для меня. Ткань тоги была приятна на ощупь и такой приятный цвету глаз. Мне очень-очень не хотелось сейчас думать обо всем происходящем. Уютная комната, шикарная каюта и роскошный лайнер не отменял того факта, почему на самом деле я тут. И я не знала, как относиться к такому повороту событий. Убегая от назойливых размышлений, я отчаянно захотела заснуть. И вскоре я не заметила, как провалилась в бессознательную пустоту. Проснулась я от назойливого ощущения, что кто-то на меня смотрит. Против воли я начала улыбаться. — Я смотрю, ты освоилась, — тихо произнёс Лука. Я приоткрыла с трудом глаза. Кастеллан лежал совсем рядом, что было отчетливо слышно его размеренное дыхание. — Это было очень любезно с твоей стороны — заранее сделать для меня комнату, — произнесла я не без упрека, — даже если ты тогда не знал наверняка, поеду ли я с тобой. — Я просто пытался материализовать желаемое, — усмехнулся парень. Хотела ещё что-то сказать, но неожиданно Лука быстро подмял меня под себя. И самое странное — я мгновенно ответила на глубокий поцелуй. Губы, вдох, губы, дыхание на двоих и языки, которые сплетаются в что-то единственное. Мы смаковали друг друга, наслаждаясь моментом, когда мы не ограничены временем и возможностями. — Неужели нас никто не будет прерывать, — со смешком прошептала я, разрывая поцелуй на пару секундочек, чтобы набрать побольше воздуха снова, — никаких запретов, никаких нравоучений… — И даже никаких попыток подсмотреть, — фыркнул Лука. Вдруг он так резко припал к моей шее, всасывая воздух и одновременно целуя кожу. Спустя мгновение он оторвался и довольно рассматривал свою работу. — Давно хотел это сделать. Место засоса слегка болело от настойчивости сына Гермеса, но я его где-то могла понять. Суровые правила лагеря, в котором не было месту романтическим и сексуальным отношениям между полукровкам, всегда раздражали и утомляли. Какое-то время мы так лежали и смотрели друг на друга. Время от времени целовались, время от времени Лука запускал руки мне под футболку, а я ерошила ему волосы, что всегда вызывало у него мурашки. — И как я могла раньше без этого? — выдохнула я. Лука лежал рядом, а я облокотилась на него. Было так странно ощущать тепло его руки на своем оголенном животе, на бедре. — Мне кажется, я уже не смогу долго находиться в кровати без тебя. — Тебе и не придется, — сказал парень, целуя меня в макушку, — думаешь, чего я выбрал место с двумя комнатами? Это на случай, если мы будем ругаться по каким-то пустякам, чтобы ты могла уйти, громко хлопнув дверью, но при этом не покидать общей каюты. Рядом быть не перестанешь, далеко не денешься — разве не идеально? — Продумано, Кастеллан, весьма продумано, — засмеялась я. Но как-то быстро мой смех стих. — Но ведь это не наш медовый месяц, Лука. Мы сейчас делаем вид, будто всё хорошо и ничего не происходит. — А разве что-то происходит? — переспросил. Но я прекрасно знала: он понимает, что я имею в виду. — Впереди вовсе не счастливый быт или романтическое путешествие, — продолжила я, — близиться большое противостояние. — Знаю, Мел, знаю, — я услышала глубокий и тяжелый вздох. — Но всё это как раз ради нашего счастливого быта, ради заветного хеппи-энда. Разве к ним приходят легко и просто? Я перевернулась на живот, чтобы видеть лицо собеседника. — Пообещай, что будем честными друг с другом. Чтобы ни происходило, хочу, чтобы мы с тобою оставались чем-то единственным стабильным в этом мире. — Мел, я не могу всего тебе… — Я не говорю сейчас о стратегических вопросах или личном пространстве, Лука. Если не стоит знать — лучше промолчи или обойди тему, лишь бы не было лжи во благо. Лука пристально на меня посмотрел. — Ты ведь не просто так начала эту тему? — Ну, и просто так я бы тоже об этом говорила, — усмехнулась я. Покусывая внутреннюю сторону щеки, я пыталась продумать, как ему рассказать следующее. — Неделю назад я разговаривала с Гекатой. Что-то вроде видения наяву. Чуть было не сказала, что во сне, но потом решила опустить этот факт. Вдруг это мне сыграет на руку. — Она говорила, что мне пора уходить из лагеря. — Уходить? — нахмурился Лука. — Куда? Я села напротив него, поджав по-турецки ноги. — Ты ведь сам знаешь, что никто из моих сестер или братьев не задерживается надолго в лагере. Мне это тоже не очень понравилось, но Геката сказала, что мне нужно идти к могущественному наставнику, который сможет меня обучить не просто азам магии, а как обуздать внутреннюю силу. — И кто же этот наставник? — спросил Кастеллан, явно заинтересованный моим рассказом. Прежде, чем я заговорила, он раздраженно кинул: — Только не говори, что ты о Цирцее. — О ней, — хмыкнула я, — знаю, слава о ней дурная, но она моя сестра. Геката сказала, что мне нужно пробыть у неё ровно полгода. — Полгода?! — Лука подорвался на месте, ошарашено глядя на меня. — Ты с ума сошла! Мы только выбрались из лагеря, а теперь ты предлагаешь разойтись? — Не злись, — я взяла его за руку, — если бы в этом не было необходимости, я бы и не говорила. А так я найду остров, буду прилежной ученицей… Только подумай, Лука, с теми знаниями, что я получу от Цирцеи, мы станем непобедимыми. Кастеллан все еще выглядел сердитым. На самом деле, когда Геката сказала мне отправиться на остров к сестре, я тоже не оценила эту идею. Но материны аргументы были внушительными, и именно их я сейчас приводила в пример парню. — Ты не будешь искать одна остров, — наконец ответил Кастеллан после длительной паузы. — Но я должна сама… — Я сказал, сама ты не будешь его искать, — отчеканил он, и я почти умилилась такой трогательной заботе, — сам тебя на шлюпке довезу до Цирцеи. А там будет видно. Сложно было сказать, что он имеет в виду под этим сочетанием. Надеюсь, он не намеревался оставаться со мной на протяжении всего моего «обучения» на острове. — Хорошо, — я бегло чмокнула его в нос. — Главное не грузись. — Ну да, ты всего лишь собралась к сумасшедшей ведьме на некоторое время жить и колдовать, — буркнул тот. — Эй, а вдруг я тоже когда-то стану такой сумасшедшей ведьмой? — усмехнулась я, пытаясь его как-то развеселить. Лука не удержался от улыбки. Он подтянул меня к себе, схватив за щиколотки. — Уоллен, я несказанно рад, что ты сейчас здесь, — я хотела было что-то сказать в ответ, но парень жестом попросил не перебивать его. — Возможно, наши цели и приоритеты в этом деле разнятся, но тот факт, что мы вместе — важнее всего. И единственное, о чем я осмелюсь тебя попросить… — я испугалась тому, насколько открытый и доверительный взгляд был сейчас у этого потерянного и отчаявшегося человека. — Не теряй веры в меня. Знаю, это слишком много, но я клянусь всеми водами Стикс, пока ты будешь верить в меня, я ни за что не опущу рук, я ни за что не откажусь от нас. Где-то послышались глухие раскаты грома. Что я могла ответить на это? Только поддаться вперед и крепко-крепко обнять. Впереди предстояли испытания. Пожалуй, мы сможем их пройти. Я смогу найти в себе силы верить в этого человека до последнего, а он… а он обязательно найдет в себе силы найти свет в том мраке, куда сейчас проваливается. И чтобы ни случилось, я готова быть этим фонарем, — пусть в будущем побитым, сломанным, еле горящим, но тем, что освещает дорогу. Мы справимся, Лука, чтобы там ни было, мы справимся.